Диверос. Книга первая

Евгений Клевцов, 2017

Три тени, возникшие на подступах к городу, три тени, от которых жителей бросает в дрожь, три тени, которые пришли на зов… Их миссия им под стать – она темна и запутана, от нее пахнет страхом, смертью и нарушенными обетами. Не ошибся ли город, призвав их к себе на помощь? Не ошиблись ли тени, придя на зов города, где каждый взгляд, обращенный к ним, пропитан ненавистью, недоверием и презрением?

ГЛАВА 6

Звук размеренных ударов плыл в черном небе, наполняя мир покоем. Они вливались в туман и белая мгла растворялась, истаивала, не оставляя и следа в ночном воздухе. Запахло травами, листвой, теплой пылью дороги. Тихий шелест долетел со стороны леса, теперь совершенно не страшного. Рассыпанные по черному небу древние звезды молча смотрели на происходящее с высоты.

Ковтель удивленно оглянулся по сторонам:

— Где это мы?

Вдали, на холме, светились множеством желтоватых окошек дома, поднимающиеся к пологой вершине. Над ними виднелся острый шпиль храма, на котором был укреплен светильник.

Рядом с перекрестком, под заботливо установленным резным навесом, стоял большой камень. В верхней его части было выдолблено небольшое углубление, в котором покачивался и дрожал огонек маленькой лампадки. Часть камня была отшлифована и на ней была вырезана какая-то надпись

— Я не понимаю, — ответил Хайен, — все как будто знакомое, но выглядит каким-то…

— Каким-то другим, — закончил за него Хольсварг.

Он повернулся к стояшим в стороне санорра:

— Что это за место?

Тэи Зи указал ему на камень.

— Прочтите что вырезано на камне, тарн Хольсварг. В этой надписи — ответ на все ваши вопросы.

Услышав собственное имя, Хольсварг вздрогнул.

— Ты знаешь меня? Но это значит… Там, у дороги, ты ждал нас?

— Прочтите надпись, тарн, — сказал Кин Зи. — Прочтите — и после этого мы ответим на все ваши вопросы.

Тарн подошел к камню. Было заметно, что за ним ухаживают — он не покрылся многолетними слоями пыли, да и цветы вокруг явно не выросли сами, а были посажены чьими-то заботливыми руками. Деревянный навес, под которым лежал камень, тоже был сделан со старанием. И он сам, и столбы, которые поддерживали его, были украшены сложной резьбой.

Хольсварг наклонился ближе к отшлифованной поверхности, чтобы прочитать высеченную надпись.

— «Откуда ни вела бы тебя дорога, остановись и почти это место. Ибо здесь…»

Вдруг он резко обернулся,

— Ибо здесь покоится Хольсварг, правитель Восточного Тара и основатель города Диверт. Да утешится он в своей печали и обретет вечный мир, — громко произнес Кин Зи. — Именно так здесь и написано. Это ваша могила, тарн.

Ольгрид испуганно вскрикнула.

— Моя могила?! — Хольсварг пригнулся и поднял тельдар. — Самонадеянно, санорра…

— Пожалуйста, опустите оружие, Хольсварг, — попросила Мэй Си — Присмотритесь — этот камень лежит здесь уже очень давно.

Что-то в ее голосе заставило тарна снова повернуться к камню. И он увидел многочисленные следы, оставленные на нем временем. Хольсварг провел ладонью по отполированному дождями, солнцем и ветром столбу и понял, что дерево тоже было очень-очень старым.

Словно слепой, он прикоснулся к вырезанным буквам, и вдруг, закрыв глаза, покачнулся, ухватившись за холодный камень.

— Папа! — Ольгрид рванулась было к нему, но Саффат удержал ее.

— Триста лет назад, вы, Хольсварг, завещали похоронить себя здесь, у перекрестка, — спокойно ответил Кин Зи. — Вы до последнего мгновения верили, что ваша дочка, Ольгрид, пропавшая за тридцать лет до того — жива. Так верили, что даже после смерти были готовы ждать ее здесь, у обочины дороги. Такова была ваша воля и ваши друзья, Ковтель и Хайен, исполнили ее. Они искренне любили вас и разделяли ваше горе, которое за тридцать лет не стало слабее. И только они одни знали, что и Ольгрид, и Саффат уже тридцать лет как мертвы.

Бросившиеся было на помощь другу Ковтель и Хайен замерли на месте.

