Исцелённая любовью, или Сказание о королеве Лайле и бедном рыцаре

Ева Пик и Ника Маслова, 2023

Простой рыцарь и наследница трона – они никогда бы не встретились, беда помогла. За совершённую в детстве ошибку принцесса расплачивается одинокой и мучительной жизнью в кресле на колёсах. Её будущий супруг – рыцарь, не знающий, где преклонит голову следующей ночью, всё богатство которого – верный меч и храброе сердце. Читайте историю об исцеляющей силе настоящей любви, о внимании, защите и заботе благородного человека, о преодолении слабости, о силе, которая позволяет на себя опереться и встать. Эта история благородного рыцаря Хорна и его королевы.

Глава 10. Более чем неловкий момент

~*~*~*~Лайла~*~*~*~

Мельтешение мыслей, мурашки, вовсе не от холода бегущие по телу, распространяющийся внутри жар, удушье — тело безжалостно предаёт меня. Эви улыбается, взволнованно щебечет, тянет за собой. Тишина тронного зала позволяет постепенно опомниться и, забившись в угол, немного прийти в себя, передохнуть и закашляться, подавившись воздухом, когда в распахнутые двери входят… О боги! Всего-то двое, но от мгновенно сгустившейся тесноты и духоты кружится голова.

Я опускаю взгляд и упрямо смотрю только на свои руки, нервно терзающие чётки. Простые движения успокаивают, я ощупываю каждый камень, пытаясь справиться с волнением.

Не вижу Эви, флиртующей с гостями, не слышу её звонкого смеха, не ощущаю — нет-нет, я правда не чувствую на себе! — тяжёлого взгляда, скользящего по склоненной голове и сгорбившейся фигуре.

Я не поглядываю украдкой туда, где расположились двое чужаков, не замечаю их ловких и сильных движений, горделивой осанки, благородства черт, блеска свободно вьющихся волос, не вижу одежд, искусно сшитых из драгоценных мехов снежной лисицы.

Я совершенно не смотрю туда, когда замираю в абсолютном ужасе под пристальным — глаза в глаза — взглядом без намёка на легкомысленную улыбку.

Все уже собрались, но отца в зале ещё нет. И Хорн вдруг нарушает привычный ход вещей. Он сбрасывает руку брата с плеча и идёт прямо ко мне. От стремительного движения меха раскрываются, чёрные одежды не скрывают мощи, мужественности и стати.

Николас объявляет выход отца, и про себя я благодарю богов за их милость.

От облегчения, что встреча лицом к лицу произойдёт ещё не сейчас, у меня на глазах выступают слёзы, а руки сжимаются в кулаки. Нить рвётся, и чётки превращаются в небольшую горстку камней, скользящих вниз с безвольных коленей.

В наступившей тишине перестук камешков по полу привлекает взгляды. Эви оглядывается на меня, понимающе улыбается.

Она понимает, что со мной происходит, а я не могу. Невозможно поверить, что всего один взгляд на другого человека может лишить привычного спокойствия и благоразумия. Я так зла на себя. Что со мною вообще творится?

Не хочу думать о себе и скандальном безумии, в котором я, конечно же, никогда не признаюсь.

Отец награждает гостей как воинов, отличившихся в бою. Оба с достоинством принимают в дар по короткому мечу в драгоценных ножнах. Слова отца о проявленном мужестве и воинских талантах разносятся по огромному залу, придворные присоединяются к восхвалениям.

Я видела подобные церемонии не раз. Сейчас воины должны отойти от трона, но они не делают этого. Я вижу, как Ронни оглядывается на Эви, а та уверенно улыбается ему в ответ. Я не успеваю поразмыслить над этим, как взгляд Хорна настигает меня, лишая всякого соображения.

Николас, исполняя волю отца, просит удалиться всех, кроме гостей.

*~*~*

— Они всё знают! — шепчу я, стоит нам с сестрой оказаться наедине. Открытая всем ветрам галерея кажется мне достаточно подходящей, чтоб прояснить не терпящий отлагательства вопрос.

Эви хватает совести, чтобы слегка покраснеть. А у меня холодеет нутро от дурного предчувствия.

— Идти к отцу и предлагать женихов, предварительно не заручившись их согласием — безумие! А если б они сказали «нет»? И это после малого совета, на котором отец и патриархи одобрили их нам в мужья? Ты представляешь, каким позором и унижением обернулся бы их отказ для нас?

Я хватаю ртом воздух. Эви не могла так с нами поступить!

Кого я обманываю?! Ну конечно же да, она сделала это, с её-то прямотой и безрассудством!

— Ты предложила им себя? И меня? Что ты натворила?!

— Перестань кричать!

Я хватаюсь за голову, а она комкает платье покрасневшими от холода руками.

— Я считаю все эти запреты стариков — бессмыслицей и пережитком прошлого. От них никакого толку! Они унизительны, в конце концов! Почему это я должна ждать, чтобы мужчина выбрал меня, когда я, именно я, достойна сделать выбор?! С чего это мне такие вопросы решать непременно через отца?

