Убить Саламандру

Лидия Гулина (2023)

Санкт-Петербург. Недалекое будущее. Пять лет мир страдает от Глобальной катастрофы, названной Сломом. Ежедневно сотни людей ломаются и убивают всех вокруг себя. Падают самолеты, сходят с рельс поезда, горят города. Посреди разрухи — молодая девушка, страдающая от амнезии. Весь мир желает её смерти, и она хочет знать — почему.

Глава 4

20 июля. 01:48.

Над беглецами простиралось огромное звёздное небо. Фонари не горели, и только свет от мотоцикла разбавлял ночную темноту вокруг. Над дорогой, по которой ехали парень с девушкой, лежал Млечный Путь, такой же длинный и прямой. Кроме них, вокруг не было ни души. Поездка могла показаться романтичным приключением, если бы не воспоминания о пережитом. Холодная канава и бессилие, удары незнакомого мужчины — Анатолия, дуло пистолета сквозь ткань майки, чёрная форма, крик. Крик, до сих пор эхом раздававшийся в голове. Отрезанные пальцы во рту обмякшего человека. Анка съёжилась и сильнее прижалась к парню. На краю сознания промелькнула мысль: кобуры на боку больше не было, он успел переложить её в новое место.

Примерно через полчаса они остановились, но не на привал, как сначала решила Анка. Её компаньон по несчастью хотел решить другую проблему.

— Вытягивай руки.

Анка с удивлением взглянула на парня перед ней и увидела наручники. Он серьёзно? Она скрестила руки на груди и сделала шаг назад, поджав губы и нахмурившись. Юноша устало вздохнул:

— Я не доверяю тебе. А ты не доверяешь мне. Но пистолет из нас двоих находится у меня. По-хорошему, мне давно нужно было обезопасить себя, но у нас случился форс-мажор, который мы успешно преодолели. Так что, пожалуйста, давай ты не будешь доставлять мне неприятности, а я в ответ постараюсь быть к тебе добрее. Хорошо?

Он даже не улыбнулся, пока говорил. Как будто репетировал эту фразу множество раз. Но только Анка хотела возразить, парень продолжил:

— Нет. Ты молчи. Достаточно кивка. — Он дождался реакции от девушки. — Отлично, вся эта ситуация хотя бы не сказалась на твоей способности думать. Ты, может быть, не понимаешь, но ты сейчас вообще не вправе выставлять какие-либо требования. Я могу вернуть тебя назад к асфалийцам, — Анка побледнела, — или могу просто пристрелить на месте, избавив всех нас от проблем. — В его руке откуда-то снова взялся пистолет, заставив пленницу вздрогнуть. — Но, на твоё счастье, я сам хочу во всём разобраться. И это пока единственная причина отсутствия пули в твоей голове. Сделай одолжение — не прибавляй мне причин желать обратного. — Парень дёрнул оружием в сторону девушки. — Вытягивай руки.

У Анки не оставалось выбора, кроме как молча подчиниться. Даже после всей тирады она, на удивление, не ощущала угрозы от парня. Она не хотела его злить, поэтому просто вытянула руки вперед. Похититель на мгновение задумался, покусывая губу, взгляд его метался от наручников к лицу Анки и обратно, словно он не мог решиться, хотя он сам это и предложил. Наконец мотоциклист защёлкнул наручники вокруг Анкиных запястий.

Дальше они ехали в полной тишине вдоль звездной дороги. Теперь девушка сидела впереди водителя с обездвиженными руками. Держаться было не за что, поэтому она просто навалилась на парня, решив, что раз он лишил её удобств, она может отплатить ему той же монетой. Дорога утомляла, общая усталость давала о себе знать. Неизвестно, где девушка была и чем занималась до того, как очутилась в грязной канаве, но не спала она долгое время. И Анка, несмотря на тревогу, страх и беспокойство, провалилась в царство Морфея.

Ей показалось, что она прикрыла глаза на пару минут, а в следующее мгновение проснулась, когда её, словно мешок с картошкой, снова закинули на плечо. С удивлением Анка отметила больше сдерживающих элементов на себе: на глазах повязка, во рту кляп из куска ткани, плечи, живот с руками и ноги по бёдрам и щиколоткам стянуты по ощущениям верёвками. И когда он успел, если она спала совсем ничего? На её возмущения парень подбросил девушку и шикнул на неё, мол, молчи и не рыпайся.

Молодой человек нёс Анку неаккуратно. Она то сползала с его плеча, то он снова подбрасывал её вверх, как какую-то неудобную вещь. Тёплый воздух обдувал кожу, сквозь повязку пробивался свет, а где-то вдалеке слышалась трель ранней птахи. Всё же Анка проспала дольше, чем она думала.