— В тот день, позже, успокоившись, вы поняли, какую страшную ошибку совершили. — продолжила Мэи Си. — Но вы долго не могли решиться пойти к дочери, попросить прощения, сказать, что он на самом деле гордитесь ее выбором и желаете ей счастья. А когда, наконец, пересилили себя, то обнаружили, что ни Ольгрид, ни Саффата нигде нет — испуганные вашими угрозами, они покинули крепость.

Хольсварг схватился за голову. Ему казалось, еще мгновение — и она разлетится на части под напором того потока мыслей и воспоминаний, что хлынул в нее. Когда он взглянул на Мэй Си, в глубине его глаз поднимался ужас. А она продолжала:

— Хайен и Ковтель — два ваших ближайших друга, единственные, кому вы рассказали всю правду о случившемся, отправились на запад — по дороге на Хейран, и на восток — в сторону границы с землями Санорра. Вы попросили догнать беглецов, попросить у них прощения от вашего имени и, по возможности, — вернуть их назад. Но ни в коем случае не принуждать. Но ни на западной дороге, ни на восточной, никаких следов Ольгрид и Саффата обнаружить не удалось.

— Потратив день на поиски, Хайен и Ковтель вернулись в Диверт поздним вечером. Но, увидев, что вы, находите себе места от волнения, решили объехать лес в окрестностях города, — заговорил Кин Зи, глядя прямо в неподвижные глаза тарна. — К тому времени, как они добрались до леса, он был весь закрыт плотным туманом. Зная, что в лесу неспокойно, они ехали медленно и очень осторожно, когда внезапно увидели появившийся в тумане силуэт вооруженного мужчины. Хайен приказал ему бросить оружие и сдаться, но неизвестный вместо этого бросился в атаку. Узнать в нем Саффата они не успели, да и не могли — одет он был в обычную одежду, да еще и голову закрыл капюшоном от влажного тумана. Бой был недолгим. Справиться с двумя лучшими бойцами Диверта он не смог и вскоре упал на землю с пронзенным сердцем.

Лицо Саффата окаменело, рука, обнимавшая Ольгрид, сжалась в кулак так, что захрустели кости пальцев. Но он не сказал ни слова.

— Сняв с убитого капюшон, Ковтель и Хайен пришли в ужас. Проклиная себя, ночь и туман, они принялись звать Ольгрид. Но им никто не отвечал. Они подумали, что девушка могла спрятаться рядом, и принялись обыскивать кусты вокруг поляны. Сначала нашли брошенный плащ, запутавшийся в кустах, а затем — и ее саму.

Вдруг Ольгрид изменилась в лице. Задрожав, она коснулась пальцами висков. Ноги у нее подогнулись и, опустившись на землю, она изо всех сил вцепилась в голову руками и тихо застонала.

— Я вспомнила… Я вспомнила…

Треск ткани, отрывается рукав, колючки цепляются за старый плащ, не выпускают. Она сбрасывает его, прячется за деревья. Перепрыгивает канаву. Слышит сзади звон металла, поворачивается, делает шаг назад, потом еще один. И тут нога подворачивается, съезжает по скользкой грязи. Падая, она вскрикивает, пытается за что-нибудь ухватиться. Потом удар и резкий хруст…

— Она лежала совсем рядом за деревьями. Поскользнувшись, она упала в яму, которую не заметила из-за тумана, и, ударившись о торчащую ветку, сломала шею.

Присев рядом, Саффат обнял Ольгрид. Уткнувшись лицом в его грудь, она беззвучно заплакала. Раг’эш гладил ее по волосам и тихо шептал что-то, пытаясь успокоить.

— Не зная, что делать, Хайен с Ковтелем просидели на страшной поляне больше часа, думая, как рассказать вам о том, что случилось. Не собственная судьба их страшила. Они ни секунды не размышляли о том, как избежать наказания за невольное убийство Саффата. Но как рассказать отцу о гибели единственной дочери? И долго ли он сможет жить с мыслью о том, что сам отчасти стал причиной ее смерти? Поэтому они приняли решение — скрыть от вас произошедшее. Друг другу они поклялись ни словом, ни делом никогда не выдавать этой страшной тайны и помогать вам в безнадежных поисках, оберегая от страшной правды, пока время не излечит боль в вашем сердце. Пока вы не смиритесь с мыслью о том, что никогда более не увидите Ольгрид. После этого пришла пора позаботиться о мертвых. Укрыв тело Ольгрид плащом, который она оставила лежать на ветках, они похоронили ее здесь же, около поляны. В нескольких шагах от нее они предали земле Саффата, оказав ему последние почести, как славному воину, оставив рядом оружие и броню и прикрыв его плащом. А закончив все печальные обязанности — вернулись в Диверт.

