Римская сага. В парфянском плену

Игорь Евтишенков

После сокрушительного разгрома армии Марка Красса под Каррами легат Лаций попадает в плен. Его жизнь, как и жизнь его товарищей, превращается в сплошную муку, пока тех, кто выжил после издевательств парфян, не отправляют на север страны строить дворец местному правителю. Однако невольное участие в дворцовых интригах жены правителя и его сестры приводит к гибели друзей Лация. После этого опасность нависает над ним самим, и он даже не подозревает, как судьба распорядится его жизнью на этот раз.

Глава Опасная игра Заиры

Паркое, душное зловоние от огромного количества людей и животных расползлось по улицам плотным смрадом. Хмурое утро не предвещало жившим в столице Парфии людям ничего хорошего. С берегов Тигра в город поднялся плотный туман, и теперь здесь ничего нельзя было различить на расстоянии нескольких шагов. В рваных клочьях туч растворились даже цветные купола дворца сатрапа. Но визирь Сурена не обращал на это никакого внимания. Он приказал слугам собраться ещё ночью, сразу после пира, где все, включая Пакора и старейшин, пили и смеялись, пока не заснули там, где сидели. Некоторых из наиболее пожилых гостей пришлось уносить на коврах — они не могли шевелиться, не то что идти. Сурена мало пил, но всегда поднимал чашу, когда очередной вельможа с блаженной улыбкой на губах и искрами зависти в глазах произносил тост в честь сатрапа и, естественно, визиря. После того как все гости разошлись, или, скорее, разлеглись по разным местам, к нему подошёл Абгар.

— Великий победитель римлян покидает столицу? — вкрадчивым голосом спросил он.

— Да, — кивнул визирь и прищурил взгляд. Напоминать ему о словах Пакора не было смысла — араб сидел рядом и всё слышал.

— Мои кони готовы идти по твоим следам, — как всегда, осторожно произнёс Абгар.

— Зачем? — удивился Сурена. — У тебя дела в Экбатане? Или просто это по дороге в твою столицу?

— Экбатана лежит в стороне от моего города, — ответил арабский царь, — но в этом городе находится человек, который может изменить дорогу всей моей жизни. И чем раньше на ней осядет пыль, тем быстрее моё сердце обретёт покой.

— А-а, ты о дочери, — улыбнулся визирь, вспомнив Заиру. Абгару было неприятно видеть такое снисхождение, но он ничем не выразил свои чувства. Сурена пожал плечами и сказал: — Ну что ж, следуй за нами. Мы поедем через Бисутун и Конхобар. Остановимся на юге Экбатаны.

— Мы будем готовы, о, великий победитель римлян, — тихо произнёс Абгар и поклонился. Через мгновение его уже не было.

Заира выглядела уставшей и всё время молчала. Она прятала взгляд, и отец сразу заметил это. Он решил пока ничего не спрашивать и подошёл к Хантре, которая с бледным лицом лежала в углу комнаты. Старый купец, в доме которого они остановились, прислал свою повитуху. Та не только принимала роды, но и лечила всех его родных. Толстая, но проворная женщина сразу же подбежала к старой служанке и стала что-то шептать. Потом она пододвинула светильник и посмотрела ей в глаза, осторожно оттянула веки, поцокала языком и потрогала мочки ушей. Хантра открыла глаза.

— Что с тобой? — тихо спросил Абгар, продолжая краем глаза наблюдать за дочерью. Та делала вид, что разбирает какие-то вещи, но часто вздыхала и по-прежнему смотрела в пол.

— Грудь болит, — пробормотала Хантра. — Тяжело дышать.

— Что же ты так? — с удивлением покачал головой он.

— Не знаю, испугалась, может, — голос был слабый и еле слышный.

— Душа у неё заболела. Надо ветки верблюжьей колючки заварить и выпить, — сказала знахарка. — Губы синие. Давит ей грудь, вот и тяжело. Сейчас сбегаю, принесу, — засуетилась она и поспешила к двери.

— Воды принеси сначала! — приказал Абгар, и та, заискивающе улыбаясь, исчезла за пологом.

— Старая я уже, наверное, стала, — как бы оправдываясь, прошептала Хантра.

— Ничего, поживёшь ещё, — он положил руку ей на плечо и кивнул в сторону Заиры: — Что с ней?

— То же самое, — вздохнула сестра. — Сердце болит.

— От чего? — нахмурился он. — Говорил, не надо смотреть. Э-эх…

— Не это, — прошептала Хантра. — Свадьбы боится. И встречи с сатрапом, — Хантра многозначительно подняла брови, но Абгар ничего не понял.

— Как боится? — в его голосе прозвучала растерянность — Ты что несёшь?

— Подожди, — дыхание старухи стало прерывистым, и она на какое-то время закрыла глаза. Абгар посмотрел на Заиру. Дочь стояла у окна, прижав к груди покрывало, и кусала губы. Щёки у неё раскраснелись, и этот румянец постоянно менял оттенок — от нежно-абрикосового до цвета спелой вишни. Он ещё никогда не видел её такой взволнованной. Сестра приоткрыла глаза и повернула к нему голову. — Вчера сказала мне, что боится первой ночи, — одними губами прошептала она. Абгар озадаченно хмыкнул и сдвинул брови. От сердца отлегло. Он хотел что-то сказать, потом передумал, затем снова открыл рот и снова ничего не сказал. Может, это и страшно, но все девушки боятся этого. Что ж тут такого? Заиру надо было успокоить, но он не знал, как это сделать.