Через пару шагов парень остановился и снова подкинул Анку на плече, но в этот раз не для того, чтобы успокоить разбуянившуюся девушку, а чтобы порыться в карманах куртки.

— Ну ё-моё, могли ещё меньше ключ сделать? — Сонное бормотание парня навело Анку на мысль, что не одна она устала за эту ночь.

— А, вот и он!

Послышалось негромкое клацанье металла о металл — юноша не сразу попал в замочную скважину, но после — звук открывающейся двери, и в нос Анке ударил запах сырости и плесени. В помещении не раздавалось эха, но было прохладно и темно: под повязкой у девушки наступила кромешная темнота. Они прошли ещё через две двери, между которыми находилось небольшое помещение. За каждым новым проёмом становилось всё суше и теплее, а в последней комнате и вовсе пахло если не альпийской, то вполне себе яблочной свежестью. Закрыв за собой последнюю дверь и пройдя ещё пару шагов, парень наконец-то скинул девушку на нечто мягкое, напоминающее диван, и сел рядом. Затих и застыл. О его присутствии сообщали только тяжесть рядом с ногами и глубокое дыхание, которое становилось всё реже и тише.

Возникшая тишина никак не вязалась с бурей, бушевавшей у Анки внутри. Где-то рядом капала вода. Руки Анки уже совсем свело от пут, а от звука текущей жидкости напомнил о себе мочевой пузырь. Лежать становилось невмоготу. Попытка не думать о воде приводила лишь к мыслям о воде. И, поборов себя, Анка решила действовать, промычав что-то нечленораздельное. В ответ тишина. Тогда она начала извиваться ужом, пытаясь отпинать непонятливое создание. На это реакция последовала незамедлительно. Парень встал с дивана и направился куда-то в глубь комнаты, бормоча по дороге:

— Я слышу тебя. Но со всеми вопросами тебе придётся потерпеть. В отличие от некоторых, я не дрых всю дорогу и до этого толком не спал два дня. Сейчас я очень устал и единственное, что хочу, — это оказаться в своей кровати. Так что лежи — отдыхай, думай о прекрасном. А я вернусь через пару часов, и мы с тобой побеседуем.

С каждым словом голос удалялся всё дальше и дальше от Анки и, закончившись зевком, исчез за очередной захлопнувшейся дверью. Послышались щелчок замка и глухой удар тела о мягкий матрас.

И снова тишина прерывалась лишь каплями воды, разбивающимися о нечто металлическое.

Анку аж затрясло от возмущения. Она, как покорная овечка, слушалась этого сумасшедшего, молчала, ждала, когда сможет начать задавать вопросы, а он связал её и бросил, как ненужную вещь, не удосужившись даже выслушать. Да что бы она там ни натворила, хотя бы в туалет ей могли дать сходить?

Прошло минут пятнадцать, в течение которых Анка безуспешно пыталась освободиться от пут или хотя бы выплюнуть кляп, чтобы разразиться отборной руганью. Бессмысленно. Верёвки всё так же опутывали тело, даже повязка с глаз не захотела сдвинуться в сторону, чтобы открыть вид на место, где оказалась девушка. Сон не приходил. Анка уже выспалась, а капающая вода рядом не давала забыть о собственных потребностях. Нагнетала обстановку и полная темнота перед глазами. Анке было страшно оставаться наедине со своими мыслями.

В голову так и не приходило ничего нового. Она вспоминала о матери, но это были скорее эфемерные образы: теплота объятий, ощущение улыбки. Но ни того, как она выглядела, ни того, как её звали, — Анка не могла вспомнить. Будто нечто сильное блокировало эти воспоминания. А после каждой попытки пробиться через барьер виски пронзало стрелой боли.

Несмотря на то, что Анка не хотела спать, силы сопротивляться заканчивались — девушка была голодна и слаба. И только она решила расслабиться и отдаться судьбе, как в голове что-то щёлкнуло, а руки задвигались сами. Юркие пальцы ощупывали пространство вокруг — велюровая ткань, уже слегка потёртая, продавленный от времени поролон. Анка чувствовала аромат, как от старых книг — миндаль, ваниль и лёгкие цветочные ноты. Как удачно, что она оказалась на старом диване: на такой мебели ткань крепили при помощи… Скобы! Пальцы наконец-то нащупали нечто полезное. Анка достала две из них, помяла в руках для придания формы и, полностью отдавшись нахлынувшему спокойствию, отринула все мысли и начала водить импровизированными отмычками по наручникам, пока не наткнулась на щель замочной скважины. Анка не думала о том, что делала, стараясь не сбиться с ритма, и продолжала ковыряться в замке. Секунда, две, три — щелчок, услада для ушей.

