Возмездие за безумие

Елена Поддубская

История нескольких семей может сначала показаться читателю лёгкой беллетристикой, ведь отношения её героев такие же, как у многих из нас. И только по мере углубления в роман начинаешь осознавать, что это трагедия.Автор просит не делать каких-либо сопоставлений ни со страной, в которой происходит действие романа, ни с его героями. Все образы в книге – собирательны.

2

1989. Сентябрь

Длинный и громоздкий для малоэтажного Южного, дом с анжеликами заселили в 1989 году меньше чем за два месяца. Первые три подъезда уже отгуляли новоселье, в то время как в трёх последних всё ещё жужжали дрели строителей, и вход в них загораживал мусор отделочных работ. Квартиры в этом престижном доме получали люди известные: профессора, ведущие врачи, воины-афганцы, знаменитые спортсмены-олимпийцы и даже один Герой Советского Союза. Уховы здесь оказались потому, что тот квартал в пригородном посёлке, где они жили раньше, пошёл под снос. А так как мэрия планировала строить там элитный микрорайон, на обещания не скупились. Анатолию, заплатив взятку, удалось «выторговать» в райисполкоме квартиру на самой Центральной. Часто, приезжая в город по выходным и отслеживая, как движется строительство, Уховы представляли, где расположатся их окна и что из них будет видно: Оперный театр на Центральной, куда выходят окна первого подъезда или кинотеатр «Юг», что стоит напротив «верхней планки «П» по улице Сергиева? А лучше всего — скверик со стороны Казачьей; он просматривается из двух последних подъездов. Так и получилось — лучше всего. Отчего Раису не расстроил даже последний этаж. Их квартира была однозначно фантастической!

Семья Уховых вселилась в пятый подъезд в середине лета. Годовалая Настя, едва начавшая тогда ходить, весело топотала ножками по нешлифованному паркету. Останавливаясь на пороге балкона по крику: «Куда? Без мамы нельзя!», она улыбалась, а после предупреждения папы: «Унитаз — это жутко грязно», спешила шаловливо дёрнуть в туалете ручку. У бабки с дедом такого не было — у них вообще туалет плохо работал, отчего все, дети и взрослые, ходили в туалет во дворе или в ведро. Родители Ухова и его младшая сестра, с которыми молодые тогда теснились в одном доме, получили неподалёку двухкомнатную квартиру в доме из старого фонда. Зайдя к свёкрам, Раиса отметила прекрасную кирпичную кладку, потолки в три с половиной метра и внутренний дворик закрытого типа.

— Отлично! — одобрила она потенциальное наследство мужа.

Через пару месяцев после заселения, прогуливаясь с дочерью по скверику под окнами, Ухова увидела на детской площадке девочку в красивой шляпке.

— Боже, какая прелесть! — воскликнула Раиса, разглядывая совершенство, связанное крючком, с большими полями и перехваченное лентой. Мама девочки улыбнулась в ответ:

— Здравствуйте! Ваша дочь тоже изумительна.

Извинившись за неловкость, Ухова представилась. Уже через несколько минут она знала, что Катя Иванова — её ровесница и соседка по дому из четвёртого подъезда, а её дочь зовут Вера. Катя была преподавателем родного языка и литературы в престижной школе. Её муж Егор работал в Горсовете. Квартиру в их доме Ивановы получили как молодые специалисты из столицы. О переезде на периферию Катя совсем не сожалела — своя трёшка взамен съёмной однокомнатной и удобное расположение жилья относительно работы перевешивали столичные престиж и значимость. А ещё женщину радовало насыщающее тепло юга. В столице в октябре всегда уже было сыро, пасмурно, нередко мог идти дождь со снегом, а в Южном в это время температура поднималась днём до двадцати градусов и постоянно светило солнце.

Ухова, в свою очередь, поделилась своей историей про квартиру и мужа, кандидата технических наук. Избегая расспросов о том, где трудится Анатолий, она пожаловалась, что дочь не хочет учиться ходить, и в год у неё всего четыре зубика. Маленькая Вера для двух с половиной лет прекрасно говорила и не могла устоять на месте.

— Не волнуйтесь вы так, Раиса, — улыбнулась Катя. Соседки сидели на лавках перед большой асфальтированной площадкой, в дальнем углу которой стояла карусель, — очень скоро ваша Настенька научится даже бегать. Это я вам говорю как педагог. А насчёт зубиков? Вы видели когда-то детей без зубов? Прорежутся. Зато поглядите, какая она у вас красавица уже сейчас!

Раиса согласно кивала и смотрела с благодарностью; своя девочка казалась ей самой прекрасной. Вот только не верилось, что Вера ходить начала в десять месяцев, хорошо говорить с полутора лет, а теперь, в два с половиной, уже знала наизусть «Айболита» и «Бармалея». Заметив это сомнение, Катя подозвала дочь.

— Веруня, давай расскажем стишок. В Африке?..

— Акуы, — выпалила девочка.

