Академия Весны

Ксюша Левина, 2022

Брайт Масон – сирена. Она умеет обращаться птицей и убивать песней. Но вынуждена быть заложницей Ордена Пяти, чтобы сохранить жизнь своего отца. Рейв Хейз – маг земли и аристократ. Днем он староста в Академии Весны, а ночью охотник на иных. Если умрет она, умрет и он. Околдованные против воли чарами Фиама, они способны чувствовать друг друга за тысячи километров. Ненависть, притяжение, страсть они делят на двоих. Чтобы разрушить проклятие, один из них должен влюбиться. Но как это сделать, если притяжение между Брайт и Рейвом растет с каждым днем, как и опасность, которая угрожает обоим?

Глава седьмая

Провокация

ПРОВОКАЦИЯ

Побуждение к действию, способному повлечь за собой непоправимый, тяжкий вред.

Рейв гипнотизирует взглядом пылинки на подоконнике. Они настолько же земля, насколько почва под ногами, а значит, не могут не подчиняться истинному. Рейву они подчиняются. Тянутся вверх, складываясь в невесомые полупрозрачные картинки. Горный пейзаж. Облака. Прекрасный цветок. Женское лицо.

Рейв хмурится, между бровей залегает складка, и лицо становится строже, напряженнее. Взгляд, на секунду посветлевший, темнеет. Пылинки оседают.

Брайт Масон. Пленная его отца. Конечно, Рейв знал, что рано или поздно они встретятся, но оказалось, что даже жить им суждено на одной улице. Он ее, конечно, узнал. С того дня как она появилась в Траминере, ближе всего они оказались позавчера. Еще долго после он стоял там на берегу, прижавшись лбом к холодной стене, а ледяной ветер клинками полосовал кожу под плащом.

Вчера он торчал на берегу и был уверен, что слышит песни сирен, но совершенно точно просто это себе придумал. Она убегает от него каждую ночь во сне, или сыплет проклятиями в его гостиной, или пишет на стене помадой «козел». Она с ним что‐то сделала, не иначе. Нужно выяснить что, и как можно быстрее. Это не должно оказаться от него так близко. Это опасно.

— Я на ней женюсь! Нет, правда! — хохочет Энграм Хардин, и Рейв видит, как напрягаются руки Фандера Хардина, сидящего верхом на первой парте. — Она просто что‐то! Я как услышал этот ее голос, аж мурашки…

— На ком это? — Фандер не сдерживается.

Рейв знал, что так будет, но, пока не прозвенел звонок и не начался старостат, не имело смысла призывать молодняк к тишине. На первой парте первого ряда сидят его друзья, главные старосты Академии. Справа от них — девчонки-пятикурсницы, строгие, собранные, уже приготовились записывать за Рейвом. Шеннен Блан (ее отец — один из лидеров Ордена) сидит ближе всех к Рейву с идеально ровной спиной и очень быстро заполняет бланки посещений за первый день. Крошечный камушек на кончике ее карандаша качается из стороны в сторону. Она не грызет карандаш, не стучит им по кончику носа, не бьет по парте, задумавшись над чем‐то. Шеннен похожа на картинку, как и весь Траминер, и это даже умиляет. Бледная, с длинными блестящими волосами, широкими темными бровями и пушистыми ресницами. Она идеально подходит этому месту, и, быть может, однажды отец скажет, что именно эта девчонка станет его женой. И она будет бродить по дому Хейзов в шелковом домашнем платье и пить с матерью Рейва мятный чай. Рейв может себе это представить. Даже слишком хорошо. Он был готов к тому, что не в этом месяце, так в следующем о чем‐то подобном ему сообщат, но, глядя сейчас на Шеннен, думает, что все‐таки она слишком хороша, и от этого на языке появляется приторный вкус, а скулы сводит от внезапного приступа тошноты.

На последней парте — Энграм Хардин и его дурная компашка. Пора готовить речь о смене старост четвертого курса, потому что от них больше проблем, чем пользы. Третий курс во главе с Бэли Теран. Три ее девочки отчаянно строят глазки компашке Энга. От второго курса кучка испуганных новичков-парней, они впервые на старостате, жмутся друг к другу в уголке. Первокурсников на такие мероприятия обычно не зовут.

Старосты по традиции траминерцы, по одному от каждого факультета и один главный, как правило, курсу к третьему эти четверо начинают дружить, а к пятому заселяются в общий дом. Старая добрая традиция, и Рейву она нравилась. Быть старостой — привилегия. Старосты — это иллюзия порядка.

В этом году правила решили изменить, и впервые появились староста-экимка Лю Пьюран, девчонкаоборотень с лечфака и илунженка-ветеринар. Безумие! Так они показывают, что никакой войны нет, что рады всем классам, что траминерцы не расисты. Ложь, причем наглая и обнаженная, как девицы в порту Небиолло. Мало того, этот широкий жест неуместен на пороге революции, быть может, войны, но тем не менее иные — в старостате и будут раз в неделю таскаться туда со своими отчетами.

