Хроники весёлой пекарни

Игорь Англер

В книге Игоря Англера «Хроники весёлой пекарни» собраны рассказы, с юмором повествующие о разнообразных сторонах юридической профессии и основанные на реальных событиях, имевших место в одной крупной юридической фирме, зашифрованной под названием «Ильф энд Партнерс». Книга будет интересна широкому кругу читателей, а также юристам, финансистам, бизнес-консультантам и абитуриентам и их родителям, ежегодно оккупирующим приёмные комиссии юридических вузов и поднимающим конкурс на заоблачные высоты. Книга содержит нецензурную брань.

Второй закон Ньютона

Ускорение, полученное телом в результате…

прямо пропорционально равнодействующей всех сил,

действующих на тело, и обратно пропорционально

массе тела:

F = m x g, где F — это сила, m — масса тела, а g — это «ж»,

то есть постоянно действующая в России константа,

равная примерно 9,8 м/с. Именно с таким ускорением

все тела у нас приближаются к ожидающей их «Ж»…

Автобус Toyota Coaster, легонько скрипнув тормозами и хрустнув попавшей под колесо шишкой, остановился в сосновом бору где-то под Токсово в Ленинградской области. Из его шипящих гидравликой распахнутых дверей весело, с шуточками и прибаутками, на живописную, залитую ранним июльским солнцем поляну высыпала весёлая группа молодых людей.

Они с радостными и довольными лицами вдыхали свежий воздух, пропитанный тёплыми и приятными ароматами сосновой смолы, шишек и иголок, по которому так соскучились за неделю работы в душном городе. Все пакеты и сумки с личными вещами, а также несколько коробок с пивом Carlsberg были быстро свалены под стоявший там же навес.

Начинался традиционный корпоратив питерского офиса «ИЛьФ энд Партнерс», посвящённый окончанию очередного финансового года и суливший, помимо пива на свежем воздухе, повышение зарплат и бонусы. А пока…

* * *

— Ура! Джордж, отличная идея!

— Мистер Боумен, вы здорово придумали!

— Спасибо, шеф!

— О’кей, пар-р-р-ни! Но сначала будэт вер-р-рьёвочный кур-р-рс! — как всегда, то ли улыбался, то ли гримасничал Боумен, странно вытягивая уголки своих губ то к правому, то к левому уху.

— А это что за хрень?!

— Это очень важ-ж-жно для нашего team spirit! — по-американски надавливая на «эр», произнёс Джордж.

— А просто напиться в этой компании нельзя?

— Нэт-нэт, для воспитания командного духа я спецъялно пр-р-ригласил тр-р-ренер-р-ров…

— Похоже, что босс вляпался в очередную секту! — поделился своей циничной догадкой Тараканов с Ириной Бове.

— Ну что ж, верёвочный курс так верёвочный курс! На какую только фигню не подпишешься, чтобы выпить на халяву! — так же цинично и разумно прокомментировала новость Ирка.

— Едут все, включая секр-р-рэтарэй, водитэлэй и IT-пер-р-р-сонал. Автобус будет здесь, на Большой Мор-р-р-ской, в девять утра! Не опаздывать — я всех дождусь! — так с юморком — всё-таки русская жена многое значит для иностранца — подвёл итоги пятницы американский управляющий партнёр.

* * *

Светилась, падая, ракета,

Как догоревшая звезда.

Кто хоть однажды видел это,

Тот не забудет никогда.

— А как это место называется? — первым делом спросил Ник — просто Коля среди своих русских коллег.

— Да никак это не называется! Сосняк и сосняк, — бросил кто-то из водителей фирмы.

— Безымянной высотой, Коленька, это ещё иногда называется! — пошутил Тараканов, ещё не догадываясь о своём пророчестве.

— Не понял?

— Потом поймёшь!

Ник, как значилось в его канадском паспорте, или Николай Стопкин, был потомком русских эмигрантов и внуком последнего настоятеля Казанского собора, бежавших из России после Октябрьской революции. И вот теперь он работал юристом в российском отделении международной юридической фирмы, поскольку его семья, видимо, посчитала, что пора возвращаться, и послала Колю в числе первых посмотреть, что стало с их исторической родиной. Хотя кто-то из родственников наверняка считал его самоубийцей.

А так это был симпатичный молодой человек чуть за тридцать, с открытым, всегда улыбающимся лицом, сплошь усеянным веснушками. Эти рыжие конопушки только добавляли его физиономии радости и оптимизма, с которыми Стопкин близоруко смотрел на жизнь сквозь круглые очки а-ля Леннон. А как ещё можно смотреть на жизнь в России с такой фамилией?

