Крамблроу

Крис Кэмбелл, 2023

Перед вами магический роман о жизни, приключениях, дружбе и силе любви, пропитанный волшебством, которое можно встретить и в обычной жизни.Крамблроу – это удивительное место, надежно скрытое от человеческих глаз поселение волшебников. Попасть в него суждено не каждому! В наше время на кострах уже не сжигают, но и без этого им живется непросто. Особенно когда кто-то из них влюбляется.Хотите увидеть волшебный мир изнутри? Заглянуть в прошлое глазами свидетеля событий? Узнать, кто же такой таинственный Флориан Фар, жаждущий изменить свою жизнь чужими руками. Ведь возможность исправить свои ошибки звучит пугающе-заманчиво? Определить где правда, где обман и кому можно верить?Главному герою романа – талантливому молодому архитектору Дэниелу Гилберту, попавшему в поселение по роковому стечению обстоятельств во время восхождения в Австрийские Альпы, придется разобраться во всем самому, а вместе с ним и читателю.

Глава 11

Некоторое время мы двигались по скалистому туннелю. Перчатка летела впереди меня, то и дело останавливаясь, словно желая убедиться, что я все еще следую за ней. На мгновение мне показалось, что я потерял ее из виду. Но она метнулась в сторону, только чтобы снять со стены старый масляный фонарь. В нем тут же вспыхнул тусклый огонек, но и его было достаточно, чтобы осветить предстоящий путь. Перчатка подняла его высоко над головой, как будто для нее он ничего не весил, и уверенно полетела вперед. Казалось, этому пути через скалы не будет конца. Время потеряло свою значимость. Меня окружали, только влажные каменные стены, поднимающиеся высоко вверх, куда-то в непроглядную даль. Сил двигаться дальше не оставалось, а спросить, когда же мы из него выйдем, я не решался и, вообще… как-то странно разговаривать с перчаткой. Но она как будто поняла мой молчаливый вопрос и в знак одобрения подняла вверх большой палец. И действительно, не прошло и десяти минут, как показался долгожданный просвет.

Меня окутал свежий ночной воздух, наполненный пьянящим ароматом трав. Сердце забилось в нетерпении — хотелось как можно скорее завершить это ночное приключение. Но выйдя из расщелины, я не увидел ни долины, где мы остановились на ночлег, ни огней нашего лагеря, ни ищущих меня людей…

Перчатка привела меня в совершенно другое и особенное место. Стояла все та же безоблачная и звездная ночь, на небосклоне взошла полная луна, осветившая невероятно одинокий пейзаж. Прекрасную, уединенную долину со всех сторон окруженную грядой неприступных Альп. Слева ютилась старинная деревушка, множество каменных домиков, стоявших так тесно друг к другу, что они образовывали узкие извилистые улочки. Некоторые из них превратились в развалины, но большую часть время не тронуло. Из крыш, покрытых темно-серой черепицей, торчали длинные печные трубы, а за невысокими изгородями дремали заросли садовых растений. Ближайший ко мне дом находился где-то в ста метрах, одинокий, с заколоченными окнами, не оставляющий надежды на то, что здесь остались местные жители. Передо мной стоял высокий прямоугольный камень, когда-то надежно укрепленный на теперь почти рассыпавшемся постаменте. Я не сразу обратил на него внимание, но заметив, отпрянул назад, сперва приняв его за надгробие, но это оказалась своего рода приветственная табличка. По кромке каменной плиты скользили вензеля, похожие на плющ, скрывавший проход в скалу, и всего несколько сохранившихся фраз. Мне удалось разобрать немногие из них — большинство выгравированных слов стерлось. Они предназначались для пришедших в деревню — что-то о правилах поведения, и сверху, вероятно, ее название, но по оставшимся буквам прочесть его было невозможно.

Я огляделся в поисках перчатки. «Может, хоть она объяснит, зачем привела меня в это место, где нет ни одной живой души на километры. Кто должен мне помочь вернуться?» — пока мои мысленные вопросы оставались без ответа. Перчатка терпеливо дожидалась, пока я осмотрюсь. Неподвижно висела в воздухе, как дорожный знак, указывая направо вверх по холму. И то, что предстало перед моими глазами, заставило напрочь обо всем забыть.

