Когда прилетит ворон

Илона Муравске

Из школы, где учится шестнадцатилетняя Сильвия, пропадает учительница. Но все ведут себя так, словно ничего не случилось. Девочке предстоит узнать о вороньем народе, который давным-давно живёт среди обычных людей. О бродягах, которые собирают чужие сны. О бегунах, которые бегают по времени быстрее ветра. О зелёной двери, за которой скрывается целый мир чужих снов. Но главное – ей предстоит узнать много нового о самой себе и поверить в то, что крылья за спиной – реальность.

Глава 14. Йоля

(Вороны)

Ветер.

Пронизывающий насквозь, бьющий прямо в спину. Подхватывает легко, несёт вместе с песком и пылью, с охапкой листьев, с дождём — в небо!

Упираюсь руками и ногами, пальцы тонут в перине сизых облаков, нависших над морем.

Отчаянный крик морских чаек.

Снова ветер.

Волны смывают с палубы людей-невидимок.

Окатывают песчаные замки на берегу, слизывают все следы.

И я вижу, как огромное небо опускается в море.

Ныряю в шипящие волны, упираюсь в дно — хожу, брожу, наконец-то сворачиваюсь калачиком.

Текучий камень Пангеи.

Ноги и руки — сплошной клубок. Я почти не чувствую, как кто-то приподнимает мокрую рубашку и снимает пропеллер. Отрывает почти с мясом, смеётся прямо на ухо, толкает в спину, дышит в затылок.

Солнце. Жёлтый воздушный шарик лопнул, и в руках только обжигающие лохмотья.

* * *

Сон разбивает меня на части.

Будто я стеклянный шарик со снегом, который стоял у нас на столе когда-то.

Вороны говорили: снам нельзя верить. Сны только путают, пугают.

Лучше ловить их до того, как проснулся, пока спишь, ничего плохого они не сделают. Не успеют просто.

Но здесь, в этих бесконечных кротовых норах, сны не поймаешь. Скорее они поймают тебя. За руку, за локоть, уцепятся за край куртки или повиснут на шее вместо фляги.

В темноте не различить.

Зато можно взлететь в воздух, наступив на осколок.

Можно повиснуть в воздухе или онеметь при важном разговоре.

Сны присылают ангелы. Это их оружие. Против нас. Против того, что мы пришли в туннели и обжились в кротовых норах. Сны могут свести с ума.

Что толку в сумасшедшем вороне?

Поэтому утром лучше проснуться не от того, что сны опутали тебя своими тайнами, а от того, что в небе вспыхнула ракета.

Но сегодня я чувствую, как сны раскалывают меня на куски. Будто я стеклянный шарик со снегом, который стоял у нас на столе.

Я пробую собрать себя, сложить, склеить, но пальцы не слушаются, крошатся, словно глиняные, рассыпаются.

Что может быть хуже сна?

Лунная тропа?

Тёмные квадраты?

Место, когда мы наступаем на собственные тени?

Обернуться нельзя. Только слушать. Только ждать.

Считать минуты, когда послышится шелест крыльев прямо над головой.

Ангелы. Вижу, как сбились в кучу. Спрятали под крылья огромные ясные глаза.

— Хранители! — кто-то из воронов щёлкнул затвором. — Шлёпнем одного для порядка!

Ангелы встрепенулись. Заметались по мозаичным плиткам, запищали и закричали все разом, скрылись среди каменных колонн.

— Лови быстрее! — голос офицера осип. — Они знают все входы и выходы.

Я прячусь, как ангелы. Мелькаю среди колонн, ныряю в мозаичные плитки, разбиваю колени и царапаю локти. Падаю на дно мелкими крошками, и вода идёт горлом, и я, кашляя, не зову на помощь, а только хватаю ртом воздух, как рыба. Бью невидимым хвостом, покрываюсь серебристой чешуёй.

— Зачем тебе ангелы? — Шляпа с птичьим клювом прямо перед глазами: — Тоже хочешь выйти отсюда?

Не слушаю, прицеливаюсь.

Красная точка пляшет по белым крыльям.

Я знаю: сон. Только сон, где я целюсь, но не стреляю.