Игра наяву 3. Истоки

Евгений Валерьевич Решетов, 2023

Вы любите аттракцион «Американские горки»? А я вот нет. Меня в детстве тошнило даже на качелях, а потом ещё и на работе, но это, наверное, уже по другой причине. Теперь вот в моей жизни намечаются ну о-о-очень крутые «горки»… Кто-то устроил на меня охоту. Люди? Духи? Кто стоит за этим? Какими силами они располагают? Сражаться мне с ними или бежать от них? Но куда меня приведет этот побег? Может быть, к тому, с чего все началось?

Глава 2

Ночью я спал тревожно, открывая глаза от малейшего шороха. Ботаник тоже частенько выныривал из пучины сновидений. Я слышал, как он, затаив дыхание, лежит на кровати, вслушиваясь в темноту ночи. Все мы боялись нового нападения мобов. Каждый с замиранием сердца ждал, что вот сейчас завоет сирена, и снова будут умирать люди.

В таком тревожном ожидании и прошла большая часть ночи. Относительно крепким сном я заснул, только когда в окно проник первый лучик восходящего солнца. Еще была крепка вера в то, что мобы нападают только по ночам.

Глаза я открыл от дробного стука в дверь. Казалось, что мои веки сомкнулись секунду назад, а прошло уже несколько часов. На улице царило раннее утро. Я нехотя встал с кровати и прошлепал босыми ногами к входной двери. Теперь мы ее запирали, памятуя случай с Пауком. Кстати, Кос не знал о том, что на меня напал лысый. Я ему не говорил об этом. Молчал и Паша. Спартак и его безымянный сторож тоже не проронили ни слова по этому поводу. Полковник считал, что не надо лишний раз пугать людей, когда еще ничего не ясно. Наверное, он ждал прибытия еще одного шамана, после чего, посоветовавшись с ним, примет какое-нибудь решение. Я же просто не успел рассказать другу об этом — помешала атака мобов, а потом «отдых» в лазарете. Теперь же Спартак недвусмысленно дал мне понять, чтобы я держал рот на замке.

Из-за двери раздался громкий, негодующий голос Коса:

— Я же слышу, как ты сопишь! Уснул, что ли, по пути?

Моя рука отодвинула железную задвижку, и я толкнул дверь ногой. Она широко распахнулась. Друг стоял уже в полном обмундировании с рюкзаком за спиной и снайперкой на плече. Его глаза округлились, когда он понял, что я только поднялся с кровати. Это настолько возмутило его, что он гаркнул во весь свой рот, да так, что чуть не треснула вся его рожа:

— Быстро собирайся!!!

Сонливость мигом улетучилась, и я бодро потрусил в комнату. Вслед мне доносился отборный мат вперемежку с дельными предложениями. Так Кос посоветовал мне взять побольше воды, а пищу совсем не брать, потому что он уже запасся сухпайками на двоих. Я послушал его, обратив внимание, что Ботаник открыл глаза и нашаривает под подушкой оружие.

— Это Кос, — успокоил я его.

— Я знаю, что это он, поэтому и хочу застрелить данного горлопана, — негодующе протянул парень, но все же перестал искать оружие, открыл глаза и философски произнес, глядя в потолок: — Похоже, что мне не судьба выспаться. Прямо проклятие какое-то.

— Доброе утро, Паша, — лучезарно улыбнулся друг, войдя в комнату.

— Угу, — хрюкнул Ботаник и накрылся с головой одеялом. — Идите уже вон отсюда. Максим, ты же с вечера уже все собрал. Чего телишься?

— Уже бегу, — торопливо сказал я, надевая старый бронежилет, поверх новой формы, которую мне вчера выдали на складе вместе с запасом зелий, восстанавливающих единицы силы воли. — Кос, мы в столовую успеем?

— Какую столовую? — свистящим шепотом гневно выдал он. — До завтрака еще целый час.

— А почему мы так рано выходим? — изумился я, засунув подаренный револьвер за пояс, а на плечо закинув «калаш». Рюкзак с притороченным к нему бронешлемом, уже покоился на моей спине.

