Обручальное кольцо блокады

Екатерина Шардакова

Подруги Лиза, Кира и Валя жили в Ленинграде. Они были молоды и красивы, полны надежд, мечтали о любви, делали первые шаги в своей взрослой жизни.Неожиданно началась война, Ленинград оказался в блокаде. Голод и страх. Казалось, что все рушится, и жизни приходит конец. Но война принесла не только потери.Словно маленький колокольчик, среди руин и смертей промерзшего Ленинграда, зазвенел сладкий детский голосок. Топая маленькими ножками, неуклюже он бежал в раскрытые объятия раненого сердца…

Глава 24

Мы оставались и приспосабливались к новой непонятной жизни. Вышло распоряжение о том, что нужно наклеить бумажные полосы на окна, чтобы в случае бомбежки стекла остались целыми, и как-то вечером мы с мамой занялись этими аппликациями. Начали с кухни. Мама достала бумагу, которой мы обычно оклеивали рамы на зиму, а я принесла хозяйственное мыло и воду.

— Хорошо, что у нас окна выходят в «колодец», — сказала мама, принимая от меня мокрую намыленную бумажную полосу, — может быть сюда не долетят снаряды, и не достанет взрывная волна…

— Мама, ты правда думаешь, что война придет в город? — спросила я, катая мыло по очередной бумажной полоске.

— Все может быть…

— Мама, давай уедем отсюда! — воскликнула я. — Ведь поезда еще ходят! Я не хочу здесь оставаться, мне очень страшно!

— Лиза, куда мы поедем? — печально улыбаясь, спросила мама.

— Не знаю, куда-нибудь подальше!

— Да и как мы уедем? У нас никого из родственников нет даже в Ленинграде, ни говоря уже о том, что где-то… Да и кто нам разрешит уехать?

— А кто запретит?! Мама! Я уже увидела, что такое война, я не хочу! — сквозь слезы отчаяния прокричала я и бросила мыло, которое покатилось по мокрому столу, шлепнулось на пол и проскользнуло под плиту.

— Доченька, — мама спустилась с табуретки и обняла меня, — мне тоже страшно, но у нас нет выбора. В городе военное положение, никто никого без разрешения отсюда не выпустит, а нам такое разрешение никто не даст, мы сейчас военнообязанные, как и все врачи…

— Ведь с нами ничего не случится, правда? — с детской наивностью спросила я маму, немного успокоившись.

— Все будет хорошо, Лизонька, — мама вытерла слезы с моего лица и поцеловала в щеку.

— Я за мылом не полезу… — шмыгнув носом, проговорила я.

— Возьми другой кусок, — улыбнувшись, сказала мама и вернулась на табуретку.

— А где Лида? — спросила я из глубины антресоли, с трудом дотягиваясь до коробки, в которой у нас хранилось мыло.

— Собирает вместе с Викой и другими девочками бутылки…

— Последний кусок! — констатировала я, спрыгивая с табуретки со своей неприятно пахнущей добычей. — И почему оно новое так противно пахнет?

— Надо зайти завтра в магазин за мылом, — ответила мама, ожидая от меня очередную намыленную бумажную полосу.

— Какие бутылки Лида собирает? Зачем? — спросила я, усердно намыливая бумагу.

— Дети собирают бутылки и сдают их, из них потом делают бутылки с зажигательной смесью, — ответила мама.

— Наша малышка занимается производством оружия, — усмехнулась я.

— Так нормально? — спросила мама, отходя от окна и критически глядя на свою оконченную работу.

— В нашей коморке стало еще темнее, — ответила я, обняв маму и положив подбородок на ее плечо.

Мы одновременно обернулись на дверь, услышав, как в замочную скважину вставляется ключ. Вернулась Лида.

— Мы сегодня насобирали так много бутылок! — прямо с порога начала Лида.

— Какие вы молодцы! — улыбнулась мама и обняла Лиду, стараясь не касаться ее мыльными руками.

— Я так есть хочу! — произнесла Лида, скидывая сандалии и направляясь в комнату переодеваться.

— Из еды у нас только мыло, — подразнила я сестру.

— Вот сама и ешь, — в дверном проеме показалась лишь голова Лиды с высунутым языком.

Я ответила ей тем же.