Вот такая, довольная всем и всеми, полная и рыхлая, но ещё не толстая фигура весом под 90 кг стояла на лесной поляне в костюме бойскаута цвета хаки и живо интересовалась происходящим вокруг.

А компанию юристов уже ждали молодые тренированные ребята, по виду похожие на безработных выпускников института физической культуры имени Лесгафта, для которых по досадной случайности не хватило медалей чемпионов мира и Олимпийских игр. Вот поэтому они, собственно, были тут…

— Просим вашего внимания! — подали голос физкультурники-сектанты. — Мы сейчас раздадим вам контракты с условиями прохождения нашего тренинга «Верёвочный курс». Просьба ко всем участникам расписаться на последней странице.

— Почитать-то хоть можно? — попытался взять тайм-аут Брусникин.

— А вот это засада!

— Ты о чём, Таракан?

— Смотрите, что написано на последней странице: «Организаторы не несут никакой ответственности за возможные случайные инциденты и происшествия, а также ущерб здоровью. Участник гарантирует, что состояние его здоровья позволяет… и что он не имеет каких-либо медицинских и иных противопоказаний для участия в тренинге…»

— Эй, жулики, а мелкий шрифт для кого?

— А это стандартная фраза ни о чём… Подписывайте, и мы начнём!

— Погодите-погодите! Мистер Боумен, а фирма несёт ответственность за причинение вреда здоровью?

— Что-что, пр-р-ростите?

— Понятно! Тогда пусть эти с «физкульт-приветом» идут куда подальше! — и небольшая группа грамотных мятежников вместе с Таракановым и Брусникиным демонстративно отошла в сторону под сосну и начала распаковывать пиво.

— Пить нельзя! Это грубое нарушение условий верёвочного курса! — попробовали блефовать организаторы спортивно-массового мероприятия.

— На понт не берите! Никто и не собирался ничего подписывать! Мы вас здесь подождём.

— А что такое «взять на понт»? — спросил Скотт Бриггс, английский юрист, ухаживавший за русской девушкой и поэтому живо интересовавшийся современным русским языком.

— Он их так послал на три буквы! — помогла с переводом Ирина.

— Igor, you can be mean!

Вот если вам американец скажет: «You are bustard», то это ещё ничего не значит. Ну, сволочь и сволочь. Обижаться ещё рано. У американцев, людей в основном простых, это слово может обозначать и восторг, и одобрение, и лишь в самом крайнем случае то, что оно действительно означает. Никого вам не напоминает?

Но если вы услышали такое от англичанина, то поздравляю: вам удалось задеть настоящие струны этой вечно закрытой туманом и «двойной палубой» души родоначальников футбола, колониализма и дипломатии, также именуемой с их лёгкой руки «двойными стандартами»! А сколько значений имеет слово mean? Вот-вот, это то, что I really meant to say: Биггс был настоящим англичанином. Никто, кстати, не запомнил, принимал ли он участие в верёвочном курсе.

* * *

Земля в иллюминаторе видна…

…Оправдан риск и мужество,

Космическая музыка

Вплывает в деловой наш разговор.

В какой-то дымке МАТовой

Земля в иллюминаторе…

— Внимание! Очень ответственное и сложное задание! Каждому из вас сейчас предстоит спрыгнуть вон с той сосны вниз! Не волнуйтесь, вас будут страховать ваши же товарищи. Через метров пять вы остановитесь, потому что сработает страховка.

— Ну, со страховкой другое дело!

— Коленька, лучше не лезь туда, — осторожно начал подошедший к Стопкину Тараканов. — Ты не понял: страховка — это не полис, а верёвка с карабином, на которой ты будешь висеть, как рыба на крючке, а твои коллеги…

— Не понял, что мои коллеги?

— Они будут проверять вашу дружбу на разрыв!

Все, не только близкие друзья Николая, задрали головы, чтобы оценить высоту и красоту свободного падения. Пронзительно голубое небо с кудрявыми барашками облачков красивым фоном оттеняло стройные мачты деревьев и ажурную вязь зелёных иголок.

Как пел Александр Розенбаум: «Посмотри на это небо, посмотри на эти звёзды, взглядом, блин, тверёзым посмотри на это море — ты видишь это всё…»

Коля ещё не успел познакомиться с творчеством своего известного земляка с потенциально эмигрантскими наклонностями. В стопкинской стопке дисков с новорусскими песнями пока что было в основном «Золотое кольцо» да «Любэ», неизвестно как попавшее в компанию к Бабкиной.

— Игорь, скажите, пожалуйста, а чья это песня? Это новая русская народная? Её можно петь за столом, правда? У него много таких песен? — интерес ко всему новорусскому у Стопкина был очень искренним, можно даже сказать, удвоенным, так как все CD он всегда покупал по два и один отсылал своей семье за океан.

