Исцелённая любовью, или Сказание о королеве Лайле и бедном рыцаре

Ева Пик и Ника Маслова, 2023

Простой рыцарь и наследница трона – они никогда бы не встретились, беда помогла. За совершённую в детстве ошибку принцесса расплачивается одинокой и мучительной жизнью в кресле на колёсах. Её будущий супруг – рыцарь, не знающий, где преклонит голову следующей ночью, всё богатство которого – верный меч и храброе сердце. Читайте историю об исцеляющей силе настоящей любви, о внимании, защите и заботе благородного человека, о преодолении слабости, о силе, которая позволяет на себя опереться и встать. Эта история благородного рыцаря Хорна и его королевы.

Глава 9. Путь к тронному залу

~*~*~*~Хорн~*~*~*~

От поездки в столицу, посещения королевского дворца ничего хорошего я не жду. Но, когда дал согласие, поздно идти на попятный.

Весь дорогу Ронни сияет, как медный пятак, вытащенный из грязи и оттёртый до блеска перед отправкой в кошель. В глубине души я не сомневаюсь, что брат ошибается, слишком многого ждёт от встречи с принцессой. Сам не жду ничего. Хорошего, в первую очередь.

Брат называет меня скучным, излишне подозрительным и хохочет каждый раз, когда я прошу его быть хоть немного благоразумным.

— Моя Эви ждёт встречи с будущим мужем, так в письме и написала, — отвечает Ронни и напоминает: — А её сестричка ждёт тебя, брат.

Да, я собственными глазами видел письмо, прочитал его несколько раз от первого до последнего слова. Даже мастику на зуб попробовал — в шутку, конечно, когда Ронни, заметив моё недоверие, предложил проверить, не подделана ли печать.

Королевская печать настоящая, а вот принцесса, написавшая скандальное в своей прямоте и откровенности письмо, выглядит подделкой.

Благородные дамы ведут себя иначе. Мой опыт не так велик, но деву строгого воспитания, изысканных манер и благородных мотивов от бойкой на язык базарной торговки я отличу.

Ронни на порядок проще относится к тому, что его выбрали будто жеребца на ярмарке — по блестящим глазам, горделивой осанке и крепким ногам. Возможно, ещё чему-то. Но точно не уму, не благородному мечу, не характеру, доброте или верности.

Принцесса Эвелина не имела счастья либо несчастья узнать Ронни поближе. Они с ним танцевали и весело проводили время на свадьбе. Причём на эту самую свадьбу Ронни пришёл с другой — симпатичной вдовушкой титулом пониже.

Принцесса Эвелина изъявила желание взять Ронни в мужья. Написала об этом собственноручно в крайне недвусмысленных выражениях.

Если бы это письмо кто-то другой прочитал, если бы о нём стало известно среди знати или в народе, принцесса Эвелина оказалась бы опозоренной на все времена.

За воспылавшую страстью девушку мог попросить отец, старший родственник, друг, наконец, но не она самолично. Это немыслимо для здешних традиций. На севере женщина может предложить брак и сама, но уж точно не в надушенной и запечатанной королевской печатью писульке.

Зачем бы знатной даме самой таким заниматься? Выставлять себя доступной, недостойной обычных ухаживаний? И если б только себя, но ведь и родную сестру она предложила мне в жёны так просто, будто брак на всю жизнь — это как кобылу купить.

Интересно, а принцесса Лайла вообще знает об этом письме? Она такой способ общения с мужчинами одобряет?

Когда я думаю об этом, то всегда злюсь. А думаю много — времени в дороге хватает.

Пару догадок у меня уже есть. И ни одна из них не делает чести королевским дочерям. Надеюсь, что это всего лишь взбалмошная неосторожность избалованной принцессы, но верить в такое — как, глядя на набрякшее тучами небо, утверждать, что дождь не пойдёт, ведь мокнуть под ним так не хочется.

Первое, о чём я подумал — что невеста, предложившая себя и торопящая с ответом, вынуждена сыграть свадьбу с тем, кто согласится закрыть глаза на то, что первенец у молодой семьи появится слишком рано.

К сожалению, подумал я об этом слишком поздно. Получивший ответ королевский гонец уже ускакал.

— Мы пообещали добраться до них за самое короткое время, — сказал Ронни, оглядываясь кругом, будто мгновение назад вместо мокрого леса видел роскошь королевского замка, а теперь злым чародейством его потерял. — Снимаемся с места, нужно спешить.

— Нет, не нужно. Я хотел кое-что с тобой обсудить.

Ронни вцепился ладонью в собственные волосы.

— Ты же согласился поехать со мной!

— Да, а теперь думаю, что поспешил. Не увидел, что мы, возможно, суем головы в мышеловку.

— Какую ещё мышеловку? — Ронни всерьёз разозлился.

— Тебя не насторожило, что принцесса зовёт тебя, безвестного рыцаря, в мужья? С чего бы ей это делать?

Ронни улыбнулся лукаво, подмигнул, и это только уверило меня в том, что я, конечно же, прав, и принцесса Эвелина — женщина распущенная и нечестная.

— Даже так? Она отдалась первому встречному? — спросил я.

— Сейчас я тресну тебе по лицу, и это будет за дело. — Ронни шумно выдохнул. — Не придумывай того, чего нет. Мы всего лишь с ней целовались. Всего один раз, и то она, испугавшись, отстранилась и вряд ли что поняла.

— Думаешь, она честная девушка? — спросил я.

— Разумеется, да.

— Ну а я думаю, что муж ей мог так срочно понадобиться лишь по одной причине, и она тебе не понравится.

— Ну. — Ронни скрестил руки на груди.

