Диверос. Книга первая

Евгений Клевцов, 2017

Три тени, возникшие на подступах к городу, три тени, от которых жителей бросает в дрожь, три тени, которые пришли на зов… Их миссия им под стать – она темна и запутана, от нее пахнет страхом, смертью и нарушенными обетами. Не ошибся ли город, призвав их к себе на помощь? Не ошиблись ли тени, придя на зов города, где каждый взгляд, обращенный к ним, пропитан ненавистью, недоверием и презрением?

ГЛАВА 7

Бездна бы взяла эти мощеные мостовые… Видно, колесо снова попало на торчащий камень, повозка дернулась, и рывок неприятно отдался во всем теле. Один из двух пассажиров обернулся к прикрытому шторами окошку и болезненно поморщился.

Затем он достал из внутреннего кармана плоскую коробочку, вынул из нее маленький, не больше крупной горошины, зеленый шарик, держа двумя пальцами, посмотрел сквозь него на свет, пробивающийся сквозь занавески.

— Позвольте мне очередной раз напомнить, что наше предложение все еще в силе, алворд Ройзель, — услышал он и усмехнулся про себя: разумеется, эта фраза должна была прозвучать.

— Позвольте мне очередной раз от него отказаться, уважаемый Нье Анэ.

Он закинул шарик в рот, проглотил его и только потом обернулся к своему спутнику.

— Мы оба знаем, что болезнь неизлечима, да, к тому же, как не жаль, но сохранить ваше вмешательство в тайне вряд ли получится. Рано или поздно, наш несгибаемый эйцвас Решевельц прознает об этом, и… в общем, это может вызвать слишком много нудных вопросов, на которые мне совершенно не хочется отвечать.

Спокойный взгляд черных глаз был ему ответом. Шторки на окне снова колыхнулись, тонкий лучик света на секунду упал на лицо его соседа, и на его темной коже тихонько блеснули пепельные искорки.

— Очень жаль, что ваши с эйцвасом разногласия влияют на ситуацию подобным образом. — произнес он без каких-либо эмоций в голосе.

— Что поделаешь, советник, такие мы создания, и этого не изменить, — алворд пожал плечами и постучал ногтем по металлическому навершию трости, которую держал в руках. — Пока обойдусь этим и снадобьями наших общих друзей саллейда. А там… А там посмотрим.

— Как пожелаете, алворд.

— Бросьте Нье Анэ, вы — иворэ, посвященный-санорра, а, значит, лучше, чем кто-либо, знаете, что больше всего в жизни я бы желал спокойно передвигаться на собственных ногах без того, чтобы опираться на палку и глотать эту гадость. Поэтому и заводите этот разговор постоянно. Но тогда вы должны понимать и причину моего отказа. Есть неписаные правила, которые я не могу нарушить, если хочу оставаться во главе Совета. А у меня еще очень много незаконченных дел, чтобы уйти сейчас.

В голубых глазах алворда на мгновение появился ледяной отблеск. Но он тут же справился с эмоциями.

Нье Анэ промолчал. Алворд был прав — он прекрасно видел мучившие его постоянно сомнения. И отлично понимал, что слишком многие гельды, особенно на восточных границах Гельдевайн Таррен, пожалуй, не одобрили бы, если бы глава Государственного Совета принял бы помощь от Эш Гевара. А этим обязательно воспользовались бы скрытые и явные недоброжелатели санорра, которых было достаточно и среди простых жителей Центральных Земель, и, что уж там, среди представителей власти. Алворд старался хранить этот невидимый баланс, стараясь искоренять живущие меж гельдами давние суеверия. Но сколько лет должно пройти, пока они навеки уйдут в прошлое?

Когда шесть лет назад он занял кресло главы Государственного Совета, ему было всего сорок. Член и без того уважаемой и состоятельной семьи, он не только обладал располагавшей к себе внешностью, но и был отличным оратором, тонко чувствовавшим настроение окружающих. Став членом Совета, он, проявляя железную волю, умел настоять на своем, а гибкий ум позволял ему вовремя отступить, чтобы затем, с помощью интриг, добиться того, чего не удалось достичь напором. Талантливый физиономист, он тонко чувствовал настроение собеседников, и неизменно умел предстать перед ними таким, каким они желали его видеть.

