Если бы рыба могла говорить. Избранные стихотворения

Екатерина Михайловна Грайнман (Дворкина)

В этой книге представлены избранные стихотворения разных лет из опубликованных (на момент подготовки данного издания) сборников «Расстрел», «Невозвращённое», «Безголосья», «Говоря с тишиной», «Герда», «За сорок дней до лета», «Холодная весна», «Осенний костёр», «Шестиконечная», «Если бы рыба могла говорить», «Изгой», «Летний день перед зимой», а также из готовящегося к печати сборника «Осень в Ереване».

Подземелья

17 декабря 2013

На дне глубокого колодца,

На дне широкой колыбели,

Где никогда не будет солнца,

Лежу я в каменной постели.

В краях, где стаи птиц кружили,

На дне разрушенного замка,

В котором мы когда-то жили,

Где было ничего не жалко,

Среди руин, среди камней,

Во времени, где всё иначе,

Среди скелетов и костей

Лежит душа моя и плачет.

Она лежит — и ничего.

Кровавые глаза на блюде.

Я не спаслась ни от кого,

Ведь главный враг — совсем не люди.

Я не смогла уйти назад,

Спина слаба, пробита грудь,

Из крови мёртвых водопад

Мне к свету перерезал путь.

И в этой страшной темноте —

В колодце только капли слышно —

Я поняла, что мы не те,

Что ничего у нас не вышло.

Что мы сидим на самом дне,

Что эти капли громче, шире,

Что мы в аду, а не в огне,

Что мы в пустом подземном мире,

Что вместо сердца две змеи,

Что ты меня давно не любишь,

Что эти руки — не мои,

Что ты мне крылья рубишь, рубишь,

Что ты меня давно не ждёшь,

Что ты отсёк мне всё живое,

Что слов ты больше не поймёшь,

Что мы не целое — нас двое,

Что времени здесь больше нет,

Здесь никогда не будет лета,

Что я давно теряла след,

Но только нынче вижу это,

Что мёртвые давно немы,

А я всё с ними в диалоге,

Я дождалась своей зимы,

Но отчего ж не ходят ноги?

Что я не жарюсь, не тону,

Что не молюсь, не злюсь, не плачу,

Что я давно иду ко дну,

Что больше ничего не значу,

И я стою над тишиной,

Я — всех несчастий королева.

К тебе тянусь я, друг ты мой!

Да только ты моим и не был.

Чего ты хочешь от меня?

Чтоб я рыдала за стеною?

Чтобы тебе сказала я,

Что не была твоей женою?

Что не вила своих мостов,

Что высоко не поднималась,

Что не рвала тебе цветов,

Придя однажды, не осталась?

Что не была с тобой честна,

Что солнце в небе не светило,

Что не была тебе нужна?

А впрочем, точно ли всё было?

Ведь в этом чёрном подземелье

Я ничего не понимаю.

По капле я глотаю зелье,

И где здесь выход — я не знаю.

И я не знаю, где ответ.

Кто объяснит мне, что случилось?

Быть может, ничего и нет?

Быть может, жизнь мне просто снилась?

Ты этот сумрачный вопрос

И эту дикую тоску,

Ни разу не приняв всерьёз,

Размазал кровью по виску.

И ничего. И я проснулась.

Оказывается, спала.

Во мне ничто не содрогнулось,

Как будто я давно ждала.

Зима. Окно. А за окном

Всё тот же двор, всё та же клетка,

Всё та же жизнь, в которой сном

Ты выстрелил в меня так метко.

Всё тот же счётчик из людей,

Из лиц, из лет и из часов,

Воспоминаний и идей,

Из дат, из точек, голосов…

Раз я живая из живых,

То я найду своё спасенье,

И будет жизнь в руках моих —

Прощёная, как воскресенье.

Но только это снова сон,

И я всё время забываю,

Что ты велел мне выйти вон,

Что, дескать, я тебе мешаю.

И что колодец — это то,

Что выжило со мною вместе,

Что не поможет мне никто,

Твоей чернеющей невесте,

Что солнце падает в тоску,

Надежда тает без надежды,

Что смерть щекочет по виску,

Что кровью залита одежда,

Я здесь одна, и эта точка,

В которую смотрю теперь,

Покажет путь всем одиночкам

В тот край, где запертая дверь.

Я в этом мире — инородец,

Я таю, чахну, я дрожу,

И тот безжизненный колодец,

В котором я теперь сижу,

Та колыбель, где я лежала,

Тот замок, что меня губил, —

В то время я ещё дышала,

Ну а теперь нет больше сил.

На дне разрушенного замка,

В котором жили мы когда-то,

Навзрыд заплакала цыганка

О всех безвременных утратах.

На дне глубокого колодца,

На дне широкой колыбели,

В краю погубленного солнца,

У края сломанной постели,

Среди руин, среди голов,

Среди немыслимого горя,

Среди пустых ненужных слов

Вдруг оказались мы с тобою.

Ты эту дикую тоску,

Которая не снилась людям,

Пустил мне кровью по виску,

Но кто тебя за то осудит?

И этот каменный подвал —

Здесь я лучину не зажгу.

Меня ли ты всегда искал?

Прости, я больше не могу.