— И они сдержали свою клятву, — заговорил Тэи Зи. — Тридцать долгих лет у вас не было более надежных помощников, более верных и преданных соратников. Они без возражений исполняли все ваши поручения, связанные с поисками следов Ольгрид и Саффата, хоть и знали, что они не принесут никаких результатов. Пытаясь отвлечь от тоски по дочери, друзья вовлекали вас в работы по обустройству города и настояли на том, чтобы вы переехали в новый дом, надеясь, что вне старых стен Диверта воспоминания хоть немного ослабнут. Но годы не принесли вам облегчения. И вашими последними словами были: «Я хочу ждать ее на перекрестке…»

— Я чувствую, что однажды она придет… — прошептал Хольсварг.

Тэи Зи кивнул.

Слушая рассказ санорра, Ковтель давно оставил своего пэва. Сейчас он стоял рядом с опустившим голову Хайеном. Теперь он понимал, какой была цена их клятвы, произнесенной на ночной поляне: «Покуда Хольсварг не утешится, мы будем рядом с ним».

Тарн снова закрыл глаза. А когда открыл их вновь — в его взгляде была вся тяжесть осознания случившегося.

— Триста лет… — тихо спросил он.

— Да, тарн Хольсварг. — ответила Мэи Си.

— И теперь…

— И теперь мы должны поговорить, — сказал Кин Зи.

— Мы не знаем, какие силы держат вас привязанными к этому месту. Но каждый год в одно и то же время вы тщетно искали друг друга в темноте, не помня и не понимая того, что произошло. Раньше ночь и деревья скрывали вас. Но когда Диверт начал расти и гельды стали расчищать лес, в дни осенних праздников они невольно начали сталкиваться с вами. И не для всех эти встречи закончилась благополучно.

Хольсварг опустил голову.

— Так больше продолжаться не может. — Мэй Си подошла к нему и взяла за руку. — Сегодня, так или иначе, все должно разрешиться. Пришло время вам, наконец, встретиться, сказать друг другу все, что не сказано. Не упускайте эту возможность. Более ее не представится.

Хольсварг тяжело кивнул головой. Мэи Си вернулась к обочине дороги. В своей черной одежде санорра растворились в ночной темноте.

Тарн посмотрел на свою дочь, плачущую в объятиях Саффата. Раг’эш заметил его взгляд, и собрался было что-то сказать, но Хольсварг приложил палец к губам. Сейчас им лучше было побыть вдвоем. Ему же предстоял очень тяжелый разговор.

Он направился к стоящим в стороне Ковтелю и Хайену. Не дойдя пары шагов, он остановился и оперся на рукоять тельдара. Некоторое время они молча стояли друг напротив друга. Затем Хайен сделал шаг вперед.

— Говори, Хольсва, не тяни. Нам и добавить нечего — темнолицые все рассказали. Оправдываться нечем. Любую кару примем.

— Виноваты мы перед тобой, — добавил Ковтель. — И перед тобой, и перед ними.

Тарн молчал. Хайен отстегнул от пояса свой топор, и, опустившись на колени прямо в дорожную пыль, положил его перед собой, к ногам Хольсварга и склонил голову, словно подставляя шею под удар. Ковтель снял ножны с вложенным в них мечом и встал на колени рядом с Хайеном.

— Скажи мне, Хайен, — спросил тарн, глядя на своих друзей сверху вниз, как палач смотрит на приговоренных к смерти преступников, — сейчас, когда все открылось, не жалеешь ли ты о том, что сделал?

— Жалею, тарн, что не разглядел в темноте Саффата. Жалею, что не мог обменять свою жизнь на жизнь Ольгрид. — ответил Хайен, не поднимая головы. — Но о том, что скрыл от тебя ее смерть — не жалею. Казни меня за это, но я твой друг и всегда был им. Поэтому, поступил так, как поступил.

— А ты, Ковтель?

Ковтель покачал склоненной головой.