— Немерено! — подкинул ему Тараканов новое словечко, но про себя подумал: «Если бы ты не оторвался так от своей исторической родины, то мог бы сейчас напевать тематическое: „Фраер, толстый фраер на рояле нам играет. Девочки танцуют, и пижоны поправляют свой кис-кис. Сегодня Ланжерон гуляет…“»

С Колей в эту загородную поездку увязалась Машенька, его жена, симпатичное хрупкое создание из знатного аристократического рода, для которого шуршание одесских пляжей никогда не было простым звуком и, окажись она сейчас там, шипящие и пенящиеся, как шампанское, волны, по-одесски раскованно и весело набегавшие на ланжеронский пляж, наверняка сложили бы красивую ностальгическую мелодию, предназначенную только ей, Маше.

Вот такая, напуганная рассказами о страшной России своими же русскими родственниками и хорошо знавшая наивный оптимизм своего мужа, Маша старалась в России далеко его не отпускать от себя.

— Таракан, — подошёл к Игорю Максим Брусникин, — помнишь, как она явилась на балет в Мариинку?

–???

— Да ладно! Я такой стою у входа, жду Стопкиных, мёрзну, а их всё нет. Тут смотрю: рядом со мной стоит какая-то девчонка — мелкая, в несуразных ботах с калошами, вытертом пальто и замотанная с головы по пояс старым пуховым платком с узлом на спине. Лица не видно — прям дитя блокады! И оно мне кивнуло ещё — типа «привет»! Я отвернулся и жду их. Тут меня кто-то осторожно трогает за рукав. Оборачиваюсь, а это опять она, в платке и калошах. Я ей: «Отойди, девочка!» — а она мне так жалобно (замёрзла, видимо): «Я Маша…» — «А я Дубровский, и чё?» Короче, это была наша Маша, которая ждала Колю Стопкина, а оделась так убого, чтобы её не ограбили на улице. В таком виде и пришлёпала в театр оперы и балета!

Пока Брусникин травил свою байку, Машенька сама пыталась определить высоту, с которой хотел сигануть её муж, но яркие солнечные лучи, бившие ей в глаза, сильно мешали.

— Примерно метров пятнадцать будет!

— Хороша мачта!

— Ага, только реи на ней не хватает, чтоб… — хотел было съязвить Тараканов, но вовремя вспомнил, что Маша всё-таки жена этого добровольца.

На самом деле на сосне всё необходимое было: и лесенка, прибитая к стволу, и площадка для ног, и та самая рея, но для рук. Не хватало только белок и медведей для полноты картины Шишкина «Утро в сосновом лесу»! Но эти твари не дураки сигать сквозь колючие ветки вниз! А вот…

— Ну, кто первым пойдёт? — браво вызывал добровольцев один с сумасшедшими искрами в глазах, физкультурный «шизик», явно уже не раз летавший с этой сосны.

— Коля, не надо!

Но, защёлкнув карабин в замке на груди, канадский бойскаут всё-таки полез на дерево. А пока он медленно переставлял руки-ноги на перекладинах, тренеры инструктировали группу страховщиков. Ну, это те четверо, которым предстояло держать страховочный фал и ловить Ника Стопкина. Инструктаж инструктажем, но никто из этих юристов цирковое училище не заканчивал и в шапито ковёрным рабочим не подрабатывал, иначе бы…

Иначе не кувыркался бы Коля все четырнадцать метров вместо обещанных пяти, не летели бы во все стороны из-под кроссовок страховщиков опавшие иголки и шишки, не слетали бы на хрен шляпки всяких сыроежек и маслят, необдуманно вылупившихся на пути неопытной четвёрки, отчаянно тормозившей пятками своих модных кроссовок!

Кто-нибудь видел, как тормозит перед чугунным тупичком четвёрка бобслеистов с отказавшими в бобе тормозами? Вот это как раз об этом, только с одним выпавшим на капот спортсменом в… шлеме на всякий случай!

1 метр до «Ж»

Эх, если бы кто-нибудь им напомнил второй закон Ньютона и сказал, что сто килограммов живого веса при ускорении g = 9,8 м/с пять метров пролетят так быстро, что они на жопу свою сесть не успеют! А садиться на задницы с такими характеристиками болида в свободном падении, чтобы всем своим весом амортизировать его и притормаживать фал, нужно было сразу. Но кто об этом знал?!

И как вы думаете, метр — это много или мало?

Примерно на таком расстоянии от земли остановилась отчаянная от незнания законов физики башка Стопкина, почему-то перевернувшегося в воздухе вниз головой. Глуповатая — а какая ещё? — улыбка блуждала на бледном и потном конопатом лице. Съехавший набекрень и непригодившийся мотоциклетный шлем раскачивался, как маятник, перед сидевшим под сосной Таракановым.