Величественный средневековый замок возвышался над поселением. Он стоял на скалистом холме, одинокий и прекрасный. Суровая громада из темного камня, скованного цепкими ветвями многолетнего плюща, с высокими башнями и угловыми эркерами, множеством узких стрельчатых окон и глухих ставень. Острые крыши со шпилями, покрытые темно-зеленым сланцем, устремлялись далеко ввысь, бесстрашно пронзая ночное небо. Одной стороной замок вплотную примыкал к скале, что делало его еще более внушительным и неприступным. Я мог разглядеть впереди тяжелые ворота и стеклянный купол огромной оранжереи, от которой исходило еле уловимое изумрудное сияние и то, что заставило сорваться с места и поспешить за ожидающей перчаткой, — свет в одном из окон самой высокой башни.

Пройдя прямиком через поляну, я ступил на каменную дорогу. Большие плоские булыжники, из которых она была выложена, выглядели отполированными. Вероятно, этой дорогой раньше пользовались постоянно. На редких столбах покачивались масляные фонари, каждый из которых с треском вспыхивал, стоило мне пройти мимо.

Путь до замка занял около получаса. Дорога петляла, заходила в редкий сосновый лес, отчего становилась зловещей и туманной. Но перчатка уверенно летела вперед, не оставляя мне времени на сомнения.

Высокие кованые ворота были приоткрыты. За ними скрывался сквозной коридор, который проходил через Восточную башню и заканчивался выходом во внутренний двор замка. Здесь было все так же тихо и пусто. Двор имел овальную форму и напоминал небольшую площадь, по ее краям шла крытая колоннада, где стояли лавочки и мерцали неярким светом настенные фонари. В центре площади находился старинный колодец с острой высокой крышей, как и у всех башен в этом замке. Из него доносились шорохи и плеск воды. На всякий случай пришлось обойти его стороной — ведь сегодня вечером мне как-то не очень везло у источников…

Перчатка продолжала вести меня дальше через площадь к башне, в которой ранее я видел свет. Перед ее входом рос громадный тис с высокой, плотной кроной и широким стволом. Он прилегал так плотно к башне, что стал с ней единым целым, и определить, что из них появилось здесь раньше — это дерево или каменное сооружение, было невозможно. Подтверждением их дружеского соседства являлась резная дверь, проходившая сквозь ствол дерева. Сразу за ней находился красивый парадный зал, его можно было назвать читальным. По периметру располагались массивные деревянные диваны с мягкими темно-зелеными подушками, несколько журнальных столиков, напольные лампы с абажурами и множество книжных стеллажей, практически полностью скрывавших за собой матерчатую обивку стен с неповторимыми рисунками. Полки провисали под тяжестью старинных книг, толстых альманахов, свитков и древних артефактов.

Из читального зала наверх вела широкая каменная лестница с множеством пролетов, каждый из которых служил выходом на следующий этаж башни. Я поднимался все выше, не переставая удивляться средневековому убранству замка, вдоль стен лестницы висели рога животных, картины, ковры, деревянные панели с искусной резьбой, множество шпалер с загадочными орнаментами.