— Верши суд, Хольсва, — сказал он. — К словам Хайена мне прибавить нечего. Только прошу тебя — скажи Саффату, что его смерть всегда лежала камнем на моей совести.

Услышав, как скребнула по камням сталь, когда Хольсварг передвинул по земле тяжелый топор, Хайен закрыл глаза. Наверное, санорра сказали правду и все они и так давно уже мертвы, но почему же тогда так болит сердце? Хочется только одного — забвения, в котором не будет такой непреходящей тоски.

И вдруг Хольсварг произнес два слова, к которым он совершенно не был готов:

— Спасибо вам.

Ковтель поднял голову. Хайен тоже посмотрел на тарна.

— Спасибо вам, друзья мои, — повторил Хольсварг, протягивая им руку. — Спасибо за то, что позаботились об Ольгрид, Не бросили ее лежать в лесу. Спасибо за то, что почтили Саффата, верно служившего Диверту. Спасибо за то, что хранили эту тайну от всех и особенно — от меня. И за то, что не оставили меня — спасибо.

Он грустно улыбнулся и добавил.

Встаньте. Я не меньше вашего заслужил стоять на коленях.

Хайен и Ковтель поднялись с земли. Хольсварг крепко обнял сначала одного, затем другого.

— Друзья? — спросил он

— До самой смерти, — ответил Хайен.

— И даже больше, — сказал Ковтель.

Краем глаза Хольсварг увидел, что Саффат и Ольгрид направляются к ним.

— Идемте, — сказал он — Вот перед кем мы все должны просить прощения.

Увидев, что тарн и два его друга идут к ним, Саффат и Ольгрид остановились. Хольсварг тоже не решился подойти близко. Минуту они стояли молча друг напротив друга. Тарн смотрел на свою дочь. Сейчас, немного растрепанная, со следами недавних слез на лице, в слишком длинном для нее черном плаще, она так напомнила ему ту маленькую девочку, которую он в детстве качал на коленях. Которая прибегала к нему и, плача, показывала порезанный палец или сбитый в кровь после неудачного падения локоть.

Она смотрела на него настороженно, даже со страхом. А он… Он столько раз представлял себе этот момент! Столько добрых слов приготовил, чтобы сказать ей! Им обоим. И вот сейчас чувствовал, что не может ни вспомнить, ни произнести ни одного из них. Горло сдавил горячий ком. Воздуха в груди не хватало. Уронив на землю свой топор, не в силах произнести ни звука, он просто протянул к дочери руки — и она бросилась к нему.

— Папочка!

Тридцать тяжких лет и три неподъемных столетия одновременно вдруг рухнули наземь с его плеч, словно чья-то рука разорвала приковавшие их цепи. Прохладный ночной воздух ворвался в грудь и обжег ее изнутри, огнем поднялся к глазам и прорвался наружу с хлынувшими слезами.

— Девочка моя. Доченька. Родная, хорошая моя, — повторял он не замечая ничего. — Ну, успокойся, не плачь. Теперь все хорошо. Теперь все будет хорошо.

И почему-то он был уверен, что так все и будет.

Когда Ольгрид немного успокоилась, он поцеловал ее в лоб, как делал когда-то очень-очень давно и повернулся к стоящему рядом Ашфарту.

— Саффат, — твердо произнес он, справившись с волнением — Между нами произошло много такого, о чем я жалею. И Энлиан Светоносная пусть будет мне свидетельницей — я ничего бы не пожалел, если бы мог вернуть все назад, чтобы этого никогда не случилось.

— Тарн Хольсварг…

Но тарн поднял руку, прервав его.

— Хайен, Ковтель, подойдите, — позвал он, и, когда они встали рядом с ним, он продолжил — я даю тебе слово тарна Диверта, клянусь тем, что всегда было для меня дороже всего — именем своей дочери и моей любовью к ней — ни один из моих друзей никогда не желал зла ни тебе, ни Ольгрид. Я отправил их на ваши поиски не для того, чтобы силой вернуть домой, но для того, чтобы они рассказали о том, как я виню себя за сказанное. Они должны были рассказать вам, что если когда-нибудь вы сможете простить меня за все, что я сказал, то я был бы рад видеть вас в Диверте, как мужа и жену. И неважно, когда это произойдет — для вас всегда будут открыты двери и готовы самые уютные комнаты.

