Обручальное кольцо блокады

Екатерина Шардакова

Подруги Лиза, Кира и Валя жили в Ленинграде. Они были молоды и красивы, полны надежд, мечтали о любви, делали первые шаги в своей взрослой жизни.Неожиданно началась война, Ленинград оказался в блокаде. Голод и страх. Казалось, что все рушится, и жизни приходит конец. Но война принесла не только потери.Словно маленький колокольчик, среди руин и смертей промерзшего Ленинграда, зазвенел сладкий детский голосок. Топая маленькими ножками, неуклюже он бежал в раскрытые объятия раненого сердца…

Глава 26

У дедушки я ничего не нашла: ни продуктов, ни спичек. Мы и правда после его смерти все домой забрали. В магазинах тоже ничего не появилось, зато появились карточки на хлеб. На нашу семью в день полагалось чуть больше полутора килограммов хлеба.

— Да мы столько и не съедим! — сказала мама, успокоившись. — Я испугалась карточек, думала, что голодно нам будет.

— Неплохо было бы еще что-нибудь купить, — сказала я, — крупы какой-нибудь, консервы…

Как-то днем я встретила на улице Киру, она бежала к нам домой.

— Лиза, бежим скорее! — быстро проговорила Кира и, схватив меня за руку, потащила за собой.

— Кира, что происходит?

— Там, в магазине спички появились…

— Спички! — обрадовалась я.

— Мама там в очереди стоит, а я к тебе побежала… У вас, наверняка, запасы тоже не очень большие.

— Небольшие — это мягко сказано! — посмеялась я. — На днях с мамой все проверили, почти ничего у нас нет.

— У нас тоже не очень много нужного… Зато куча ненужного… Специй целый мешок, которые мы не едим… Гер все их с юга мне привозил…

Все деньги, которые у меня тогда с собой были, я потратила на спички.

— Целая сумка спичек! — удивилась Лида, заглядывая в мою сумку, когда я вернулась домой. — Зачем нам столько?!

— Пригодится.

Я аккуратными столбиками сложила коробочки на антресоль, несколько коробков завернула в бумагу и убрала в дальний угол своего шкафа.

— На черный день, — подумала я, — пусть лежат и никто о них не знает. Даже мама… Она у нас такая хорошая, но такая нехозяйственная… Надо брать в свои руки заботу о нашем семействе…

— Лиза! — услышала я крик сестры. — Тебе письмо!

— Письмо! — через мгновение я была уже в прихожей.

Долгожданная весточка от Яна.

— Жив… — прошептала я, прижимая письмо к груди.

«Если вас куда-то эвакуируют, обязательно напиши мне новый адрес…» — писал Ян.

«Дорогой Ян! Мы с мамой и Лидой остаемся в Ленинграде. Детей пытались вывезти из города, но эвакуация не удалась. Мы запасаемся продуктами и всем необходимым. Мы с Кирой сегодня скупили почти все спички в магазине, так что теплом и светом мы точно обеспечены. Я продолжаю совершенствовать навыки медицинской сестры, пока, к счастью, после моего вмешательства все мои пациенты остаются живы. У меня все хорошо, даже остается время и силы на прогулки с твоей сестрой, недавно ходили гулять к Русскому музею. Лида у нас тоже не сидит без дела, помогает фронту, собирая тару для бутылок с зажигательной смесью. В городе спокойно, почти также, как полтора месяца назад, до войны… Очень хочу, чтобы все скорее закончилось, и мы, наконец, встретились. Береги себя! Помни, что тебя ждут дома! Твоя Лиза.»

— Вроде бы даже красиво получилось, — пробормотала я, перечитывая свое письмо, — и никакой неправды в письме нет…

Вскоре появилась новая правда, которую уже красиво описать будет сложнее — нависла прямая угроза вторжения врага в город.

— Кира, а ты не хочешь уехать отсюда куда-нибудь? — спросила я подругу, когда мы в выходной день были у нее дома и пекли блины.

— Куда? — спросила Кира, пытаясь отодрать от сковороды и перевернуть первый блин.