— Игорь, у меня, кажется, получилось?

— У тебя — не знаю, а вот у страховщиков, слава богу, получилось! — сказал Игорь, оценивая длину и глубину пропаханной ими борозды. — Ты же в бога веришь, да? — задал зачем-то потомку церковных эмигрантов риторический вопрос Таракан.

Ну, нужно же было чем-то занять время, пока все пришли в себя от прыжка, остановили качавшегося Колю и отстегнули его от страховки. А в голове Тараканова вертелся уже прилипший на весь день мотивчик: «Лонжерон гуляет, Бэллочка справляет…» — и дурацкая мысль о том, что ведь это и вправду чей-то почти настоящий день рождения. Много позже, когда он смотрел, как болтался на тросе потный Том Круз в Mission: Impossible, Игорю казалось, что идею этого эпизода режиссёру фильма «слили» Коля и Маша Стопкины — больше некому!

–??? Так ведь шлем был! Он бы помог, да? — ходил среди обалдевших коллег всё ещё не осознавший своего счастья Николай.

— Мы тебе анекдот про мотоциклистов и зачем им нужен шлем потом расскажем! — уклончиво ответил кто-то из водителей.

— Ага, или про парашютиста в затяжном прыжке: «Ой, красота! Люди как муравьи! Идиот, это и есть муравьи!», — поддакнул им Брусникин.

— Ну, на этом мы, пожалуй, закончим данное упражнение, — отмороженные на голову физкультурники пытались вернуть к себе внимание публики, — и перейдём к следующему!

* * *

…Вечный покой сердце вряд ли обрадует,

Вечный покой — для седых пирамид.

А для звезды, что сорвалась и падает,

Есть только миг, ослепительный миг…

— Ну, в этом упражнении даже я поучаствую!

И Тараканов, к великой радости своего управляющего партнёра, прыгнул с полутора метров спиной на руки своим коллегам.

— «Зенит» — чемпион! — орал Таракан, выбираясь из ненадёжных объятий друзей.

— Качать Пал Фёдорыча Садырина! — это следом падало тело Брусникина.

— А теперь заключительное задание для всех, — таинственно понизил голос физкультурник, подойдя к дощатой стене высотой примерно в три метра.

— Вам нужно молча, не издавая ни звука, договориться о том, как вы будете перебираться через эту стенку! Для командного духа очень важно смотреть в глаза и понимать друг друга без слов! — продолжал упоённо петь его приятель по секте сайентологов или какой-то её низшей лиге.

— Не бздеть! Перелезем! — Брусникин, как самый высокий в офисе и отслуживший на Байконуре в кочегарке, первым оценил свои возможности.

— Как?!

— А вот так!

И толпа жуков-скарабеев полезла на вертикаль, становясь сначала на руки коллегам по стае, потом им на спины, прижимаясь плотнее к стенке, чтобы дать возможность другим залезть себе на горб и через пару итераций перемахнуть через заветный край. Главное в задании было не забыть про последнего. Но это потом, в конце, а пока… А пока нужно попытаться подсадить наверх Ирку Бове — то ещё упражнение!

— А-а-а! — послышался жалобный стон откуда-то из глубины горы человеческих тел.

— Молчать! Не разговаривать, иначе всех вернём на исходную позицию! — завопили инструкторы.

— Т-п-п-р-р-р! Фу!!! — это не выдержал перепада между внешним и внутренним давлением чей-то кишечник, громко выпустив в чистый сосновый воздух избыток смеси углекислого газа с азотом и метаном.

— Блин! Ведь просили же молча!

— Такой team spirit испортили!

* * *

Чем дорожу, чем рискую на свете я?

Мигом одним, только мигом одним.

Счастье дано повстречать иль беду ещё,

Есть только миг — за него и держись!

Есть только миг между прошлым и будущим —

Именно он называется жизнь.

Подъехал автобус, зашипели закрываемые двери и открываемые банки с пивом, и вся компания «ИЛьФ энд Партнерс», вздохнув наконец свободно, поехала назад в Санкт-Петербург, чтобы завершить свой корпоратив пивной вечеринкой и поскорее забыть этот верёвочный курс. Хотя жена Джорджа Боумена, который неосторожно пригласил всю фирму к себе в гости, наверное, долго ещё поминала добрым словом пивные банки и пакеты от чипсов, разбросанные по всей роскошной квартире с балконом на набережную реки Мойки. А с другой стороны, как иначе? День рождения всё-таки…

Санкт-Петербург, июль 1997