— Мне иногда кажется, что вы ровесницы, — засмеялась мама.

— Ты не далека от истины… — тихо проговорила я.

— Лиза, давай быстро закончим с оклейкой окон и приберем стол.

— Лида, иди сюда, помоги нам! — крикнула я.

Лида прибежала на кухню и прижалась к маме.

— Лиза будет намыливать бумагу, а ты мне ее приносить в комнату, — сказала мама, гладя Лиду по голове.

— А кушать когда? — недовольно спросила Лида.

— С окнами закончим и поедим, — ответила мама, разомкнула Лидины объятия и с табуреткой направилась в комнату.

— Лиза, а зачем эти бумажки? — спросила сестренка, следя глазами за скользящим по столу куском мыла в моих руках.

— Защита от солнечных лучей… Вот, неси маме! — я повесила на ее руки несколько мокрых полосок, закончив тем самым расспросы.

— Мокрые… — брезгливо проговорила Лида, сморщив недовольную рожицу.

— Иди быстрее, я тоже уже есть хочу!

Когда на все наши окна были крестом приклеены белые полосы, я принялась мыть стол, а мама разогревать еду. Лида нетерпеливо заглядывала из-за маминой спины в кастрюлю, надеясь, что это как-то поможет еде разогреться быстрее.

— Мама, опять суп? — сморщив нос, спросила сестренка.

— Не хочешь суп?

— Я макароны с котлетой хочу! — ответила Лида.

— Малышка, я завтра приготовлю макароны, — сказала мама, помешивая в кастрюле суп.

— С котлетой! — добавила Лида.

— С котлетой, — улыбнулась мама.

— Мне корочку! — воскликнула Лида, увидев, что я начала нарезать хлеб.

Я положила куски хлеба на блюдце, мама разлила по тарелкам ароматные мясные щи с капустой, и мы молча принялись ужинать. Я смотрела на свою сестренку, которая с удовольствием отправляла в рот ложку за ложкой и вгрызалась в хрустящую корочку.

— Проголодаешься, и нелюбимый суп в радость, — подумала я и улыбнулась.

— Лиза, это ты будешь доставать ребеночка у Киры? — вдруг спросила Лида.

— Что? — я подавилась супом и закашлялась.

— Вика сказала, что у Киры скоро будет ребеночек, — ответила Лида.

— Она-то откуда знает? — хриплым голосом спросила я, сделав глоток воды, чтобы унять кашель.

— Она слышала, как ее мама говорила это бабушке…

— Лиза, поставь, пожалуйста, чайник. — сказала мама. — Лидочка, тебе не надо волноваться за Киру, в больнице ей обязательно помогут…

— Да! — вставила свое слово я, с грохотом поставив чайник на плиту, и добавила: — И я не умею доставать детей из людей!

Я села за стол и подумала про себя:

— Наташа еще и моих подруг обсуждает, гадина такая!

— Лиза, вас разве на курсах не учили принимать роды? — спросила мама.

— Учили, но это не значит, что я умею, — ответила я, выкладывая из супа на блюдце кусочек мяса, пронизанный белым свисающим по краям жиром.

— Я все! — объявила Лида, показывая пустую тарелку и потеряв интерес к теме рождения детей. — Я достану печенье.

— Подожди, надо сначала убрать со стола, — сказала мама, вставая.

Я передала маме пустые тарелки, собрала тряпочкой крошки со стола и бросила в раковину. Чайник закипел, оповестив нас об этом булькающим свистом. Мама налила кипяток в заварочный чайник.

— Лиза, ты будешь печенье или конфеты? — спросила Лида, доставая сладости с полки.

— Я буду варенье, — ответила я.

Когда чай заварился, мама поставила на стол дымящиеся кружки, Лида разбавила себе чай холодной водой и начала одну за другой отправлять в рот круглые печенюшки. Я выскребала из банки последние капли клубничного варенья.

— Это же не последняя банка? — с надеждой в голосе спросила я маму, облизывая ложку.

— Есть еще одна, — улыбаясь, ответила мама.

Она понимала мое беспокойство, потому что знала, как я люблю клубничное варенье. Когда-то я даже сказала, что жить без него не смогу. Так это или нет, проверить не удалось, потому что у нас всегда оно было.