Диверос. Книга первая

Евгений Клевцов, 2017

Три тени, возникшие на подступах к городу, три тени, от которых жителей бросает в дрожь, три тени, которые пришли на зов… Их миссия им под стать – она темна и запутана, от нее пахнет страхом, смертью и нарушенными обетами. Не ошибся ли город, призвав их к себе на помощь? Не ошиблись ли тени, придя на зов города, где каждый взгляд, обращенный к ним, пропитан ненавистью, недоверием и презрением?

ГЛАВА 11

— Чего он требует?!

Хенрил еще раз перечитал несколько строк, под которыми стояла аккуратная подпись Ройзеля, словно пытаясь понять, где он упустил смысл написанного. Затем он поднял глаза на посетительницу, так и не присевшую в предложенное кресло.

— Тарн Хенрил, алворд ничего от вас не требует. Он предупреждает о том, что какое-то время ваши… — она сделала секундную паузу, — ваши гости не должны покидать Диверт, так как к ним имеются некоторые вопросы.

— Вопросы… вопросы… — Хенрил положил лист на стол, побарабанил по нему пальцами, и вдруг, размахнувшись, грохнул по нему кулаком так, что услышали, пожалуй, и на улице. — Вопросы, значит?! У алворда Ройзеля есть вопросы?! А когда я два года писал им с эйцвасом письма и получал от ворот поворот, у него, значит, никаких вопросов не было?!

Он вскочил со своего места… и тут же подумал, что, пожалуй, напрасно это сделал. Стоящая у стола светловолосая посланница Аверда, облаченная в офицерскую форму и белый плащ Храмовой Стражи не только не отреагировала на это, но оказалась еще и почти на полголовы выше ростом. Хенрилу показалось, что в ее глазах мелькнула усмешка, и он от души порадовался, что никто из Городского Совета его сейчас не видит. Особенно Херсвальд.

Покосившись на раскрытое окно, он сбавил тон:

— Послушайте… — он украдкой (как ему показалось), кинул взгляд на вверительный лист девушки, который изучал несколько минут назад. — Послушайте, офицер…

— Грейцель, — подсказала девушка.

Хенрил мысленно плюнул в пол и проклял все на свете.

— Да, Грейцель… Я же написал алворду подробный доклад. Я так думаю, судя по тому, что вы тут, энле Йозэф аккуратнейшим образом сообщил обо всем эйцвасу Решевельцу, и теперь это дело… по поводу которого я дважды до того обращался в Аверд…

— Тарн Хенрил, — прервала его светлоглазая, — я здесь совершенно по другому делу, не имеющему отношения к тому, о чем вы говорите. Поэтому, пожалуйста, успокойтесь, никто вас ни в чем не обвиняет.

Эта фраза заставила Хенрила застыть с открытым ртом на полуслове. Затем он сел в свое кресло и, подумав несколько секунд, не нашел ничего лучшего, чем спросить:

— Что значит: «не по этому делу»? Что же Йозэф еще такого мог написать на меня, если Решевельц даже прислал сюда кого-то из Академии?

— Тарн… — в голосе девушки проступили настойчивые нотки, — вы ведь заметили, что мой вверительный лист подписан алвордом, а не эйцвасом. Письмо для вас тоже написано и передано мне лично в руки им. Так что, считайте, что я выполняю его поручение. И крайне важное поручение. К вам же, я повторяю, ни у алворда, ни у Старого Города, ни у меня никаких вопросов нет. Пока нет, если вы не собираетесь препятствовать мне.

Намек прозвучал абсолютно ясно. Хенрил заметил, что она держит подмышкой небольшой сундучок, прикрывая его плащом. Интересно, что в нем такое?

— Тарн?

— Да-да…

Хенрил, покраснев, подскочил с места. Мысли она, что ли читает? Кто их знает, этих Белых Плащей, говорят, их чему только там, в Старом Городе, не учат. Может, и мысли читать. Врать-то им точно невозможно — любого насквозь видят.

— Идемте, Грейцель.

Первыми, кто встретил их на улице, были двое мальчишек. Грейцель заметила их, когда входила в дом — тогда они сосредоточенно терли окна на боковой стене дома и не обратили на нее внимания. Теперь же они добрались до самых дверей. Один из них был постарше и покрепче, он держал на плечах второго, комплекция которого выдавала пристрастие к пирогам и булочкам.

Тарн смерил трудяг удовлетворенным взглядом.

— Вольц! — позвал он.

На зов обернулись оба. Грейцель улыбнулась: мальчишки явно не были родственниками, но имели кое-что, делавшее их похожими друг на друга как братья — у каждого под левым глазом красовался здоровенный, синячище.

Верхний мрачно потер свое боевое украшение плечом, не выпуская из рук мокрую тряпку.

— Чего?..

— Придет отец — скажи, чтобы попросил Зельву подготовить госпоже офицеру комнату, обед и умыться с дороги. Понял?

— Ну…

— Пэва ее в стойла отведешь, накормишь, устроишь. Понял?

— Ну…

— Оглоблю гну! Я тебе сейчас еще и зад разукрашу для равновесия, а отец добавит! Понял, спрашиваю, что я сказал?

— Понял, дядя…

–…

— То есть, тарн Хенрил. Понял.

— Вот и хорошо. Домоете первый этаж — и на сегодня свободны. А пэва проверю, сам в стойло зайду!

