Когда прилетит ворон

Илона Муравске

Из школы, где учится шестнадцатилетняя Сильвия, пропадает учительница. Но все ведут себя так, словно ничего не случилось. Девочке предстоит узнать о вороньем народе, который давным-давно живёт среди обычных людей. О бродягах, которые собирают чужие сны. О бегунах, которые бегают по времени быстрее ветра. О зелёной двери, за которой скрывается целый мир чужих снов. Но главное – ей предстоит узнать много нового о самой себе и поверить в то, что крылья за спиной – реальность.

Глава 15. Сильвия

Все пытаюсь понять, зачем Йоля это пишет. Для кого?

Да и что это за записки, в которых убивают ангелов? Они же бесплотные. Как их убить? Их ещё увидеть надо?

— Не всегда правда то, что видишь, — говорила Йоля.

Она вообще много всего говорила. Не вспомнить даже всего.

Ведь Йоля — как персонаж игры манга. Бери любого героя, одевай на свой вкус, создавай ему фон, мир, где он будет действовать, придумывай слова — и всё, уникальная авторская манга создана.

Может быть, Йоля тоже созданный кем-то персонаж? Хотя, конечно, это бред. Но с ней никогда толком не поймёшь, где правда, а где ложь.

И вполне может быть, что она играла с нами, а поэтому путала специально, чтоб мы вроде и знали о ней всё, но в то же время не знали ничего.

Хотя теперь я знаю, что кротовые норы есть. И это не выдумки. Кротовые норы — это туннели за площадью. Мы раз сто ходили по площади и не знали, что там норы. Скрытые дыры, которые даже и не заметишь, если не знаешь, что они там.

— Не всё правда, что видишь!

И что не видишь, наверное, тоже не всегда правда. Просто не догадываешься, что может скрываться под яркой обёрткой.

В туннелях то ли город, то ли временная петля.

Ты входишь в одном месте, а выходишь в другом. И между началом и концом этих туннелей совсем ничего. Только пустота, от которой звенит в ушах.

Только правда ли всё это?

Не снятся ли мне Йолины истории из папки? Не стала ли я их случайным героем, а?

* * *

— Ты, наверное, меня ищешь, да?

Димка сидел за столиком прямо в центре площади.

Та же длинная чёлка, те же серые глаза. Щёлкает фотоаппаратом направо и налево, как турист.

А рядом толпы приезжих, смеющихся студентов, экскурсии. И никто не замечает. Ни его, ни столика.

— Садись! Кофе угостить? Тут дают хороший кофе. Лучше, чем когда-то! — улыбается и машет мне.

Кажется, он улыбался даже тогда, когда толкал меня в кротовую дыру?

— Когда-то — это когда? — подхожу поближе. — Сколько лет назад? Двести? Триста? Откуда ты вообще здесь?

— Оттуда! — он машет рукой в сторону сквера.

— Только не рассказывай, что ты вампир или оборотень. Или живёшь на земле уже сотни лет!

— Вот ещё! — фыркает. — Шутишь, что ли?

Сажусь на пустой стул рядом с ним. Смотрю в объектив фотоаппарата, который он нацеливает мне прямо в глаза.

— Расскажешь! — говорю. — Или мне самой догадываться?

— Ты обо мне или норах? — он закрывает объектив ладонью. — Если обо мне, то я Дима. Мне шестнадцать, я люблю фотографировать красивых девушек.

Улыбается.

Прячет фотоаппарат в рюкзак.

— Если о норах, то они давно тут. Их лет сто назад здесь нашли. Во время войны в них прятались от бомбёжек. Обычные туннели, если не идти далеко вглубь.

— А что в глубине?

— Петли.

— Какие петли?

— Временные. Можно войти сейчас, а выйти в прошлом или в будущем. Хотя будущее только Браги проверял. Я так далеко не бегаю. Мне здесь больше нравится.

— Ты думаешь, я сейчас в твои сказки поверю?

— А это не сказки. Я вообще мог тебе всего этого не рассказывать. Просто ты тоже не из обычных.

— В смысле?

— Ты видишь меня и Браги. Ты даже кафе видела, в которое я тебя позвал. Ты из наших. Это точно.

— Вы что телепорты какие-то?

Смеётся. Допивает свой кофе.

— Нет, мы — бегуны. Мы можем бегать по времени.

— Как это?

Дурачит он меня, что ли? Рассказывает какие-то байки, как будто мне десять.

— Ну, мы можем перемещаться из одного времени в другое. Иногда надолго, иногда на несколько минут. Как захочется.

— А зачем вам такие забеги? Просто так?

— Ну, не совсем просто так. Мы ищем.

— Кого?

— Друзей. Воронов. — Димка опять достаёт из рюкзака фотоаппарат. Поворачивает объектив в толпу туристов у собора. — Я далеко не бегаю. Только сюда. Раньше этот город был теплее, многослойнее. Сейчас слишком серый стал, пустой.

— Ты жил тут?

— Да. Лет тридцать назад. Пока не началась война.

— Какая война?

— Наша.

Он встал из-за столика, повернул объектив в небо.

Стая воронов летит из сквера. Голод, несчастья, мор.

— Мы потерялись все тогда. — Он обернулся ко мне: — Надо было или выживать, или сражаться. В шестнадцать трудно сражаться, если против танка у тебя лишь кулак. Сложно остаться прежним.

— А зачем тебе вороны?

— Вороны?

Он больше не улыбался. И больше не щёлкал своим фотоаппаратом.

На ладонях я заметила шрамы. И над правой бровью тоже.

— Потому что мы все вороны. Ночью. Днём мы обычные. Но днём мы не видим друг друга, не узнаём. Только ночью.

— Как это вороны ночью?

— Плата за туннели. За то, что строили баррикады. За то, что не сдавались. За то, что убивали ангелов.

— Мистика какая-то. — Отодвигаю свой кофе, встаю рядом с ним.

— Не мистика. Обычное дело! Не всегда правда то, что видишь! Понимаешь?

— Так Йоля говорила, — говорю зачем-то. — Моя учительница. Она тоже говорила: не всегда правда то, что видишь.

— Йоля? — он с удивлением смотрит на меня. — Ты знаешь Йолю?

И я поднимаю кверху ладонь. Тайный язык. Да!

* * *

Теперь я словно выдыхала ненужный мне воздух, получая взамен другое, чьё-то чужое, особенное и поэтому такое ценное.

Я не могла рассказать об этом в видео, не могла показать в сторис. Я могла только размещать в инстаграм фотографии города и рассказывать в мини-зарисовках, как упоительно хороша осень.

Конец ознакомительного фрагмента.