Вскоре вернулась толстая повитуха. Она опустила перед ним мешок с водой и сразу же занялась Хантрой: подложила ей под голову несколько подушек, протёрла лицо, дала понюхать мешочек с сухой полынью и отошла за горячей водой, чтобы заварить красные цветки какого-то растения.

— Ладно, пойду поговорю с ней, — чувствуя себя ненужным, произнёс Абгар. — Завтра утром выезжаем в Экбатану. Все вместе. Пакор приехал за Суреной. Ород зовёт его к себе. Мы поедем за ними. Тебя здесь не оставлю, — он встал и подошёл к Заире.

— Отец! — вздрогнула та, испугавшись его прикосновения к плечу.

— Ты что, дочка? — настороженно спросил он. — На тебе лица нет. У тебя жизнь только начинается, а ты уже так сильно волнуешься. Что случилось?

— Отец… — отчаянно произнесла Заира и на вдохе замолчала. Потом с болью выдохнула и сказала: — Я не знаю, как я буду… как вести себя с сатрапом. Он старше меня. И я вообще не знаю, что делать. Это так страшно! — её лицо вдруг вспыхнуло ярким румянцем, и Заира спрятала его в ладонях.

— Ну, ну, ну, успокойся, — он по-отечески снисходительно погладил её по голове и улыбнулся. Страхи дочери были понятны. Этот детский стыд всегда выдаёт молодых девственниц, которые ещё вчера играли с другими девочками в детские игры, а сегодня уже должны были стать женщинами. — Твоя мать тоже боялась меня, — в его голосе прозвучала глубокая грусть. — Но ты видишь, какую красавицу она родила! И ты помнишь, как она любила тебя и наш дом.

— Да, отец. Но она никогда не рассказывала мне, что делать… в первую ночь, — Заира подняла на него полные отчаяния и мольбы глаза, но Абгар отвёл взгляд в сторону.

— Она не успела. Ты была маленькая. Хантра расскажет. Позже, — пробурчал он. — Поправится и расскажет. Когда станет лучше. Завтра мы уезжаем. Сурена едет к сатрапу в Экбатану. Мы — с ним. Сейчас самый удобный момент для встречи с Ородом, — он хотел ещё что-то добавить, но дочь округлила глаза и сделала такое лицо, что Абгар вопросительно поднял брови и остановился. — Ты что? — её поведение снова насторожило его.

— Уже завтра? — с отчаянием прошептала она.

— Да, завтра, — кивнул он и встал.

— Мы поедем одни? — с какой-то непонятной надеждой в голосе спросила Заира.

— Нет, не одни. Ты, я и она, — Абгар кивнул в сторону Хантры́. — Все наши воины поедут. Возьмём ещё десятка три верблюдов.

— А разве ты не будешь продавать своих пленных? — прозвучал странный вопрос.

— Продавать? — Абгар внимательно посмотрел на неё. — Зачем? Все наши пленные сегодня уже отправились в Эдессу. Лучше будем держать их там. Я надеюсь, что римляне захотят их обменять и дадут за них больше золота, чем местные купцы.

— Да, ты прав, — тихо согласилась Заира. — А что будет с остальными пленными?

— Не знаю. Наверное, Пакор продаст на рынке. Завтра. Или отправит на другой берег строить новый дворец в Ктесифоне. А почему ты это спрашиваешь? — насторожился он.

— Просто так. Значит, царевич Пакор не поедет с нами? — попыталась отвлечь отца Заира.

— Нет.

— Тебе, что, он нравится? — с подозрением спросил Абгар.

— Нет, ты что! — замахала руками дочка, и в её словах было столько искренности, что он успокоился. — Мне больше нравится Сурена, — добавила она и покраснела.

— О Сурене забудь! — прошипел Абгар, приблизившись к ней, чтобы его не слышали Хантра и знахарка. — И никому об этом не говори! — в его глазах промелькнули злость и решительность.

— Ты, что, отец? — испугалась Заира. — Конечно, забуду. Он не нравится мне как мужчина. Просто всегда много шутит и у него такие весёлые пиры! Вот и всё, — обиженно добавила она.

— Всё равно, забудь о нём. И не не произноси его имя! Поняла? — сузив глаза, повторил он.

— Да, — Заира испуганно опустила взгляд, вдруг осознав, что отец говорит это не просто так.

— Всё, сиди и жди, когда тётка придёт в себя. Потом поговори с ней, — с этими словами Абгар вышел из комнаты, оставив её одну со своими мыслями и страхами. Заира ничего не сказала отцу об истинных причинах своего волнения. Единственным человеком, с которым она могла поделиться, была Хантра. Но Заира хорошо усвоила урок обмана, который та преподала ей в пустыне, и теперь обдумывала, как узнать у тётушки всё, не говоря в ответ ничего.