Доказав таким образом верховенство власти, Хенрил обернулся к гостье и сказал уже совсем другим голосом.

— Если вы не сильно устали с дороги, давайте пройдемся пешком? Идти недалеко, второго пэва седлать дольше будет. Да и горожанам на офицера в белом плаще полезно будет посмотреть, понимаете же.

— Конечно.

Белый плащ ли, в самом деле, имел успех, или его хозяйка привлекала к себе заинтересованные взгляды, но пока они шли к тому дому, где обустроились санорра, многие бросали свои дела и долгим взглядом смотрели ей вслед. В основном — мужчины.

— Сурово вы с парнем, — заметила Грейцель. — Родственник? Второй, как я поняла, ваш сын.

— Вольц? Да нет, это Херсвальда сын, — махнул рукой Хенрил. — Тот самый, что с Тельгой, Зельвиной дочкой, на болотах потерялся.

— Нарушитель спокойствия?

— Кто — Вольц?! Да вы что, тишайший мальчишка был до недавнего времени. Не в обиду Херсвальду сказать — даже жидковат, пожалуй. Дома, по хозяйству, в пекарне помочь — это всегда. А вот кулаками помахать — такого за ним раньше не было. Как санорра их с болот вывели — так и поменялся. На второй день старшему моему глаз подбил.

— За что?

— Да кто же их знает? Спрашивал, грозил — да разве же они признаются. Вот поровну и получили. Я так думаю, умел делать — умей и отвечать.

— Врагами-то они не выглядят, — заметила Грейцель

— Какими «врагами», вы что! — махнул рукой Хенрил: — Их водой теперь не разольешь!

Он вздохнул и украдкой глянул на девушку.

— Вы, может, думаете, что у нас тут порядки суровые? Что не следует тарну с такими делами разбираться — свой отец на то есть? Просто Диверт наш маленький, одно название что город. Копни — так все мы тут друг другу родня. Так что и малыши с детства вроде как общие. Носы вытираем своим и не своим. А доведется, так и поучить уму-разуму приходится, и никто не в обиде. Вам-то, наверное, это странным кажется, в Аверде такого не бывает.

— Не кажется, — улыбнулась Грейцель. — Я сама с Инцмира, не в Аверде росла. Так что и насобирать синяков и шишек в детстве успела, и наставить.

— И, это вы, значит уже… в Академии?

— Шесть лет.

— И белый плащ… — Хенрил покачал головой. — Надо же…

Чем ближе к цели они подходили, тем мрачнее становилось его лицо.

— Можно я, Грейцель, с вами начистоту? — вдруг спросил он.

— Конечно. Давно пора.

— Я вот за что переживаю, — Хенрил принялся теребить пуговицу на рубашке — Я так понял, что вам, известно, что у нас тут случилось… еще до всего, что потом было. Про детей, про болота…

— Да, известно.

— Так вот… Мы, получается, с самого начала как-то не очень гостеприимно поступили. Санорра эти нам столько добра сделали: детей из болота вывели, с бедой нашей помогли, и еще и такую реликвию нам возвратили… вы знаете про тельдар?

— Да, знаю. Не только то, что его нашли в лесу.

— А, хорошо. Так вот — еще и реликвию такую возвратили. Из рук самого основателя Диверта, можно сказать. Хольсварга здесь по сей день чтут. А теперь — так еще сильнее, чем прежде.

Хенрил вздохнул.

— Совестно мне их под арест брать. Вот, хоть и просьба алворда — а совестно. Не знаю, что они там натворили, но только мы от них плохого ничего не видели.

— Почему же «под арест», — возразила Грейцель. — Я же не в подвал прошу их посадить.

— Так-то оно так… — Хенрил покачал головой. — Да только из города ни ногой, какая же это свобода? Что маленькая клетка, что большая — а все клетка. После всего, что они для нас сделали.

— Для них это работа, тарн. Свою плату они получили, никто ее отбирать не собирается.

— Детей они нам не за плату из болота вывели, — возразил гельд. — Да и тельдар отдали, не продали. Думаю я, не в одной плате тут дело. Не обычные они, не как другие, с Эш Гевара. Общался я с санорра на своем веку, сравнивать могу. Я вам скажу, Грейцель — они тут прожили день-два, а народ от них уже шарахаться перестал. Детишки даже за ними бегают. Девчата смотрят на них, шушукаются. А ведь сначала наши от них, как от смерти, прятались. Мы уже в Совете думали — может, наконец, изживется страх этот? Алворд-то, как я знаю, тоже за это радеет.

Грейцель задумалась.

— Знаете, тарн Хенрил, — наконец сказала она, — пожалуй, вы правы. Давайте, я поговорю с ними сама. Так будет лучше.

— Грейцель, — Хенрил понизил голос, — а, если не секрет…

— Тарн, — прервала его Грейцель, вежливо, но решительно — Знаете, мне отец с детства говорил: «Что пекарь у станка…»

— «…Что ткач у печки». Верно, нечего не в свое дело лезть, — кивнул Хенрил. — А мы почти дошли. Видите тот дом, с краю, почти под самым холмом?

Он указал вперед.

— Да, конечно, — кивнула Грейцель. — Вы возвращайтесь к своим делам. Не переживайте, я поговорю с ними сама и все улажу.

— Вот спасибо. Буду ждать.