Ольгрид посмотрела на отца и на ее лице появилась улыбка. На лице раг’эш отобразилось сильное волнение. Саффат шагнул навстречу тарну. Но тот снова поднял руку и он остановился.

— Ты должен знать — Хайен и Ковтель отправились в лес по моему приказу. И поэтому не они, а я несу ответственность за то, что произошло. За твою жизнь, за жизнь Ольгрид, за все те муки, что мы все перенесли — вина лежит на мне.

Он мягко отстранил Ольгрид и подошел ближе к Саффату.

— Саффат, ты не пожалел собственной жизни, защищая мою дочь, А я повел себя недостойно правителя, отца, и мужчины. Смогу ли я просить твоего прощения?

Саффат сжал руку в кулак и приложил ее к груди.

— Тарн Хольсварг, я не держу зла ни на тебя, ни на кого другого. В том, что случилось достаточно и моей вины. Мне стоило вести себя сдержаннее, а не бросаться в бой, не выяснив, кто передо мной и каковы его намерения. Я готов служить тебе, если на то будет твоя воля, потому что я не представляю без Ольгрид ни своей жизни, ни смерти. Позволь мне быть вместе с ней — и я клянусь священным пламенем Эшге — у нее не будет более верного защитника и любящего мужа!

Он опустился на колено и, подняв с земли свою пику, ударил ее концом в землю.

— Ольгрид, — тарн взял дочь, слезы которой уже высохли, за руку — Саффат просит у меня твоей руки. Он благороден, смел, предан — и я никогда не пожелал бы для тебя лучшего мужа. Но последнее слово остается за тобой.

Саффат поднял голову. В его взгляде светилась радость. Ольгрид ответила ему взглядом и повернулась к отцу.

— Отец, с твоего разрешения я стану его женой с радостью и без страха.

— Что же, так тому и быть.

Тарн протянул руку коленопреклоненному раг’эш.

— Встань Саффат, ашфарт Ашхакара, Защитник пламени. Встань и подойди.

Ашфарт поднялся с колен и подошел к нему. Взяв его за руку, Хольсварг соединил ее с ладонью дочери.

— Здесь и сейчас, я Хольсварг, тарн Восточного Тара, властью своей, добровольно и при свидетелях объявляю вас мужем и женой, — он помедлил секунду, а затем добавил: — Да будет так!

— Да будет так! — повторили за ним Ковтель и Хайен.

Вдруг вокруг посветлело. Не очень сильно — словно рассвет вот-вот собирался показаться из-за горизонта. Над дальними холмами появилось чуть заметное светлое зарево.

Саффат и Ольгрид его, конечно, не заметили, потому что не сводили глаз друг с друга, а Хольсварг не отрывал взгляда от дочери, но Ковтель обратил внимание на то, что ночная темнота немного рассеялась. Он посмотрел на горизонт и толкнул локтем Хайена.

— Смотри. Солнце, что ли, встает?

— Ты что, какое солнце? Едва полночь прошла. — удивился тот. — А где санорра? Может, они знают?

— Нет, не знают, — услышал он в ответ.

Мэй Си и Кин Зи уже стояли рядом и точно так же осматривались по сторонам.

— Посмотрите… — Тэи Зи указал в сторону холмов, где всю ночь светились огни в окнах Диверта и на фоне ночного неба темнел шпиль храма с горящим на его верхушке огоньком.

Сейчас в ночи не мерцало ни одно окно. Более того, рядом с холмом больше не было города — лишь с десяток аккуратных крестьянских домов, разбросанных у его подножья. Исчез храмовый шпиль. Вместо него на вершине холма виднелись силуэты крепких сторожевых башен и высоких стен. На башнях и стенах кое-где горели костры — совсем крошечные отсюда огоньки.

— Кин, — прошептала Мэи Си, — это же старый Диверт.

— Такой, каким он был триста лет назад, — кивнул Кин Зи.

Из крепости послышался протяжный громкий звук. Услышав его, Хольсварг вздрогнул. Он обернулся и впервые увидел, что происходит вокруг.

— Энлиан Светоносная, — он прищурился, глядя на силуэт крепости, виднеющийся на фоне посветлевшего неба. — Это что — рог нашей стражи?! Ольгрид, Саффат, смотрите!

К стоящим подошел Тэи Зи.

— Вы видели? — спросил он, кивнув в сторону темного крепостного силуэта на посветлевшем горизонте. — А теперь посмотрите под ноги.

