Возмездие за безумие

Елена Поддубская

История нескольких семей может сначала показаться читателю лёгкой беллетристикой, ведь отношения её героев такие же, как у многих из нас. И только по мере углубления в роман начинаешь осознавать, что это трагедия.Автор просит не делать каких-либо сопоставлений ни со страной, в которой происходит действие романа, ни с его героями. Все образы в книге – собирательны.

3

Анатолий был видным мужчиной двадцати восьми лет. Красивый, с волевым подбородком, он вполне мог бы сниматься в кино. Покручивая на пальце брелок от новенького «Мерседеса», Ухов едва заметно пристукивал ногой.

— Ты уже насовсем? — защебетала Раиса, приблизившись.

— Шо значит «насовсем»? Я шо, из тюрьмы вышел? — Родом южанин, мужчина разговаривал с местным акцентом. Подарочно подставив щёку под поцелуй, Анатолий сунул жене пиджак и наклонился к коляске: — Привет, мелкая! Ну, как ты?

Настя пискнула в ответ, засветилась, заколотила ножками по сиденью, потянулась вперёд, просясь на руки. Анатолий мускулистыми руками вытащил девочку и гордо выпрямился. Кроха тут же вцепилась обеими ручками в гриву темно-каштановых волос отца.

— Та не дрейфь, доча, не уроню, — заверил он, отцепив одну ручонку. Вторая осталась в шевелюре. Раиса засмеялась и покатила коляску с аккуратно уложенным туда пиджаком. Она торопилась рассказать про новое знакомство. Анатолий слушал жену вполуха. Это для жены важно то, какие люди живут в их доме, она кроме заводских и станичных никого в посёлке не видела, а он в жизни на всякий народ насмотрелся.

Когда Катя нагнала супругов в арке дома, ближней к скверу, взгляд Анатолия лёг на её худые плечи той двенадцатикилограммовой гирей, что стояла в спальне Ивановых под кроватью. В двадцать пять лет учительница смотрелась неприглядным подростком: аскетичного телосложения, высокая и без малейших женских «приманок». Длинные тощие ноги и пальцы выглядели не изящными, как у Раисы, а скорее тщедушными, а высокий хвостик из светлых волос уныло касался шеи. Анатолий разжал челюсть в ответ на приветствие соседки исключительно, чтобы не показаться невежей. «Бела, как спирохета… К тому же, судя по речи, из столицы», — он одобрительно глянул на жену: яркая южанка выглядела на фоне соседки завораживающе. В глазах мужчины блеснул огонёк, так хорошо известный Раисе. Она подтянулась, радуясь, что вряд ли ей придётся ревновать мужа к новой знакомой. Как всякая любящая женщина, она была ревнивой. Анатолий же, как любой умный мужчина, скрывал свои интрижки. Узнай о них Раиса, она спокойно могла бы превратить жизнь мужа в ад, а семьёй Анатолий дорожил. Мимолётные связи — они ведь ни к чему не обязывают, особенно если подходить к вопросу без особых пристрастий…

Ухов вернул дочь жене и стал поправлять помятую рубашку. В начале восемьдесят восьмого года, когда некогда влиятельный работник крайкома предложил ему работать вместе, Анатолий смотрел на проблемы окружающих его людей с сожалением и негодованием. В бывшей стране повсюду шла перестройка, порядки менялись не к лучшему, экономика рушилась, уровень жизни тех людей, что составляют основу любого строя, быстро падал. Но после полутора лет «пахоты» под прикрытием партийного босса и при десятке задарма приватизированных производственных помещений из разорившихся, Анатолий оценивал окружающих исключительно по суммам иностранной валюты, что те имели. Новая соседка, вкупе с коляской, не тянула по прикиду даже на тысячу условных единиц в месяц, отчего была неинтересна. А когда она радостно указала на громилу, входящего в арку со стороны Центральной, и представила его как мужа, Анатолий лишь едва прищурил красивые глаза.

— Здорово, Егор! Я — Анатолий. Ты чем по жизни промышляешь?

С некоторых пор, задавая подобные вопросы, Ухов не церемонился: интересы в общении могли возникнуть только тогда, когда человек представлял для него хоть какой-то интерес. Глядя на сильно потеющего «юриста при горсовете», одетого в мятые льняные брюки и в шлёпанцах, Анатолий едва сдержался, чтобы не сморщиться: «Кадровый сотрудник с месячным окладом в сто сорок монет по номиналу, и никаких перспектив». Козырнув в ответ соседу характеристикой «крупный бизнесмен», Ухов заторопил жену.

— Ну, зачем ты их так обрубил? — упрекнула Раиса в подъезде, доставая из почтового ящика «Аргументы и факты». — Всё-таки они оба с высшим образованием… — Закончив после школы только художественный техникум по специальности «живопись», к институтским дипломам Ухова относилась с уважением.

— И шо мне теперь расшаркиваться перед ними?.. — Анатолий уже пробегал глазами газету.

— Хоть бы о чём-то поговорил с ним! — В глазах женщины стояла обида. Ей муж соседки понравился: высокий, мощный, улыбчивый, как Катя. Дочь, радостно побежавшая навстречу, потерялась в его крупных руках.

— Та на кой он мне нужен? Юрист… Детей мне с ним не крестить, — ответил Анатолий и пошёл к лифту.

— Да уж, дутыш, — кивнул Егор на тяжёлую дверь, скрывшую соседей из пятого подъезда: — Такой пробурит тебя и не заметит.

Катя близоруко глянула им вслед и рассеянно улыбнулась:

— Жаль. Раиса очень милая женщина. А Настенька у них — просто прелесть. Ты заметил, какие у неё глазки?

Про глазки чужого ребёнка Егор пробурчал что-то неопределённое, а вот Раисе оценку дал самую положительную.

— Такой женщине не Цербер нужен, а… — Иванов вытащил из кармана штанов связку ключей и стал подниматься на крыльцо. — Пошли домой, моя дорогая. Детей нам с ними точно не крестить.

Ещё раз оглянувшись на закрытую дверь соседнего подъезда, Катя вздохнула. Новые времена меняли положение и нравы не в лучшую сторону — люди становились расчётливыми и непроницаемыми. Бороться с этим у таких как Катя не получалось.