Следуя за перчаткой, я оказался на нужной площадке и, пройдя небольшой коридор, попал в длинный каменный зал с невероятно высоким сводчатым потолком, как в католическом храме. Между узких окон-витражей висели старинные гобелены с разнообразными вытканными сюжетами, на которых угадывались образы деревни, заснеженных Альп, неизвестных людей и мифических животных. Чтобы рассмотреть их все потребовались бы часы, но моим вниманием полностью завладел самый величественный из них с изображением огромного дерева. И что-то подсказывало мне, что это тот самый тис, растущий у входа в башню. Он занимал почти всю площадь полотна, а на его игольчатых раскидистых ветках красовались десять щитов с гербами. Каждый из них был особенным, отличался по цвету и геральдическому рисунку. В центре зала стоял длинный обеденный стол из темного дерева с расставленными возле него стульями. На его гладкой поверхности возвышался одинокий канделябр с тремя трескучими сильно оплавленными свечами. На меня нахлынула невероятная усталость, хотелось присесть и хоть немного перевести дух. Но перчатка быстро подлетела ко мне и вручила старинный железный ключ. Хотелось узнать, к чему такая спешка, ведь мы и так пробежали насквозь ползамка. Но моя проводница упорно продолжала звать меня дальше. Вдоль правой стены поднималась небольшая открытая лестница, ведущая к коридору с несколькими дверьми. Перчатка зависла у одной из них, нетерпеливо подергивая за ручку. Вероятно, ее миссия подходит к концу. Долго возиться не пришлось, ключ легко провернулся в замочной скважине, дверь отворилась, и я зашел в уютную спальню. В комнате было тепло, в небольшом камине потрескивали поленья. Противоположную от входа стену почти всю занимало высокое окно, десяток маленьких стекол, соединенных в единое целое изящным, словно кружево, каменным переплетом. Я подошел ближе и отдернул в сторону тяжелую ткань старинных гардин. На улице начался дождь. Погода резко поменялась. Холодные струи с силой хлестали по стеклу, превращая пейзаж за окном в сплошное мутное пятно. Я отошел в центр комнаты и осмотрелся. В углу стояла кровать из черного дерева, заботливо застеленная к моему приходу, с массивным балдахином, бархатным покрывалом и множеством подушек разного размера.

Разве я мог рассчитывать этой ночью на что-то большее? Но то обстоятельство, что я совершенно не знал, где нахожусь, и то, что до сих пор не встретил здесь ни единой живой души, не давало мне в полной мере порадоваться своему спасению и насладиться согревающим теплом, исходящим от разожженного камина. Справа от него находилась маленькая дверь, которая вела в ванную комнату.

Стоило мне зайти внутрь, как масляный фонарь вспыхнул и осветил богатую обстановку: темно-синяя с орнаментом плитка, душ с позолоченным краном в виде павлина, раскинувшего свой царский хвост, небольшой комод из черного дерева, схожий по стилю с кроватью в спальне, и, наконец, большое старинное зеркало. Оно было точной копией, того, которое висело в моей спальне. Но не этот факт заставил меня отшатнуться и обессиленно прислониться к холодной стене. До этого момента казалось оставшихся сил хватит, чтобы продолжить это ночное путешествие, но мое отражение говорило об обратном. Уставшее лицо имело болезненный вид, на щеке красовались несколько ссадин, под глазами пролегли глубокие фиолетовые тени, а разбитая губа до сих пор кровоточила. Все тело содрогнулось — не то от увиденного, не то от мокрой и грязной одежды, которая превратилась в бесформенные лохмотья. Что-то в этом отражении показалось мне знакомым, ощущение дежавю не покидало, хотя, возможно, эта картинка привиделась мне однажды в одном страшном сне и ничего больше. Пришлось сделать над собой колоссальное усилие, чтобы стянуть промокшие насквозь вещи.

Я стоял обнаженный, босыми ногами на холодной плитке, и рассматривал огромную гематому на правом боку. Странно, что я только сейчас обнаружил столь серьезную травму. Каждое прикосновение вызывало жгучую боль. Вероятно, не обошлось без перелома ребер, но в целом могло быть и хуже. Расцарапанные руки и колени сильно саднило, под кожу забились грязь и мелкие камушки.

Я осмотрелся в надежде найти хоть что-то похожее на антисептик. Сейчас бы мне пригодилась старая добрая йодная сеточка — любимый метод моей матери на все случаи жизни. Но на полках в ванной, к сожалению, ничего, кроме большого куска мыла и чистых полотенец, не нашлось. На маленьком табурете, стоящем в самом углу, меня ожидал приятный сюрприз. Стопка сухой одежды — темно-серый костюм из тонкой шерсти, штаны на резинке и широкий свитер. «И на этом спасибо, вполне неплохо», — подумал я, вставая под струи горячего душа. Я бы предпочел джинсы и рубашку, но, похоже, находился сейчас не в той ситуации, чтобы выбирать, и даже не представлял, кого мне стоит благодарить за столь гостеприимный прием. И от этой мучительной неизвестности по телу пробежала волна дрожи, не имеющая ничего общего с температурой воды, падающей на мое измученное тело.