— В Африке?

— Гоии.

— В Африке большие, злые?

— Клакадильчики, — маленькая проказница кокетливо улыбнулась и, довольная, убежала от хохочущих матери и новой тёти в сторону карусели.

— Ну какая же умница! — Раиса в восхищении заломила руки. Настя сидела в прогулочной коляске и, глядя на детей, нетерпеливо болтала ножками. Вот только мамино платье, красивое, выше колен и слишком прозрачное, надето не для того, чтобы шагать за ребёнком, согнувшись в три погибели. Достав из сумки сушку, Ухова сунула её дочке. Девочка надула губки и нехотя взяла её.

— Вы бы пустили Настеньку постоять. Вот тут, у лавочки… — Катя протянула к девочке руки. — Хочешь побегать?

Настя тут же выбросила сушку и засучила ногами.

Не обращая внимания на мать, Катя вытащила девочку из коляски и поставила на асфальт перед собой.

— Молодец! Если хочешь ходить — держись за лавочку. — Катя помогла чужому ребёнку передвигаться. — А на больших деток пока не смотри. Научишься хорошо ходить — пойдёшь с ними бегать. Да, Вера?..

Озорная пампушка прибежала и протянула подружке руку:

— Давай сама…

Держась за лавочку, Настя пошла смелее. Раиса вздохнула; ей всегда было страшно, что дочь упадёт и разобьёт личико. Катя посмотрела на соседку с удивлением:

— Это вы зря. Чтобы научиться ходить, нужно ходить, а чтобы говорить — говорить. Вы разговариваете с дочерью?

— Как это?

— Что значит «как»? Вы объясняете Настеньке почему нужно надевать панамку или курточку? Зачем нужно есть овощное пюре?

Раиса в замешательстве смотрела на детей, на Катю и снова на детей:

— Мне так трудно воспитывать Настю. Ведь нужно сразу думать обо всём: что поесть, что постирать, о режиме дня, и вот ещё стишки… А я совсем одна. У мужа, к сожалению, высокооплачиваемая работа, и он мне не помощник. Мне так его не хватает. А вам?

— Мне тоже не хватает. Хотя мой помогает, и у него, к сожалению, пока малооплачиваемая работа.

Женщины рассмеялись таким, по-разному расставленным, акцентам. Раиса стала накручивать локон на палец. Катя обмахивалась веером, вязанным крючком. Раиса прикоснулась к нему, как к реликвии:

— А это? Вы это тоже успеваете делать?

Две юные подружки успешно перебрались тем временем на четвёртую по счёту лавку. Вера добросовестно исполняла роль сопровождающей. Мамы, сидящие на других лавках, встречали малышек доброжелательными улыбками. Раиса не сводила глаз с дочери, самостоятельно налаживающей свои первые контакты с окружающим миром.

— Я тоже буду воспитывать своего ребёнка! — решительно объявила она и призналась: — Господи, как же мне повезло, что я познакомилась с вами, Катя!

— Я тоже так думаю, Раиса. В смысле, что и мне повезло, — уточнила Иванова, избегая двусмысленности фразы.

Настя не удержалась и всё-таки села на попку. Раиса вскрикнула и вскочила. Катя удержала её лёгким жестом:

— Погодите, сейчас она сама встанет.

Но вместо того, чтобы встать, Настя продолжала сидеть на земле и испуганно смотреть в сторону матери. Вера, не сумев поднять её, тоже села рядом. Тут же к ним подбежали ещё девочка и мальчик и тоже уселись на тёплый асфальт. Взрослые захохотали. Раиса смотрела на дочь по-прежнему настороженно. Катя тихонько прикоснулась к её руке, привлекая внимание к себе:

— Вот видите, Раиса, всё нормально. Приходите каждый день гулять, и ваша Настенька постепенно всему здесь научится — и падать, и вставать. Коллектив — хорошая школа. Тем более, что у нас тут и компания вон какая дружная. И живём мы в таком красивом месте…

Раиса медленно обвела взглядом сквер и их дом — белоснежный лайнер в центре города:

— Ну да, конечно…

С Казачьей раздался гудок машины, и Раиса вскочила с лавки.

— Приехал наш папа… Нам пора готовить ужин, — объяснила она Кате, усаживая Настю в коляску. Маленькая девочка скривила личико, готовая заплакать, но тут же замерла, увидев нахмуренные брови. — Нам пора кормить папу ужином, — настойчиво повторила мать. — Ты понимаешь это? Вон, смотри, кто там? — На тротуаре возле машины стоял темноволосый мужчина в солнцезащитных очках и призывно махал. Пиджак от дорогого костюма мужчина держал на руке. «Муж!» — в глазах Раисы проскользнуло обожание.

— Я тоже, пожалуй, пойду, — Катя стала собирать игрушки.

Кивнув на прощанье сразу всем, Ухова быстро покатила коляску из сквера, не дожидаясь соседки. Маленькая Настя сидела в ней, сжавшись комочком.