— Ой, какая горькая твоя вода, — кривилась в это время старуха, допивая последние глотки отвара, сделанного знахаркой.

— Пей, пей, лучше будет, — улыбалась та.

— Слушай, у тебя есть какая-нибудь трава для сна? — тяжело дыша, спросила её Хантра.

— Для сна? — удивилась толстуха. — Конечно, есть. А тебе зачем? Не можешь заснуть?

— Не могу, — призналась та и схватилась руками за голову. На её лице отразилась боль. — Всю ночь мучилась. Завтра уезжаем. Ехать далеко. Не хочу лежать с открытыми глазами. Хочу поспать.

— А-а! — многозначительно подняла брови служанка купца. Она уже смаковала новость, которую первой расскажет своим подругам об отъезде Абгара, и в то же время прикидывала в уме, что можно было предложить его сестре. — Знаешь, тут тебе надо совсем другое. Чтобы целый день спала. Но для тебя это даже лучше, — назидательно добавила она. — Есть у меня! Сейчас принесу. Это протёртые цветы. Нард⁸ там, хурум⁹ и сикэ¹⁰. Пыль одна. Почти незаметная. Поэтому будь осторожна! Не вдыхай её. Только две щепотки добавь в воду и выпей. И завяжи в несколько платков. Или лучше в мешочек кожаный положи. А то надышишься и посреди базара заснёшь! — рассмеялась она, и широкие складки на животе и подбородке словоохотливой знахарки затряслись в такт её веселому смеху.

Дождавшись мешочка с травой, Хантра поблагодарила служанку и отпустила её к себе. Проводив до двери взглядом толстую фигуру, она повернулась к Заире и махнула рукой:

— Иди сюда! Отец просил объяснить тебе, что делать в первую ночь с сатрапом. Слушай, вдруг что со мной случится! Сначала тебя помоют и наденут белое покрывало. Это долго будет. Терпи. Потом придёт главный евнух и приведёт двух рабынь. Вы пойдёте в большую спальню. Всё время смотри себе под ноги. По сторонам не смотри. Не вздумай! — Хантра остановилась, чтобы отдышаться, и потом продолжила тонким, скрипучим голосом: — В спальне будешь стоять и ждать сатрапа. Рабыни натрут тебя розовым маслом. Дадут чашу с вином. Туда надо долить воды. Только немного. Пусть вино будет крепче. Это лучше, чем слабое. Когда зайдёт, дашь ему. Глаза не поднимай. Ну это тебе ещё объяснят там, во дворце. После этого вы пойдёте к кровати. Будешь делать всё, что он скажет. Скажет танцевать, значит, танцуй. Скажет ложиться, значит, ложись. Поняла? И слушай только его!

— А если он молчать будет? — поинтересовалась Заира.

— Как это? — удивилась старуха. — Сатрап не может молчать. Это же первая ночь! Ляжешь на спину и поднимешь колени повыше. Так легче будет.

— Точно? А если он заснёт или что-нибудь ещё… Или не придёт. Может такое быть? — с любопытством продолжала расспрашивать она.

— Нет, нет, нет! Это же первая ночь! — внезапно она остановилась, и наморщив лоб, пожевала губами. Затем покачала головой и уже совсем другим голосом добавила: — Хотя может и заснуть… да, да, ты права, такое бывает. Точно было такое у одного… Хм-м… Но если он заснёт… О-о! Это — беда… Тогда сделай так: обними его ноги своими ногами. Засунь руки между ног ему, внизу живота, и зажми так крепко, как будто доишь кобылицу. Он должен проснуться. Запомни, утром все должны видеть твою кровь на шёлковой ткани и его семя — тоже. Да, такое бывает, что мужчина не может донести его до твоего тела, но след должен остаться! — было видно, что Хантра устала. Она делала перерывы всё чаще и тяжело дышала.

— Хорошо, тётя, — задумчиво протянула Заира. — Я всё поняла. Сделаю, как ты сказала.

— Лучше делай так, как скажет сатрап. И улыбайся. В постели не отворачивай от него лицо. Поняла?

— Да.

— Так, теперь дальше слушай! Завтра утром, когда поедем, я лягу поспать немного. Дорога длинная. Вот, смотри, знахарка принесла траву для сна. Разведёшь утром полщепотки в воде и дашь мне выпить. Только не больше, слышишь? А то помру. Поняла? — она выжидающе посмотрела на Заиру. Девушка кивнула головой, не спуская глаз с мешочка в руках старой служанки. — Делай всё медленно. Не спеши. Нос завяжи платком, когда будешь насыпать. Мелкая очень. Не вдыхай! Поняла? Потом положи её в два мешочка и завяжи в платок. Найди кожаный и спрячь туда. Так надёжней будет, — она отдала ей узелок и, откинувшись головой на подушки, тяжело задышала. Заира молчала и задумчиво смотрела на лёгкий комочек ткани, который лежал у неё на ладони. И в голове у неё рождались мысли, далёкие от того, что попросила её сделать тётушка Хантра.

Примечания

8

Валериана

9

Душица

10

Лаванда