Анка быстро стащила наручники с рук и потерла затёкшие запястья. Она всё ещё была несвободна: мальчишка добротно стянул её плечи и руки верёвками, и она не могла даже снять повязку с глаз. Анка отмахнулась от начавшего было разрастаться беспокойства и снова нырнула в океан спокойствия, давая телу делать своё дело. Дальше пошло легче. Она скрестила руки, подбирая их к веревке на теле, сделала глубокий вдох, распрямляя плечи и выпячивая грудную клетку, а затем с резким выдохом протолкнула руки под веревки, продвигая их выше, к шее. Такими нехитрыми манипуляциями спустя время Анке удалось освободить верхнюю часть тела и в конце концов принять сидячее положение, снять кляп и повязку с глаз, после чего осмотреться.

Но она ничего толком не увидела. Комната — бетонный куб изнутри. Никакой облицовки, покрытия, штукатурки, линолеума — ничего подобного. Серое хмурое нечто. Помимо когда-то красного, теперь скорее коричневого дивана, на котором расположилась девушка, в комнате не было мебели. Всё остальное пространство занимали коробки, коробки, коробки и одиноко стоящая раковина в углу, из смесителя которой и капала пресловутая вода, не давшая Анке спокойно лежать. Окон нет, единственный источник света — одинокая лампочка Ильича. Парень даже не подумал выключить её, выходя из комнаты. Тем не менее тут было тепло и не душно.

Из комнаты вело две двери. Налево — та, куда, предположительно, ушёл похититель, направо — та, через которую её сюда занесли. «Пора валить из этого дурдома», — с такой мыслью Анка повернула направо к мощной двери.

Её рука только потянулась к ручке, как в голове словно молнией ударило, а комната перед глазами поплыла. Анка отпрянула, сдерживая стон.

Куда ей идти? В мыслях ни единой подсказки, к кому она могла бы обратиться за помощью. Анка никого не помнила, не знала, где она, а полиции она не доверяла — не после того, что увидела этой ночью. Двух людей встретила она с тех пор, как очнулась. И оба человека не только узнали её, но и хотели причинить боль. Насколько её лицо известно?

Боль немного отступила.

Даже ночью было тепло, а значит, на дворе летний месяц. Она сможет прожить на улице, находя укрытие и пропитание. Со временем, возможно, вернутся воспоминания, или она хотя бы узнает, в чём её обвиняют. Она сможет сама решать свою судьбу, а не идти на поводу у неизвестного ей человека. Рука снова потянулась к ручке.

И отпрянула.

В голове снова ударило, но остановила Анку не боль, а далёкая зудящая мысль, трепыхавшаяся на пороге подсознания.

«Ты должна остаться». А следом: «Ты можешь ему доверять».

Чем ближе к выходу подбиралась Анка, тем громче выла сирена в её голове, предупреждающая об опасности. Тем громче шептал червячок сомнения, прося довериться интуиции, которая, несмотря на угрозы, пистолет и грубое отношение, продолжала твердить: здесь — самое безопасное место сейчас. Интуиции, которая говорила голосом самой Анки, говорила чётко и твёрдо, будто до того, как потерять память, девушка долго и упорно вбивала себе эти мысли гвоздями в черепушку в надежде, что они не ускользнут в нужный момент. Может, парню она пока не доверяла, но себе Анка доверяла безоговорочно.

Так и не дотронувшись до ручки, Анка развернулась на сто восемьдесят градусов и без колебаний направилась к противоположной двери. С каждым шагом сирена в голове затихала, проходила головная боль, а уверенность, что она поступила правильно, только нарастала.

Подгоняло её и то, что за другой дверью скрывается жилая зона, а там должна быть и уборная. В конце концов, похититель тоже человек.

Однако, дёрнув ручку новой двери, Анка обнаружила, что та заперта.

«Я только что вскрыла наручники, вслепую, с ограниченной подвижностью рук. Что же я не справлюсь с обычной дверью?»

Воодушевлённая, Анка снова взялась за импровизированные отмычки, вставила две скрученные скобы в замочную скважину и начала вертеть их под разными углами.

Не получалось. Как бы она ни крутила скобы — ничего не получалось.

По виску стекла капля пота, пальцы сводило судорогой, так крепко она сжимала металл. На Анку начала накатывать паника. Руки всё быстрее ковырялись в замке, пока одна из скоб в конце концов не обломилась. Девушке повезло, что обломок металла не остался внутри, а с лёгким звоном упал и, проскочив по бетонному полу, исчез между коробками.

