Костры

Иннокентий А. Сергеев, 2023

Дорога – это сама жизнь, когда граница между сущностью вещей и непосредственно переживаемым опытом стирается, а искусство появляется лишь тогда, когда оно черпается напрямую из опыта, и процесс письма направляется исключительно потоком впечатлений от происходящего вокруг…

10

Она встаёт первой и, подняв с пола рюмку, протягивает её.

— Наливай.

Я не двигаюсь. Она тихонько пихает меня ногой.

— Это было что-то, — тяжело поднимаясь с пола, говорю я. — Жаль, что я не умею писать порнуху. Получилась бы потрясающая сцена.

Я наливаю ей, пролив немного — руки почти не слушаются.

— А ты попробуй, — советует она, отпивая. — Может быть, ты умеешь, просто не знаешь об этом?

— Я уже пробовал, — говорю я. — Ничего не получилось.

— Может быть, ты просто не знал, что такое настоящий секс?

— Да нет, почему же, — говорю я, — знал. Но только понаслышке.

— Давай выпьем, — предлагает она. — А потом пойдём покурим. Так ты пишешь книги?

Мы выпиваем.

— Удивительно, как быстро ты соображаешь, — говорю я. — Слушай, я снова тебя хочу. Это безумие какое-то.

— Давай сделаем паузу, — шепчет она, приблизив своё лицо к моему лицу. — Я хочу курить.

Мы выходим из ванной. В квартире темно.

— Иди за мной, — тихо говорит она, взяв меня за руку.

Я иду за ней.

Мы входим на кухню, и она включает свет.

— Ну конечно, — говорит она, увидев в моей руке бутылку и рюмки. — Это ты не забыл. А зачем нужна водка, ты помнишь?

Я молчу, задумавшись. Потом говорю:

— Для того чтобы её пить.

— Неправильный ответ, — говорит она и хлопает меня ладонью по лбу. — Для того чтобы продезинфицировать твою рану! Марш за ватой!

Я иду в ванную и возвращаюсь.

Она сидит на табуретке, прислонившись спиной к стене, и курит.

— Вот, — я протягиваю ей вату.

Она кивает.

–Положи пока.

Я сажусь на табурет и беру сигарету.

Мы молча курим.

Потом она гасит окурок и, оторвав кусок ваты, пропитывает его водкой и прикладывает к моей щеке.

Я наполняю рюмки.

— Пьянствовать, так пьянствовать, — говорю я, завинчивая крышку.

— Сиди спокойно, не дёргайся! — говорит она.

— Ну всё, хватит!

— Нет ещё. Сиди спокойно!

Я терплю ещё несколько секунд.

— Ну всё! — отняв у неё вату, я выбрасываю её в раковину.

— Ну, что это за лечение! — сердится она.

— Пей лучше, — говорю я, кивнув на её рюмку.

— Может быть, ты хочешь поесть?

И, не дождавшись ответа, она достаёт из холодильника салатницу.

Конец ознакомительного фрагмента.