— Раньше выйдем — раньше придем. Совсем не понимаешь как сейчас опасно вне деревни? — сказал парень, постучав костяшками пальцев по своему лбу.

— Понимаю, понимаю, — пробурчал я, двинувшись прочь из комнаты.

— Удачи! — крикнул нам вслед Паша.

Мы хором ответили спасибо, а потом покинули дом и потопали к воротам деревни. Вдруг я встрепенулся и взволнованно спросил у Коса:

— А рация?

— Да вот она в кармане, — ответил он и продемонстрировал мне ее. — Ты куда конкретно собрался идти? Учти, дальше пятнадцати километров рация не берет. В нынешних условиях я бы вообще не хотел отходить от деревни дальше десяти. И рация тут ни при чем. Чертовщина какая-то творится с этими мобами.

— Не говори так, а то Чертовку привлечешь, — скомкано пошутил я, жалея о том, что даже не умылся.

— Лучше ее, чем мобов, — безрадостно произнес друг, почесав свежевыбритую щеку.

Мы подошли к воротам, отметились у старшего бойца, а потом он скомандовал опустить подвесной мост и нас выпустили наружу. Мы оказался на той стороне рва и оба мгновенно прикипели взглядами к громоздящимся возле поля, дымящимся кучам из трупов мобов. В воздухе витала вонь горящей плоти и шерсти. Во рву плавали еще десятки тел зверолюдей и аспидов, которые не успели выловить. Долго же бойцы охранки будут жечь их.

Такое обилие мертвой плоти радовало лишь ворон. Они со знанием дела клевали тела мобов. Тут были сотни этих птиц. Похоже, что они со всей округи слетелись на запах смерти. Некоторые настолько обожрались, что едва прыгали по земле.

Кос, глядя на это зрелище, поежился, и обронил:

— А ведь могли и нас клевать.

— Ага, — безрадостно обронил я, морща нос.

В следующую секунду парень вопросительно посмотрел на меня, словно говоря: ну, куда конкретно пойдем? Я повертел головой и уверенно показал рукой на опушку леса, которая виднелась сразу за полем подсолнечника. Выбрал я это направление неслучайно — визуально там было меньше поврежденных растений, следовательно, мобов оттуда во время атаки прибежало не так много, как с остальных сторон.

Кос понял, чем я руководствовался, и довольно бросил, обнажив зубы в улыбке:

— Хороший выбор.

Он двинулся первым. Я пристроился рядом с ним, стараясь подладиться под его темп ходьбы, и врубил «Предвестника опасности» о чем сообщил другу. Он кивнул головой, показывая, что принял к сведению эту информацию и отстал от меня ровно на один шаг, чтобы я был первым, кто в случае чего подвергнется опасности. Дух успеет предупредить меня о ней, и я сумею броситься на землю. Ну, а Кос повторит мои действия.

Таким образом, мы пересекли дорогу и вклинились в поле подсолнечника. Растения скрыли нас с головой. Созревшие семечки осыпались целыми горстями. Над полем кружило множество птиц, которые лакомились ими. Они испуганно взлетали при нашем появлении.

Друг недовольно прошипел, раздвигая руками мощные стебли растений:

— Это птицы, будто маркер, который кричит: вон они идут, смотрите зверолюди добрые, ату их, ату, уйдут же мрази двуногие.

— Будем надеяться, что ничего не изменилось — и днем безопасно, — откликнулся я, с отвращением смахнув с лица паутину, на которую где-то наткнулся.

Солнце начинало припекать, несмотря на раннее утро. День обещал быть жарким. Лицо уже принялось потеть, а к бисеринкам пота стала прилипать вездесущая пыль. Кожа на голове начала зудеть. Я чесал ее чуть ли не каждую минуту, раздраженно проклиная солнце, которому вздумалось именно сегодня особенно щедро пролить на землю свои жгучие лучи.

Когда мы достигли опушки леса, то с облегчением нырнули в тень деревьев. Тут было заметно прохладнее, правда, объявились назойливые насекомые, которым не спалось. Вяло отбиваясь от них рукой, я достал из рюкзака фляжку с водой, сделал пару глотков, после чего предложил ее Косу. Тот взял алюминиевую тару и тоже немного освежился, а затем вернул ее мне. Я подвесил фляжку к ремню на специальный карабин.