— Вот эту дорогу я узнаю, — усмехнулся Хайен.

Дорога изменилась. Ровно уложенные один к одному камни превратились в простую землю, утоптанную множеством ног.

Второй раз протяжно протрубил рог со стен крепости.

— Да что же происходит-то? — с волнением спросил Хольсварг.

Санорра переглянулись.

— Полагаю, они волнуются за своего тарна, все еще не вернувшегося в крепость, — ответил ему Кин Зи. — Трубят в рога, чтобы вы могли найти дорогу домой.

— Но как же это возможно…

— Я не знаю. Но стоит ли разбираться в этом сейчас? — пожал плечами санорра. — Вот ваш дом. А вот дорога, которая ведет к нему. Зачем же терять время? Разве вы не достаточно долго ждали?

Рог протрубил еще раз.

Хольсварг посмотрел по сторонам. Рядом с ним стояли его дорогая Ольгрид и ее любящий муж, двое верных друзей, разделивших с ним целую жизнь. Он взглянул на слабое зарево, тихо мерцающее над горизонтом, на крепостные стены и башни, на дорогу, что вела к холмам. И впервые за очень долгое время он ощутил, как его охватывает чувство покоя и радости. Словно тысячи маленьких стеклышек сложились в сложный витраж, и сквозь него в сознание хлынул поток теплого света.

Он улыбнулся и хлопнул по плечу Ковтеля:

— Ну что, Ковтель, уступишь своего пэва молодоженам? Уж до ворот-то доедите с Хайеном на одном?

— С чего это на моем-то? — возмутился Ковтель — А своего не хочешь дать?

— Так он же старый уже! Куда ему двоих-то?

— Мой, можно подумать, молодой.

— Садись, говорю, к Хайену, а то сейчас пешком пойдешь! И моего приведите.

Ковтель с Хайеном отошли к стоящим в стороне пэва. Хольсварг повернулся к Ольгрид и Саффату.

— Садитесь на пэва. Я должен кое-что сказать нашим друзьям.

Кивнув, Саффат и Ольгрид пошли следом за Ковтелем и Хайеном. Хольсварг же повернулся к стоящим рядом санорра.

— Никаких слов не хватит, чтобы отблагодарить вас, — сказал он.

— Значит, не тратьте на это время, — ответил ему Кин Зи. — Лучше посвятите его тем, кого любите. Радуйтесь их обществу и ни о чем более не волнуйтесь.

— Скажите мне честно — вы знаете, что нас теперь ждет?

— Мир, — ответил Тэи Зи. — Мир, которого вы уже давно не знали. Только мир и покой.

Тарн кивнул.

Затем он наклонился, поднял свой тяжелый тельдар, лежащий рядом на земле, рукавом стер с него пыль.

— Эта ночь заставила меня многое вспомнить. Многое, что омрачает мою радость. Могу ли я просить вас об услуге?

— Все, что будет в наших силах, тарн.

Херсвальд протянул им свое оружие.

— Я прошу вас передать этот тельдар жителям Диверта. Скажите им, что я прошу у них прощения за все то, что им пришлось пережить по нашей вине.

— Я обязательно передам им это. — Кин Зи принял подарок и бережно поставил рядом, придерживая за рукоять.

— Поблагодарите их также за добрую память. И… Знают ли они о том, что я сделал?

Санорра покачал головой.

— Расскажите им все. Пусть узнают правду.

— Хорошо, тарн Хольсварг.

Рог с крепостной стены пропел еще раз. Послышалось громкое сопение. Тарн положил руку на шею пэва, которого подвели ему, и легко запрыгнул в седло.

— Будьте счастливы! — он натянул поводья и махнул рукой следующим за ним: — Нас ждут. Едем домой!

Его пэва легко зашагал по дороге, ведущей к холмам. Следом за ним проехали, сидя в одном седле, Ковтель и Хайен. Ковтель, проезжая помахал рукой, а Хайен приложил ладонь к груди и поклонился.

— Будьте счастливы! — крикнули они на прощание.

Последними, ведя пэва за повод, подошли Ольгрид и Саффат. Девушка была в светлом платье с оторванным рукавом. В руках у нее был аккуратно свернутый черный плащ.

— Спасибо тебе, — она протянула его Мэи Си. — Спасибо, за то, что согрела. И за то, что помогла.

— Не замерзнешь? — спросила Мэи Си.