— Что, если она так неразборчива лишь потому, что ей нужно скорей выйти замуж, чтобы спастись от позора? — Он не понимал, и я сказал прямо: — Что если под сердцем она уже носит чужое дитя?

Когда Ронни по-настоящему злится, его мастерство кулачного боя ввергает в трепет и друзей, и врагов.

Синяки на рёбрах, которые он мне наставил в тот день, уже зажили. А его вера в то, что принцесса Эвелина не обманывает, стала незыблемой. Лишь потому, что он так решил. Ронни из тех, кто говорит, что дождь не пойдёт, даже тогда, когда на землю падают первые капли.

Я остаюсь при своём мнении. Не бывает такого, чтобы благородные дамы, первые невесты во всём королевстве, выбирали себе в мужья голытьбу, как Ронни и я. Да ещё и не зная нас, что мы за люди. Приглашая в свой дом женихаться письмом, да ещё и требуя не задерживаться в дороге.

Это как минимум странно. И только Ронни может сиять натёртым медяком в ожидании встречи с взбалмошной прелестницей.

Вот приедем мы, а там король, Сандр Огненный. Как посмотрит на нас, как рассмеётся. Аж в душе становится холодно.

Помню, много лет назад я стоял перед ним, а он, назвав меня рыцарем, пожаловал меч из тайласской стали. Сказал, что гордится тем, что среди вассалов короны есть такие славные воины, как мы с Ронни.

Когда тебе исполнилось всего-то шестнадцать, когда ты пересёк полстраны из дальней провинции до самой столицы, когда впервые в жизни видишь короля — это врезается в память так, что не забудешь до смерти. Что будешь рассказывать внукам и гордиться, что сам Сандр, прозванный Огненным за крутой нрав, назвал тебе достойным уважения мужчиной.

И опозориться перед таким королём ни за что не захочешь.

Ронни проще во всём. Он лёгкий, как ветер, и из его памяти тот случай, похоже, уже давно испарился.

— Перестань сомневаться, — говорит Ронни, придерживая скакуна. — Я вижу, как тебя давят тяжёлые мысли. Пожалуйста, Хорн, успокойся уже. Приедем, осмотримся, осторожно поговорим, всё разузнаем, и уж потом ты примешь решение.

— Ну а ты? — спрашиваю его я.

— А я уже принял, — отвечает он впервые за всю дорогу серьёзно. — Если ты прав, и она на сносях, и ей нужна помощь, то я уж как-нибудь переживу, что наш первый ребёнок будет не похож на меня.

— Даже так? — Усмехаюсь.

— Ты не видел её. Она вся словно горит, вся такая…

Он не в силах описать её красоту. Взмахивает руками, оглядывается по сторонам и вдруг тычет в небо пальцем.

— Она как солнечный свет, яркая, откровенная, настоящая. — Его улыбка резко исчезает, как сорванная порывом ветра. — Когда ты увидишь её, помни, брат, что эта девушка не для тебя.

Я удерживаюсь от того, чтобы спорить с ним и пытаться как-то образумить. Он мастак в том, чтобы бросаться словами, но когда доходит до дела, чаще всего поступает разумно. Время само расставит всё по местам.

Так и случается. И первое, что я понимаю — как ошибался.

Девушка, сидящая в кресле, оказывается бесконечно прекрасной. Испуганной, взволнованной, едва способной дышать. Смотрит на меня, прямо в душу заглядывает, пока ангелы поют мне свои песни. Стоящий кругом шум отодвигается, пока полностью не стихает, и остаётся лишь гул крови в ушах, стук сердца и оглушительный звук собственного дыхания.

Никогда прежде я не видел такой, как она.

Она больна, не способна ходить, как её сестра и писала — честно и совершенно безжалостно. И при этом Лайла сияет будто звезда, а её колдовской взгляд ещё долго не отпускает.

— Ну что? Как тебе наши невесты? — весело спрашивает Ронни, пока мы идём к главному входу, распахнутому для нас.

Вокруг слишком много ушей, и я молчу. Но не только поэтому.

Ронни, наверное, расстроится, но принцессу Эвелину я если и заметил, то лишь краем глаза. Её сестра — Лайла, до чего же красивое имя — заслонила собой целый свет.

Сердце до сих пор колотится так, будто я стою в кругу и бьюсь не с одним противником, а несколькими. И это странно. Девушка красива, но… Ловлю себя на мысли, что дело не только в её красоте.

— Вас ждут в тронном зале, — сообщает встретивший нас придворный. — Прошу вас. Я провожу.

Ронни знакомится с неким Николасом, я всё ещё молчу. Впервые думаю о том, что, даже если Эвелина нагуляла дитя, и к нам обратились лишь по этой причине, буду не отговаривать, а наоборот — уговаривать Ронни принять в жёны принцессу с подарком. Он хорохорится, но я-то знаю, что любой намёк в ту сторону для него как ножом по сердцу.

— О ваших славных подвигах уже слагают легенды, — доносится до меня голос придворного. — Король Сандр решил отметить ваши победы над волиграми ценной наградой. Всё пройдёт в торжественной обстановке, в тронном зале, а после Его Величество хотел бы с вами кое-что обсудить.

— Разумеется, — горделиво отвечает Ронни. — Я имею в виду, что очень рад приглашению и награде.

Мы проходим в одни роскошные покои, затем в другие, выходим в широкий коридор и оказываемся у высоких резных дверей, которые охраняет стража. Пока о нашем появлении объявляют, брат толкает меня в бок и произносит одними губами:

— Ну же, не будь грозовой тучей. Улыбнись, Хорн. Это ли ни удача?

Не знаю, удача ли это, но точно судьба.