Мы двинулись дальше по неприметной тропинке, утопающей по колено в густой, сочной траве. Лес здесь был в точности таким же, как и на той стороне реки, где я побывал с Крысой и Васей. Все те же дубы, березы, осины и т.д., а также множество различных трав и ярких цветов. Вокруг просыпались птицы и начинали беззаботно петь. Ничто не говорило о том, что где-то тут могут таиться мобы. Под ногами даже не было их следов, хотя следопыт я хреновый, да и трава многое скрывала.

Когда мы немного удалились от опушки леса, я с намеком протянул, обернувшись к другу:

— Надо совместить приятное с полезным…

— На что это ты намекаешь? — не сразу сообразил он, внимательно смотря по сторонам.

— Поохотиться, — бросил я и тут же нетерпеливо пояснил: — Ритуал, Кос, ритуал, не тупи.

— Ты сейчас хочешь этим занять? — заколебался он.

— Конечно! — громко выдохнул я, а потом спохватился, вспомнив, где нахожусь, и шепотом добавил: — Я в основном для этого деревню и покинул.

— А как за пули отчитываться будем? — сузил глаза парень, плотно сжав губы.

— Напали на нас. Олень какой-нибудь, а может и стадо оленей.

— Тут олени стадами не водятся, — чуть насмешливо обронил друг. — Ладно, уговорил, но надо будет придумать, куда все-таки делись пули.

— Отлично, — возликовал я, широко улыбнувшись. — Ты, главное, животное не убивай. Жертва должна быть живой. Рань ее куда-нибудь, чтобы передвигаться не могла — и все, дальше я сам.

— Ох и безжалостный ты человек, — иронично произнес Кос, навинчивая глушитель на ствол своего оружия.

— Я не прошу тебя стрелять в милых зайчишек, давай завалим какого-нибудь страшного медведя, — серьезно предложил я, сложив руки на груди.

— Он сам нас завалит, — оскалился друг, затем обогнул меня и, пригибаясь, медленно двинулся вперед. — По ходу дела разберемся, кого будем отстреливать на нашем пути.

— Мудрые слова, — польстил я Косу, глядя в его спину. — Заодно параметры прокачаешь.

— Тихо ты, охотимся же, — шикнул на меня друг, внимательно зыркая по сторонам.

Спустя некоторое время мы набрели на лося, который мирно жевал травку. Он был вполне себе обычным животным, если не считать того, что рога росли у него не только там, где задумывала природа, но и возле носа проклюнулось несколько маленьких рожек. Кос не торопясь опустился на одно колено, прижал винтовку к плечу, немного помедлил и нажал спусковой крючок. Глушитель уменьшил громкость звука выстрела, но все же местные птицы испуганно вспорхнули со своих мест. Я же метнулся к поверженному лосю. Он издавал предсмертные хрипы, косясь на меня добрым мутнеющим глазом. Мне искренне было жаль его, ведь я действительно люблю вот таких относительно безобидных животных, но, к сожалению, для лося, себя я люблю больше и поэтому стремлюсь обезопасить свою жизнь, а для этого мне нужно прокачать свои характеристики.

Я упал перед ним на колени, стащил со спины рюкзак, вытащил из него высушенные цветы лаванды, зажигалку и серебряный нож. Последним я полоснул себя по запястью, а потом воткнул его в тело животного. Оно лишь чуть протяжнее захрипело. У меня же из пореза привычно выступила кровь. Я обмакнул в ней кончики указательного и среднего пальцев, после чего вывел в воздухе ведьмовской знак. Подошедший Кос внимательно наблюдал за моими действиями. Я высыпал на тело лося горку цветов и поджег их. Знак распался, и капли крови упали на траву. У меня пропало чуть меньше половины единиц силы воли.

Животное начало разлагаться ровно так же, как мелкий крылатый моб, похожий на обезьянку, которого я принес в жертву на крыше. В воздухе образовалась отвратительная вонь, заставившая меня и Коса зажать носы. Вскоре от тела лося осталось лишь выжженное до земли черное пятно, будто здесь много лет, на одном и том же месте, каждый день разводили костер.