Анка рухнула на колени без сил. Руки дрожали от перенапряжения и сжимали единственную оставшуюся скобу.

Внезапный скрип кровати за дверью заставил девушку напрячься и прислушаться — не услышал ли её похититель?

Прошла минута или две, но, кроме капающей воды, до ушей девушки не доносилось ни звука, и Анка расслабилась, опуская руки на колени. У неё уже не осталось сил бояться или паниковать, она просто вертела в пальцах оставшуюся скобу.

Что теперь? Оставаться на месте не было ни желания, ни возможности: всё её естество просилось наружу из этой комнаты. Но как ей открыть дверь? До этого как-то же у неё получалось. Что она сейчас сделала не так?

В раздумьях Анка сморщила лоб и прикусила губу, вспоминая свои прошлые действия. Она искала скобы, ощупывала диван, но делать это начала уже после того, как в голове перемкнуло. А до этого? Пыталась кричать, извивалась, потом расслабилась, когда поняла, что путы связывают крепко, и их не снять.

Может, и правда, просто расслабиться, и тело сделает всё за неё? С тех пор, как она очнулась, только спокойствие и интуиция помогали ей двигаться дальше, решали проблемы по мере их поступления. Улыбаться и не делать резких движений перед агрессивным мужчиной. Сбежать с незнакомым парнем, прежде чем её поймают. Скинуть с себя оковы. А теперь ей надо было выбраться из этой комнаты.

Кап. Кап. Кап. Медитативно капающая вода, заставляющая думать только о туалете, теперь помогала Анке высчитывать в голове ритм, выравнивая дыхание и прогоняя все мысли прочь.

Кап. Кап. Кап. Анка полностью расслабилась, делая глубокие вдохи. Скоба все так же танцевала в её пальцах, выделывая искусные пируэты.

Щёлк. «Для дверной отмычки требуется два рычага».

Стараясь не упустить эту мысль и не задумываться, откуда она могла об этом знать, Анка вернулась к дивану и достала ещё одну крепкую скобу. Она снова приставила две из них к замочной скважине и глубоко вздохнула.

Щёлк-щёлк-щёлк. В унисон к звукам отмычек у Анки щёлкало в голове на каждое верное движение. Последний рывок, и замок сдался под напором ловких пальцев.

На радостях девушка так резко встала, что у неё даже закружилась голова и потемнело в глазах, напоминая, что слабость никуда не ушла. Стараясь удержать равновесие, она ненароком облокотилась на дверную ручку, которая с лёгкостью поддалась, и Анка очутилась в совершенно другом мире.

Если за спиной девушка оставила мрачные бетонные катакомбы, полные коробок, с единственной мебелью в виде старого дивана, то впереди она увидела обычную жилую комнату. Тёплый солнечный свет лился из приоткрытого окна, и в лучах его в воздухе летала пыль. Лёгкий ветер трепал жаккардовые белые шторы, принося с улицы ароматы сирени, вместе с запахом свежеспиленного дерева и машинного масла. Светлые обои с цветочным рисунком придавали комнате ещё больше уюта. Повсюду была разбросана одежда: она вываливалась из приоткрытого шкафа, распласталась на каждом стуле, устилала собой пол и, конечно же, украшала стоящую в углу штангу. Какой спортинвентарь не становится дома вешалкой? Помимо одежды повсюду было много фоторамок, сувениров, книг и бумаг. А на кровати слева от входа развалился сам жилец, тихо посапывая. Он успел только снять шлем, который валялся тут же на полу, и прямо в одежде упал на одеяло, так и уснув в странной позе. Анку одолело любопытство, и она подошла поближе.

Теперь девушка могла рассмотреть своего похитителя вблизи и при свете. Парень лежал на правом боку лицом к стене, так что Анке пришлось немного наклониться, придерживая свою полураспустившуюся косу. Уплощённое лицо с высокими выдающимися скулами и миндалевидными глазами выдавало в нём азиатские гены. Чёрные короткие ресницы трепетали, а глаза под веками шевелились: должно быть, парень видел нехороший сон. Давно не стриженные жёсткие чёрные волосы чёлкой налезали на глаза и прикрывали уши, но на мочке левого уха Анка заметила небольшой блеск, скорее всего, серёжку. Парень выглядел моложе, чем она думала, почти мальчишка. У него даже не было видно щетины, хоть это и могло быть следствием азиатского происхождения.

Анка нахмурилась: лицо похитителя показалось ей смутно знакомым. Задумавшись, она наклонилась ближе, так что её густые волосы упали на плечо спящего. Он недовольно вздохнул, пошевелившись, и сильнее прижался лицом к подушке. Анке пришлось отступить. Всё же у неё были дела поважнее, чем праздно осматривать людей.