Эта способность для всех быть своим, незаурядный ум и, разумеется, солидная финансовая поддержка семьи, позволили ему без особенных сложностей победить на выборах, получив поддержку и жителей Гельдевайн Таррен, и членов Совета. Никто не сомневался в том, что впереди у молодого алворда лежит широкая, устланная успехами дорога. Но не прошло и года, как он тяжело простудился. Не обращая внимания на болезнь, он продолжал работать, пока однажды не потерял сознание прямо в Белом Зале, на заседании Государственного Совета.

В каждой кордже обсуждали любые сообщения о его здоровье. Но хороших новостей было мало: молодой и сильный организм спас Ройзелю жизнь, но появились все признаки того, что болезнь, практически наверняка, лишит его возможности ходить.

Видя складывающуюся ситуацию, Государственный Совет решил выбрать нового главу. Но при обсуждении кандидатов начались торги и интриги. Несколько месяцев прошло, а дело не двигалось с места. И вдруг однажды утром, когда очередное совещание переросло в громкую ругань и обмен обвинениями, за стенами Белого Зала вдруг послышался все нарастающий шум и приветственные крики. Затем высокие двери распахнулись — и ошарашенные советники увидели алворда, который, по их мнению, никак не должен был не только быть тут, но и вообще — стоять на собственных ногах. Опираясь на деревянную трость, тот подождал, пока повиснет мертвая тишина, а затем спокойно вошел в зал.

— Я прошу прощения, что прервал вас, господа, — сказал он. — Продолжайте обсуждение, я постараюсь вникнуть в суть вопроса на ходу.

И неторопливой уверенной походкой он направился к своему месту.

— Но, алворд Ройзель… Ваша болезнь… — вдруг послышался чей-то неуверенный голос.

— Не беспокойтесь, — не оборачиваясь, ответил алворд, спрятав усмешку — Уверяю вас, я вполне готов к работе. Ржавчина безделья разъедает быстрее, чем изнашивает труд.

Он поднялся на помост в центре зала, сел в свое кресло и оглядел притихших советников.

— Итак, о чем вы говорили?

Разумеется, к вопросу о выборах нового алворда Совет возвращаться не стал. Ройзель же, казалось, полностью излечившись от своего недуга, снова посвятил всего себя работе, разве что стал меньше ходить пешком, передвигался теперь чаще в повозке и совсем перестал ездить верхом.

Но входящие в Совет санорра заметили, что все не так хорошо, как алворд пытается показать. Наблюдая за ним, они постепенно смогли выяснить и подробности. И однажды Нье Анэ, разговаривая с ним наедине, сказал ему об этом прямо.

— Нам известно о том, что саллейда дали вам лекарство. Но оно не может вас вылечить, только помогает на время. Постепенно вы привыкнете к нему, и оно потеряет свою эффективность. А если будете увеличивать дозу — оно вас убьет.

— Давайте попустим вступление, Нье Анэ, — перебил его Ройзель. — Ближе к делу.

— Мы предлагаем вам… воспользоваться нашими методами лечения. Вернуть здоровье за счет ваших собственных сил.

На какое-то время алворд задумался.

— Какова вероятность исцеления? — спросил он наконец.

— Полного выздоровления добиться не удастся — болезнь неизлечима. Но ее проявления будут практически незаметны.

— Практически?

— Да, алворд Ройзель. Ваше тело способно на многое, но оно не всемогуще. Я здесь, чтобы предложить вам помощь, а не лгать.

Алворд снова замолчал. Думал он долго. Наконец покачал головой.

— Нет, Нье Анэ. Я благодарю вас и Эш Гевар в вашем лице за предложение, но не могу его принять.

— Но это зависимость от лекарства. На всю жизнь, алворд. На много более короткую жизнь.

— Я понимаю это. Но мой ответ не изменится. Если уж я обречен ходить в ошейнике, то нужно хотя бы выбирать тот, который мягче.

— Как будет угодно, алворд, — кивнул Нье Анэ. — Но если однажды вы решитесь сменить ошейник…

— Я дам вам знать…