Друг пораженно прошептал, уставившись круглыми глазами на пятно:

— У меня нет слов, чтобы описать все то отвращение, которое я сейчас испытываю. Это как увидеть свою голую жену, с которой ты прожил много лет, в обществе роты солдат с приборами наготове.

— Другого способа, усилить характеристики, нет, — удалось мне тяжело выдохнуть сквозь сводящие судорогой губы. — Или я его не знаю.

— Одно дело убить и съесть — это понятно, так заложено эволюцией, но вот так… — мрачно недоговорил друг, после чего отвернулся и двинулся прочь.

Я подобрал нож и потопал за ним, на ходу доставая зелья: одно, чтобы восполнить единицы силы воли, а другое — для затягивания кровоточащей раны. Отпив из каждой склянки, я решил убедиться, что ритуал закончился как надо и открыл свои параметры. Всё прошло даже лучше, чем в случае с «обезьянкой». Тут мне дали целых две единицы. Видимо, сильное было животное. Жаль только, что новые единицы ушли в телосложение, а лучше бы они попали в силу воли. Все же я был более чем обрадован, но в то же время испытывал печаль из-за невинно убиенного животного. Кос вон и вовсе идет мрачнее тучи. Его лоб прорезали глубокие горизонтальные морщины, а глаза смотрят хмуро-хмуро. Я опасался, что он откажется дальше участвовать в этой затее, но парень как-то внутренне собрался, понимая, что в целом, если отбросить эмоции, мы действуем на благо себе.

Кос продолжил находить и ранить различных животных, просто перестав наблюдать за ритуалом и даже отворачиваясь в противоположную сторону. Я же творил «Imperium Mortem», испытывая одновременно возбуждение и отвращение. Параметры исправно повышались. Вскоре я обратил внимание, что с каждым новым проведенным ритуалом, единицы характеристик достаются все труднее: последний раз Кос, наконец-то обретший эмоциональную стабильность, подстрелил практически такого же лося, как и вначале нашей охоты, но за него я получил не две единицы, а всего лишь одну. Я отнес это к тому, что животное могло быть больно, но потом за принесенную в жертву вертлявую лисицу я вообще не получил усиления. Тут-то я и понял, что ритуал требует все более сильных жертв, а за всякую мелочь мне больше ничего не светит. Понимание этого заставило меня остановиться и глубоко задуматься. Но стоило мне отрешиться от внешних факторов и погрузиться в размышления, как я почувствовал, что мое тело сотрясает некрупная дрожь, словно меня колотил озноб. По какому-то внутреннему наитию я заглянул в свои параметры и обрадованно увидел, что получил второй уровень Таланта. Я не обратил внимания, когда конкретно он повысился, поэтому сейчас был приятно удивлен. Дрожь пропала. Мгновенно мне пришла на ум мысль, что она была связана с тем, что подрос Таланта. На моих губах расползлась радостная улыбка. Теперь для того, чтобы взять третий уровень Таланта, требовалось: сила воли — 160, интеллект — 120, мудрость — 160.

Всего же я к этой минуте поднял с помощью ритуала следующий характеристики: сила воли повысилась на три единицы; телосложение увеличилось на четыре; ловкость, сила и энергия подросли на две единицы каждая. А вот мудрость и интеллект так и остались на прежнем уровне. Кажется, подобный ритуал не предназначен для их усиления. Это меня совсем немного опечалило — ложка дегтя в бочке меда.

В это время Кос заметил, что я отстал и задумчиво стою на какой-то круглой полянке под развесистым дубом. Парень остановился, постоял немного, ожидая от меня каких-то действий, и не дождавшись оных, вернулся назад, насвистывая известную песенку. Его уже перестала терзать совесть, и он даже повеселел: отчасти это было связано с тем, что мы уже несколько часов бродим по лесу, а мобов так и не встретили, значит, для деревни все не так уж плохо.

Друг внимательно посмотрел на меня и произнес:

— Ты чего застыл?