Анка двинулась к следующей двери, ступая по мягкому ворсистому ковру с восточным орнаментом, какой можно было увидеть почти в каждой советской квартире. По дороге она старалась рассмотреть как можно больше деталей, пытаясь понять: кто же он, её похититель?

В комнате нашлось много конной атрибутики: фигурки, мягкие игрушки, книги — просто огромное количество. У окна стоял грубо сделанный деревянный стол со столярным инструментом на нём, а рядом — множество деревянных фигурок, в основном изображающих тех же лошадей, автомобили или мотоциклы.

На фоторамках незнакомые улыбающиеся лица, но как бы Анка ни вглядывалась, распознать парня она нигде не могла. Зато было много фотографий пожилой пары, мило держащейся за руки на фоне полей, цветов и, кто бы сомневался, табунов лошадей.

Большинство разбросанных книг было посвящено механике, технике, но какую-то часть занимали и художественные романы.

Что больше всего привлекло внимание Анки, так это компьютер и бумаги. Компьютер включать она не решилась, испугалась, что звук работающего вентилятора мог разбудить хозяина комнаты, а вот в бумаги она мельком заглянула. Они были написаны техническим языком. Скорее всего, документы на автомобиль — решила Анка. На одной из бумаг девушка заметила надпись: «Кузнецов Владимир». При дальнейшем осмотре это имя повторялось всё чаще и чаще, из чего девушка сделала вывод, что оно принадлежит парню. От обилия графиков и непонятных слов у Анки снова загудела голова, и она поспешила ретироваться из комнаты.

За дверью её ждал недлинный коридор, где напротив, к несказанной радости девушки, оказалась дверь с табличкой, изображающей писающего мальчика. Определённо, там находилась цель её маленького путешествия.

На выходе из уборной Анку ждала дилемма: исследовать дом дальше или вернуться в комнату своего заточения. Мало того, что она не хотела возвращаться на старый диван в унылую комнату, так и её желудок голосовал за то, чтобы отправиться дальше: теперь на поиски еды.

Анка открыла дверь в следующую, соседствующую с комнатой парня комнату. Она тоже оказалась спальней, но даже при тусклом освещении, которое давало пробивающееся сквозь грязное окно раннее солнце, девушка видела, что комната давно нежилая. Вся мебель была занавешена, как картина в доме Анатолия, только более дешёвой и потрёпанной тканью. Открытые полки покрывал толстый слой пыли.

На ближайшей тумбочке Анка написала своё имя. Ребячество, но ей вдруг захотелось оставить свой след. Если она не помнит себя, может, хоть мир запомнит её?

Анка аккуратно прикрыла дверь и вернулась в коридор, не посмев больше тревожить застывшую во времени комнату. Последний путь вёл в арку, занавешенную шторой из коричневых бусин, преодолев которые Анка словно вернулась в прошлое.

Чистая и без лишних вещей, в отличие от комнаты парня, просторная гостиная-столовая была обставлена старой, но добротной деревянной мебелью. В шкафах — чайные сервизы и хрустальная посуда, на кофейном столике — ажурное полотенце, как и на обеденном столе и — внезапно — под плазменным телевизором, единственным выбивающемся из общего стиля. Как и в остальных комнатах, аромат дерева превалировал над всеми остальными.

Последняя на сегодня дверь обзавелась глазком и почтовым отверстием, поэтому, не делая к ней ни шагу, Анка сразу двинулась в сторону кухонной зоны, где её ждало разочарование.

В холодильнике, как говорится, мышь повесилась. Залежалый кусок сливочного масла, пара банок с вареньем (в составе явно имелись грибы, зелёной семейкой проживающие на поверхности), неприятно пахнущая открытая пачка крабовых палочек и какие-то подгнившие овощи. В морозильной камере было поинтереснее — котлеты из неопознанного мяса и замороженная зелень. Не густо, но хоть что-то, решила девушка. Котлеты пришлось выдалбливать, чтобы они смогли вылезти из морозилки, но общий осмотр удовлетворил Анку, и она оставила их размораживаться на столе.

Чем бы ещё поживиться? Осмотр кухонных шкафчиков не оправдал ожиданий: несколько старых круп, пара луковиц, томатная паста. Парень как будто бы не ел дома и совсем не бывал в общих комнатах, настолько чистота в них разнилась со свалкой в спальне.

Телевизор включать было опасно, он мог громко заорать, так что оставалось не так много вариантов, чем могла бы заняться девушка. Анка переплела свою косу и принялась за приготовление еды.