— Ты видел новенькую? — Энг встает со своего места на последней парте, а его друзья свистят, подначивая.

Братья сверлят друг друга взглядом. Они очень похожи, оба бледные, черноволосые, кудрявые. С тонкими аристократическими лицами и длинными пальцами.

— Которую из? — ухмыляется Фандер.

Он обожает «смотреть» первокурсниц-траминерок. Но Рейв уверен, что речь о ком‐то другом. Энг — отбитый тип, у него играет в заднице детство. Мистер Хардин никогда не ставил на младшего сына и, кажется, даже не посвящал его в дела Ордена.

— Брайт Масон, — со вкусом произносит Энграм и падает на парту, так что та ходит под ним ходуном.

Пальцы Рейва замирают над пустыми бланками успеваемости. Пылинки в воздухе снова собираются в женское лицо. Твою мать.

— Малон? — Фандер еще не понимает, о ком речь. — Масон?.. Она из Бовале? Или это та семейка с юга? У которой тачка…

— Она иная, — мрачно произносит Рейв. — Всё? Я решил проблему? Фан, расслабься, ты не пропустил очередную чистокровную юбку. Энг, расслабься, тебе не дадут жениться на ком‐либо помимо чистой истинной. Мы можем начать?

Энграм закатывает глаза, будто законы траминерской аристократии для него не писаны и его не ждет рано или поздно женитьба. Звенит звонок. Рейв не намерен слушать перебранку, которая вот-вот начнется. Фандер — будущий орденовец, он не стал бы даже смотреть в сторону такой девчонки. Энграм — из другого теста, и им никогда друг друга не понять. А Рейву не нужны скандалы. Все может дойти до драки, драка дойдет до деканата, выговор — до Рейва, и, ради святых сил, это может привести к ОПР, а он очень многое бы отдал, чтобы ни во что не встревать. Это его последний год, и он должен пройти так же безупречно, как и все остальные.

Мысли снова возвращаются к Шеннен Блан. Ничего не решено, а Рейв уже этого боится. Под ложечкой сосет чувство тревоги, сердце будто не стучит, а раз за разом проваливается в какую‐то яму. Рейв, сын мэра Бовале, один из траминерских охотников, потомок Ордена Пяти, больше всего на свете в конце этого года хочет получить свой идеальный аттестат и тихо подать документы в Аркаим, чтобы уехать из проклятого Траминера. Он прекрасно знает, что это невыполнимо, но искренне надеется, что имеет право по крайней мере постараться.

Траминерцы никогда еще не поступали в заграничные академии, Рейв даже не уверен, что его документы рассмотрят, но, быть может, если доказать, что он лучший? Он представляет, как однажды придет к отцу и скажет, что отказывается от всего. Тот возразит, что Рейву не на что будет жить, а Рейв скажет, что у него стипендия в аркаимском университете, научная работа и подработка в алхимической аптеке. Он мысленно все распланировал, мысленно он уже там. Главное — дожить до конца года.

Учеба — то единственное, что он сделал в своей жизни сам и для себя. Он учился не потому, что его заставили, а потому, что он это любит. Ему искренне нравится видеть внизу листа с заданием отличную оценку, нравится думать о том, чтобы однажды стоять в белом халате с лунным ножом в руке и изучать ровные края живого надреза. И чем ближе к выпуску, тем желаннее и в то же время невыполнимее кажется мечта. Он ждет, когда к нему придут и скажут: женись на дочери Бланов и после окончания учебы вступай в Орден, сынок. Ты служил ему в качестве охотника три года и заслужил место рядом со мной, как и полагается любому уважающему себя траминерцу.

Рейв смотрит по сторонам, пытается выбросить лишнее из головы и цепляется к спорящим Харди-нам.

— Поорете друг на друга позже по этому поводу, — спокойно произносит Рейв и откашливается. Быть старостой ему тоже нравится. Он любит порядок и ответственность, ему нравится думать, что хоть что‐то им контролируется. Нравится видеть результаты. Этот год в качестве главного старосты кажется концом идеального пути. — Сейчас… — начинает он, но его перебивают, глаза Фандера уже полыхают недобрым изумрудным огнем.

— Иная? ОПЯТЬ?

Он ревет, а Энграм идет пятнами.

— Брат, да ладно тебе…

— Фан, слушай, а я согласен с малышом Энгом, — тянет Якобин Блауэр с плутоватой улыбкой.

Рейв устало трет глаза и издает неопределенный раздраженный рык. Да они издеваются. Почему Брайт Масон портит даже старостат, на котором и в помине нет не то что ее — ни одного иного в принципе?

— Вы видели эту девочку? М-м?