— Думаю, — с налетом грусти ответил я.

— А чего так грустно? Тяжело, да? Это тебе не в тапки срать, — усмехнулся он, после чего неожиданно серьезно спросил, вроде бы только что вспомнив: — А как там твоя трансформация?

Точно! Совсем забыл о ней. Я скользнул внутренним взглядом к нужной информации и остолбенел. Трансформация равнялась 0,14 %, а ведь раньше была всего 0,01%. У меня от волнения аж горло сдавило, будто в него снова вцепился Паук.

Кос заметил те перемены, которые отразились на моем лице и тревожно спросил:

— Что случилось? Поднялась все-таки трансформация?

— Нет, — сипло соврал я, повертев головой, словно разминал шею. — Слушай, мне что-то дурно стало от этой жары. Давай присядем ненадолго.

— Ну хорошо, — согласился друг, внимательным взглядом ощупывая мою физиономию. — Может, зелье здоровья хлебнешь?

— Нет, не надо, сейчас все пройдет, — отказался я, после чего снял со спины рюкзак, сел на траву, привалился к стволу дерева и закрыл глаза. Это что же получается? Виной трансформации является ритуал «Imperium Mortem»? По всем признакам выходит, что так. За все надо платить. Я приобретаю единицы характеристик, а за это превращаюсь во что-то. Понять бы, во что именно? Но, боюсь, на этот вопрос вряд ли кто-то знает ответ.

Несмотря на это досадное событие, паниковать пока не стоило: четырнадцать сотых — это даже не половина процента и даже не его четверть. Зато я теперь точно знаю, что вызвало трансформацию и как ей управлять.

Так, надо подсчитать, какой процент я получаю за одно убитое существо. Ну, тут все ясно: за слабое, которое раньше давало одну единицу, трансформация растет на 0,01%; за более сильное, например, за лося, — уже на 0,02%. Вот и получается 0,14%. Всего я принес в жертву с учетом «обезьянки» десять слабых существ и двух лосей. Вот только цена за единицы характеристик повышается: лось же теперь дает всего одну единицу, а трансформация растет все на те же 0,02%. Если это арифметическая прогрессия, то вскоре я очень дорого буду платить за каждый ритуал, даже за тот, который мне ничего не даст, как в случае с лисой.

Каков же шаг в повышении цены на характеристики? Чему он равняется? Немного пораскинув мозгами, я пришел к выводу, что такой скачек совершается после каждых десяти ритуалов. Лось был одиннадцатым — и дал мне уже одну единицу, а лиса, ставшая двенадцатой, вообще оставила с носом.

Неожиданно Кос не сильно шлепнул меня по лицу и проговорил, ощутимо волнуясь:

— Ты в порядке? Не помер еще?

— Нет, просто сижу и медленно старею, — насмешливо сказал я, открывая глаза и глядя на него. — Все нормально, погнали обратно в деревню. На сегодня хватит.

— Здравая мысль, — обрадовался друг, бодро вскочив на ноги.

Я тоже принял вертикальное положение, подобрал «калаш» и забросил рюкзак за спину. Мне уже было не так тревожно. Разложив по полочкам принцип действия трансформации, я почти успокоился. Теперь мне известно, что делать, дабы прекратить рост процента: тупо не проводить ритуал — и гуляй Вася, жуй опилки. Вот только надо бы еще в укромном местечке осмотреть себя с ног до головы. Вдруг эти 0,14% как-нибудь визуально себя проявят? Ну, и, возможно, стоит конфиденциально показаться Ботанику. Он вроде парень неболтливый, так что с ним можно иметь дело. Конечно, всей правды ему не следует говорить, а вот наплести какой-нибудь полуправды вполне себе вариант.

Мы двинулись прямо через полянку, чтобы сократить расстояние. День действительно выдался жарким и душным, и нам обоим хотелось скорее вернуться в деревню. Вот только надо придумать, куда мы дели патроны. Я уже хотел предложить Косу сказать, что на нас напал небольшой мегакрот, как вдруг что-то просвистело в воздухе и вонзилось рядом с ногами друга. Наш дуэт мгновенно оказался в траве, которая именно здесь, к сожалению, оказалась невысокой: она еле-еле скрывала нас.