— Не замерзну. Я никогда-никогда больше не замерзну. — Ольгрид обняла Саффата, а он поднял ее и усадил в седло.

Затем он повернулся к Кин Зи.

— Прости меня, друг, за то, что усомнился в тебе.

— Ничего, — улыбнулся тот, — Не каждый раз увидишь ашфарта, демонстрирующего искусство владения оружием.

Саффат прижал кулак к груди.

— Пусть священное пламя хранит тебя.

Он запрыгнул в седло. Обнял сидящую рядом Ольгрид.

— Будьте счастливы!

И их пэва быстрыми шагами поспешил следом за остальными.

Когда всадники отдалились от перекрестка, свет, тихо переливающийся над горизонтом, начал гаснуть. Ночь возвращалась, пряча в темноте силуэты стен и башен старой крепости. Гасли огни костров, превращаясь в мерцающие огоньки, в окнах домов. На фоне ярко вспыхнувших в потемневшем небе звезд задрожал огонь на конце венчающего крышу храма Диверта шпиля. Сквозь пыль дороги снова проступили старые, но все еще плотно пригнанные один к другому камни.

— Они ушли, — сказал Тэи Зи. — Я их больше не чувствую.

Мэи Си отдала Кин Зи его плащ и накинула на плечи свой. Кин Зи вздохнул.

— Эта история оказалась печальнее, чем я ожидал, — сказал он. — Но, по крайней мере, у нее счастливый конец.

— Давайте и мы будем заканчивать, — сказала Мэи Си.

— Действительно, праздник же, а мы мерзнем в чистом поле на лесной опушке. А в доме, между прочим, камин. Можно огонь развести, погреться.

Они в последний раз осмотрели перекресток. Над старыми дорогами в тишине вились светящиеся точки светлячков. Пахло травой и немного пылью. Огонек лампады на могильном камне тарна Хольсварга спокойно горел, освещая высеченную надпись.

— А знаете, над чем я сейчас думаю? — спросил Кин Зи, когда они шли по дороге, ведущей к Диверту — Что это такое странное было в небе? И старая крепость… Что мы вообще видели? Прошлое? Тонкий Мир?

— Не думаю, что это было прошлое, — покачала головой Мэи Си. — А был ли это Тонкий мир… кто знает — какой он? Возможно, такой, каким каждый хочет его видеть?

— Сложно все это, — задумчиво ответил Тэи Зи. — Могила тарна Хольсварга никуда с перекрестка не делась. Ольгрид и Саффат похоронены в лесу, а могилы Хайена и Ковтеля — около храма.

— Над этим я тоже думал. Они выглядели совершенно живыми, — согласился Кин Зи — По крайней мере, Саффат вполне реально едва не расписался острием пики у меня на лице. Да и тельдар имеет вполне ощутимый вес. Тэи, хочешь понести?

Тэи Зи отодвинулся подальше.

— Тебе дали — ты и неси.

— Вот-вот. Между прочим, перекусить бы. У нас там вообще осталось что-нибудь в сумках?

— Не знаю. Может и осталось. Посмотреть нужно.

— Тэи, это же еда — что на нее смотреть? Ее есть нужно!

Так, разговаривая, они добрались до Диверта. На входе в город их встретил Херсвальд в сопровождении ополченцев.

— В домах пусто, город никто не покидал. Все в храме.

— Спасибо, Херсвальд. — ответил Кин Зи — Стражу можно снимать. Более Диверт никто и никогда не потревожит.

— Рад это слышать! А уж тарн-то как обрадуется. Он в храме с остальными. Позвольте вопрос? — он указал на тельдар, который Кин Зи нес на плече: — Это… тот самый?

— Тот самый, — кивнул Кин Зи.

— А… владелец?

Он недоверчиво оглядел санорра, словно пытаясь понять, куда они дели четвертого.

— Владелец… — Кин Зи, задумался на секунду, а затем улыбнулся — Знаете, Херсвальд, это такая невероятная история, что когда мы закончим ее рассказывать, и вы зададите все вопросы, будет уже полдень. Поэтому давайте оставим рассказ на утро? Взамен я обещаю вам самые необыкновенные Тэйцевас, какие только отмечали в Диверте.

— Так они уже начались, — пекарь посмотрел в звездное небо. — Время-то за полночь.

— Ну что же, тогда — айле Тэйцевас!

— Айле Тэйцевас!