Это просто попытка усмирить братьев, Рейв знает. Якоб редко присоединяется к сплетникам, он самый надежный из всех. Блауэр встает со своего места и тянет Фандера, чтобы тот сел, но безуспешно.

— Закрой рот, Якоб! — Фандер не умеет держать себя в руках.

Он много раз ловил брата на горячем в компании «не таких девчонок». И неоднократно в Академию заявлялся мистер Хардин с разговором к младшему сыну. Чего только стоила дружба Энга с Нимеей Нокой. Эти двое были неразлучны с самого детства и пропадали в саду Хардинов с утра до ночи, пока не вышли из возраста лазанья по деревьям.

— Ну-ну, не заводись. — Якобин кладет широкие ладони на плечи Фандера. — Малыш поиграет и остынет, ты же знаешь. Ну поимеет ее разок-другой. Ты видел? Она тут всех завела этим своим голосом. — Он смеется и подначивает остальных парней перевести все в шутку.

Те начинают гоготать. Бэли Теран не выступает, но по ее лицу видно, что ей есть что сказать. Яд кипит у нее в горле и уже подступает к зубам, растворяя эмаль, вот-вот красотка не выдержит и начнет шипеть.

— Да уж, я не романтик, но у нее розовые глаза! — Листан, четвертый староста-выпускник, откидывает с глаз длинную пепельную челку и вытягивает ноги. — Согласен. Она действительно ничего.

И этот туда же. Рейв уже зол. Они собрались работать, а не обсуждать Брайт Масон. Это отвлекает. Он не собирался вспоминать это недоразумение, обещал себе, что до конца дня не допустит никаких мыслей, выводящих из себя. А Масон выводит. Он думал, что эти полгода она будет вести себя смирно, но увы. И пальто у нее не как у всех, и на голове «котелок», и юбка короче некуда. Она провоцирует окружающих, и это может дорого обойтись.

— Если начистоту… — Якобин снова усаживает Фандера. — Я уверен, что она чистокровная сирена. А вы слышали, что они…

— Хватит! — рявкает Рейв. — Мы тут устроили старостат на тему Масон?

— Вот именно! — Ну приехали, Бэли Теран в деле. — Эта мерзкая девка не повод, чтобы ругаться, верно?

— Молчала бы, Теран! — стонет Энг, закатывая глаза.

— Ты будешь ее защищать? — кричат все.

Фандер срывается с места, Бэли визжит в притворном страхе, а братья сталкиваются носами.

— Заруби себе на носу! — шипит Фандер Энграму.

— Не указывай мне, что делать!

— Я сказал, заруби себе…

— Не указывай! Мне! Что! Делать!

— Еще одна связь с иной, и я…

— Что? Пожалуешься папочке?

Рейв мог бы позвать охрану и все прекратить. Мог разнять парней и развести в разные углы. Спокойно, без нервов. Но он все еще надеется, что все закончится хорошо. Что это недоразумение и нужно просто прикрикнуть. Это только первый день, почему все рушится так быстро?

— Закрыли рты оба! — велит он, вставая со своего места. — Мне неинтересно слушать о Брайт Масон!

Парни было приходят в себя. Растерянно моргают, даже отступают друг от друга.

— Что? Мне показалось? — Тихий голос, почти вежливый, — и в приоткрытой двери появляется безумие с розовыми глазами.

Ей в спину светит солнце из огромного окна-аквариума. Она не улыбается, стоит, вздернув бровь и нахмурившись.

— Я слышала свое имя, меня звали?

Ее юбка короче, чем положено, на ногах шипастые массивные «Фоксы». Волосы спускаются чуть не до колен, кое‐как перевязанные черной лентой на уровне лопаток, и из‐под этой копны выглядывают, кажется, только огромные лилово-розовые глаза. На плече у нее несуразный рюкзак, слишком большой и неженский. Она стоит и ковыряет на нем нашивку ногтями с облупившимся лаком.

— Да кому ты нужна? — Пока Рейв соображает, что сказать, Бэли Теран срывается с места. — Никто тебя не звал, пшла вон отсюда.

Брайт переводит на нее взгляд, а у Рейва все внутри напрягается от необъяснимого чувства тревоги.

Снова. В который раз за день это предчувствие. Брайт не отвечает, но ее пухлые губы нехорошо изгибаются в улыбке. Рейв замечает каждую деталь в ее позе, выражении, угловатой тощей фигуре. Ему бы просто подойти и выставить девчонку за дверь. Три… два… один…

— Что уставилась? Не понимаешь человеческий язык? Иди. — Бэли машет рукой, будто говорит с ребенком или умственно отсталой.

Никто даже не успевает ничего сообразить. Энграм и Фандер еще готовы вцепиться друг в друга, а Рейв — выставить Масон. И только Бэли Теран для себя уже все решила.

— Иди отсюда! — произносит она и легонько, совсем легонько толкает Брайт Масон в грудь.