Кос заполошно выдохнул, обшаривая взглядом округу:

— Стрела, мать твою, это стрела. Индейцев нам еще не хватало.

— Не неси чепуху, — лихорадочно бросил я, вдыхая аромат земли и подтаскивая к себе автомат. — Откуда здесь индейцы?

— Да знаю я, что это не индейцы, просто к слову пришлось. И где вообще твой хваленый дух? Почему он не предупредил об опасности? Мне чуть яйца не отстрелили, а он, мразь, молчит, — с обвинениями в голосе горячо протараторил друг, держа палец на спусковом крючке.

— Он промолчал, потому что мне опасность не угрожала, — пояснил я, сквозь зубы. Все спрашивают одно и то же: сперва Вася, вот теперь Кос.

В воздухе вжикнула еще одна стрела и воткнулась в почву точно между моей головой и виском друга. Мы шокировано посмотрели друг на друга и синхронно поползли ногами вперед, подальше от стрелы. Наш дуэт даже не пытался найти врага в зарослях леса. Он-то прячется за деревьями, а мы на открытом пространстве. Надо скорее убираться отсюда.

Неожиданно прозвучал очень высокий, певучий голос с жутким акцентом. Я с трудом смог разобрать:

— Стоять! На месте! Или стрелять!

Мы замерли и снова посмотрели друг на друга. Кос со знанием дела произнес:

— Баба, скорее всего, какая-нибудь соплячка, а они существа дурные, может и выстрелить.

— Ты думаешь, она попадет? — со скепсисом изрек я.

— Я бы не хотел проверять. Вдруг у нее Талант, — ответил друг, покосившись на стрелу. — Такая и в глаз засадить может.

— Это верно ты подметил, — согласился я, облизав губы. — Но, вроде бы, убивать она нас не хочет, иначе сразу бы пустила стрелу в кого-нибудь из нас.

— А вдруг мы все преувеличиваем и эта лучница, наоборот, писец какая косая и стрелы летят куда придется? — предположил Кос, вытерев рукой струйку пота, затекающую по шее за шиворот.

— Логика в этом есть, — обронил я, раздувая ноздри.

— Бросать оружие! — снова донеслось до нас из леса.

— Да что же у нее с голосом? — задался вопросом Кос, немного приподняв голову и высматривая девушку в оптику. — Неудачный глубокий омлет? Голосовые связки повредила?

— Мне бы больше хотелось знать, почему она орудует луком? Тут же деревня — за оружием никто не смотрит — покупай и пользуйся, — проговорил я, внимательно глядя в сторону леса. — Может, спровоцировать эту истеричку на выстрел, и ты ее пришьешь?

— Бабу? — сморщился парень, всем своим видом показывая, что ему не по душе эта идея. — Я обычно не стреляю в баб, если у меня есть выбор.

— А если в ногу? — предложил я, дернув щекой.

— Вот это я могу, — оскалился он.

— Тогда я сейчас рвану вон к тем деревьям, а ты не зевай, — взволнованно сказал я, ощущая, как сердце ускоряет свой бег. — Она же не пробьёт броник или шлем? А все остальное можно зельем вылечить.

— Не пробьет, конечно. Не ссы. Только подожди пару секунд. Мне надо душу облегчить, — начал Кос, прерывисто дыша и трогая искалеченное ухо. — Макс, если ты сегодня умрешь, то я бы хотел тебе признаться, что ту блондинку с татуировкой на шее из Райской норки, это я у тебя увел. Она просто не могла устоять перед такими завоевателями, вроде меня. Простишь своего лучше друга?

— Я уже не помню, кто это девушка, но судя по твоим словам Франция, — небрежно ответил я, смекнув, что парень просто желает несколько ослабить накал ситуации.

— А, ну тогда ладно, — ухмыльнувшись, бросил он, прилипнув к оптике. — Беги.

Я вскочил на ноги и, пригибаясь, побежал к ближайшим деревьям. Воздух разрезала очередная стрела, а спустя миг раздался выстрел.