— Не знаю… Туда, где безопасно…

— Как бы научиться печь блины без первого?! — Кира со злостью соскребла поджаристое непонятное месиво со сковородки, выкинула в мусорное ведро и, переключив внимание на меня, спросила: — А где сейчас безопасно?

— В центральной части страны ведь не идут бои, — ответила я, наблюдая, как Кира раскатывает по сковороде шипящее на масле тесто.

— Зато в Ленинградской области идут, люди бегут оттуда, и бегут они в Ленинград. Чтобы уехать куда-то, надо проехать Ленинградскую область, а там опасно.

— А в городе не опасно? — спросила я, доставая сметану из холодильника.

— Пока нет, — ответила Кира и скинула блин со сковороды на тарелку.

— А если немцы придут, что будет? — проговорила я, сворачивая горячий блин и обжигая себе пальцы. — Они же не блины поесть придут!

— Лучше бы они просто пришли на блины! — рассмеялась Кира.

— Кира, я серьезно. Я так боюсь неизвестности. Я не понимаю, чего ждать и к чему готовиться, — серьезно сказала я.

— Мне кажется, что никто не знает… — пожала плечами Кира.

— А тебе не страшно?

Кира перевернула очередной блин и присела за стол, держа в руке лопатку.

— Мой Гер погиб раньше, чем я успела испугаться за его жизнь, — серьезно ответила Кира, — в какой-то момент мне стало все равно, что со мной будет. После того, как я узнала о ребенке, я чувствую в себе столько силы, столько решимости… Я сделаю все возможное и невозможное, чтобы он родился и вырос! Я на все пойду ради этого… Я не знаю, страшно ли мне…

— А за родителей ты не боишься? — спросила я.

— Сгорел! — воскликнула Кира и, вскочив с табуретки, бросилась к плите.

— Я очень боюсь за маму и за Лидочку, — произнесла я, наблюдая, как еще один блин летит в мусорное ведро, — за тебя боюсь, за Валю, за ваших малышей… За Яна… За Гришу…

— Лиза — добрая душа, ты всегда за всех переживаешь, — ответила Кира.

— А ты разве нет? — спросила я, накладывая сметану на край тарелки подруги.

— Я не думаю об этом, — ответила Кира, отправляя в рот измазанный в сметане блин.

— А как можно не думать? — удивилась я.

— Я не имею представления о том, что такое война. — ответила Кира. — Я не знаю, что бывает, когда враг приходит в город. И потом, я верю, что наша армия его в город не пустит!

— А бомбы? Я видела, что бывает после бомбежки, — сказала я, сворачивая очередной блин и макая его в сметану.

— У нас есть бомбоубежища, — уверенно ответила Кира.

— То есть ты считаешь, что причин беспокоиться нет? — переспросила я.

— Я считаю, что надо решать проблемы по мере их поступления, — ответила Кира, стряхивая со сковороды на тарелку очередной блин, — сейчас люди скупают всякие спички и свечки, возможно зря, а возможно и нет. Мы сделали тоже самое. В остальном я не вижу проблем, продукты в магазинах есть, даже выплачивают выигрыши по займам! У нас на работе одна девушка выиграла…

— Да, тетя Вера тоже, — подтвердила я.

— Ну вот видишь, стали бы их выплачивать, если бы ситуация была критическая? И потом, — продолжила Кира, раскатывая тесто по сковороде, — война идет полтора месяца, а в Ленинграде не было ни одного вражеского самолета, хотя тревоги объявляют чуть ли не каждый день. О чем это говорит? О том, что немцы не способны прорвать нашу оборону.

— Может быть война быстро закончится? — с надеждой произнесла я.

— Все возможно! И купленных спичек нам хватит лет на десять! — рассмеялась Кира.

— На все двадцать, наверно! — рассмеялась я в ответ.

— Лиза, ты же с маслом любишь блины! — опомнилась Кира. — Что ты не сказала-то?!

— Со сметаной тоже вкусно, — улыбнулась я.

— Давай в следующий выходной сходим в театр? — предложила Кира, когда я уже собиралась домой.

— С удовольствием! — ответила я, радуясь, что подруга возвращается к жизни.