«С того, хотя бы, что так установлено от сотворения времён?» — мысленно кричу я, пока бунтующие чувства не позволяют мне говорить.

Когда Эви ошибается, то никогда не разменивается по мелочам. Её опрометчивое письмо превращает всю затею в катастрофу. Своеволие и привычка без обиняков высказывать собственное мнение — то, что прощается ей любящей семьёй — не может вызвать у чужаков такого же понимания и снисхождения.

Что же делать? Всё отменить? Об этом не может быть и речи. Совет одобрил, а отец прямо сейчас даёт братьям благословение ухаживать за нами. Нет, он никогда не простит Эви, посчитает проявленную глупость прямым оскорблением короне.

Признаваться нельзя. Достаточно того, что отец меня не замечает. Если всё откроется, то и Эви потеряет отцовскую любовь, и о двойной свадьбе можно будет сразу позабыть. Да и вообще, все наши планы рухнут. Увидеть Эви королевой-матерью за эти дни стало самой яркой моей мечтой. И я готова на многое ради счастья сестры.

У меня самой, понятно, нет шанса привлечь сердечное внимание Хорна, но Эви с лёгкостью завоюет Ронни. Она сможет, и он явно нравится ей чуть больше, чем другие.

Эви горячится, пытаясь оправдаться:

— Лайла, я не дура. Я не предложила прямо, а прозрачно намекнула, ну, чтобы они точно поняли, о чём идёт речь. Успокойся, наконец! Приличия формально соблюдены! Да и кого они в наши времена интересуют?

Я смотрю на неё и качаю головой. Своевольная и упрямая, она защищается и стоит на своём, прикрываясь оправданиями, извинительными лишь для младенца. Пусть я и люблю сестру, но пришла пора преподать ей урок.

— Ты уронила наше достоинство перед ними. Ты дочь короля, добиваться которой — великая честь сама по себе. А ты превратила всё в торг с заранее оговорённым результатом. Зачем теперь им стараться произвести впечатление, показать лучшее в себе, когда «да» уже сказано и о нашей заинтересованности, даже зависимости от них — объявлено?

Эви фыркает и скрещивает руки на груди. Всё она понимает, но не хочет смотреть неприятной правде в глаза.

— Что они думают о нас, «покупающих» себе мужей, не глядя, даже не поговорив с ними толком? Какие причины они припишут нашему бесчестью? Насколько низко мы пали в их глазах и кем, по твоему мнению, они себя видят в наших отношениях?

Эви набирает воздух в грудь, и я говорю так жёстко, как только могу:

— То-то они смотрят на нас, словно на добычу, попавшую в сети и уже принадлежащую им! Ведут себя, как хозяева, едва переступив порог нашего дома. Особенно этот… Хорн.

Неожиданная идея, объясняющая самоуверенное поведение гостя, приходит ко мне в голову?

— А ты упомянула в письме, что наш с ним брак будет лишь формальностью? И что ему придётся отказаться от имени отца, и, что став моим супругом, права властвовать он не получит?

— Нет, — коротко отвечает она и упрямо вскидывает подбородок. — Но, получив приглашение от будущей королевы, разве он мог подумать иначе?

— Вспомни их поведение, их взгляды. Они явно «подумали иначе». Они уже видят себя властителями здесь!

Сестра фыркает, но я-то вижу: она уже поняла, что неправа, и держится только из упрямства.

— Всего этого можно было избежать, — говорю я зло. — И знаешь как? Очень просто!

Она щурит глаза и упирает руки в боки.

— Ну!

— Это письмо мог написать Николас. Я бы попросила его, верней, приказала, и он бы подчинился мне. Николас как противник всей этой идеи расстарался бы изложить все обстоятельства и условия внятно и чётко. Сразу показал бы, от чего конвальдцам придётся отказаться. Я бы приказала включить в письмо причину выбора именно их — прославленных воинов, чьи мечи и ратные умения могут послужить короне. Речь шла бы не о сватовстве, а о серьёзном разговоре. И тогда, прибыв сюда…

–…они бы сразу знали своё место, — подхватывает сестра унылым тоном. Она отворачивается и произносит несколько слов.

Я и не думала, что она умеет так ругаться.

— И что же мы будем делать? — бормочет она.

Мне больно видеть её такой расстроенной, будто горящий внутри огонь потух. И я не требую от неё ни извинений, ни обещаний больше так не поступать. Какой в этом толк, когда надо выпутываться из ловушки, в которую мы по её милости угодили.

— Я скажу ему, что ты писала по моей просьбе. Что всё ещё не решено. Объясню, что на самом деле имелось в виду. Он послушает меня, ведь я его будущая королева.

Эви качает головой, не веря, что у меня получится существенно переменить их отношение к нам. Сказать по правде, я с ней согласна, но говорю:

— А у нас есть другой выбор? Я справлюсь.