Я отвезу тебя домой. Книга вторая. Часть первая

Ева Наду

Жизнь непредсказуема. Кем бы ты ни был: вернейшим ли слугой Короля или дочерью скромного провинциального графа, всегда есть вероятность, что жизнь твоя перевернется в одночасье и, чтобы выжить, понадобятся все твои силы, мужество и жизнелюбие. Так Клементина де Брассер, все детство проведшая в небольшом замке на берегу Гаронны, и доверенное лицо Короля-Солнца, граф де Мориньер, волею судьбы однажды оказываются в Новой Франции. Им приходится многое преодолеть, прежде чем они снова вернутся Домой.

Глава 10. Два мира

Филипп де Грасьен сидел у очага, уставившись в огонь. На коленях его устроилась молодая женщина.

Она напоминала Филиппу кошку. Мягкая, гибкая — женщина и вела себя так же: покусывала мочку его уха, щекотала носом шею, жарко дышала в плечо.

И теперь, напоминая о себе, она провела острым ноготком по его руке.

— Перестань, Сирен, — он легко шлёпнул её.

Двинул ногой, будто стряхивая её с колен.

— Ступай. Одевайся и ступай. Антуан проводит тебя.

Он уже хотел, чтобы она ушла.

Женщина поднялась. Взглянула на него укоризненно из-под длинных ресниц. Покачивая бёдрами, направилась к двери.

Сирен не была шлюхой.

Она жила со старой матерью и сёстрами на границе Верхнего и Нижнего города — так же как и на границе двух миров: добропорядочного и порочного. И до того, как Филипп де Грасьен, королевский посланник, сделал ей недвусмысленное предложение, вела жизнь молодой вдовы — равно не слишком легкомысленную и не слишком благопристойную. Ровно такую, какую могла себе позволить, находясь в том положении, в каком оказалась, когда однажды её супруг не вернулся с охоты.

Она не любила мужа, потому скорбела недолго и скорее приличия ради. Как только Сирен перестала носить траур, она больше не была одна. Вокруг всегда были те, которые рассчитывали на её благосклонность.

Сирен знала, что нравится мужчинам, но расчётливость до недавних пор не позволяла ей принимать сыпавшиеся со всех сторон предложения. Все эти люди — те, что крутились возле неё, — были её недостойны. Она ждала принца. И однажды дождалась.

На неё обратил внимание королевский посланник.

Он сидел в таверне, за небольшим столом, в полном одиночестве. Пил вино. О чём-то размышлял.

Натолкнувшись взглядом на неё, заведшую у стойки разговор с хозяином таверны, её дядюшкой, откинулся на спинку стула. Молчал. Смотрел на неё долго и неотрывно. Потом изогнул бровь.

Проходя мимо, она зацепилась плащом за соседний стул. Наклонившись, мужчина ловко ухватил её за край одежды. Со стороны казалось, что он помогал ей освободиться. Однако, выпускать из рук её плащ он не торопился.

Ногой отодвинул стул от стола. Повёл головой.

— Присядь на минутку, — сказал.

От хрипловатого его голоса у неё задрожали ноги.

Она уже знала, что он скажет. И понимала, что в этот раз от предложения не откажется.

*

Филипп де Грасьен встретил недовольный взгляд камердинера спокойно — он был к нему готов. Пожал плечами:

— Я забыл уже, Антуан, когда ты глядел на меня по-другому.

Тот придал лицу виноватое выражение:

— Могу ли я, ваша милость…

Но притворство его было очевидно. Филипп махнул рукой — не валяй дурака.

Ему и самому не очень нравились теперешние его отношения с этой женщиной. Не то, чтобы Филиппа мучила совесть. Но он осознавал, что в определённой степени пользуется её доверчивостью. Сирен не была простодушна и наивна, но и не была достаточно умна для того, чтобы принять очевидное: у их отношений нет никакого будущего.

Он понимал, что в глубине души женщина рассчитывает на это будущее. Но не разубеждал её. В конце концов, говорил он себе, его ли это дело, что она там себе думает и на что надеется?!

Тем более что других претенденток на роль постоянной любовницы он не видел. Посещать же шлюх, работавших в Нижнем городе, — было не по нему.

Так он и держал её при себе — всё больше по необходимости и удобства ради.

Сетовал мысленно на то, что в Квебеке общество чересчур целомудренно. Поневоле время от времени играл забытую им уже роль перспективного жениха. Чувствовал себя при том категорически неловко. Здешние замужние матроны были слишком неприступны, а дочери их — чересчур неловки и навязчивы. Последние готовы были ответить на его ухаживания исключительно в обмен на брак.

Брак — сначала.

Среди всех — он вдруг вспомнил и улыбнулся — выделялась одна: молодая жена графа де Лоранс. Он, пожалуй, не возражал бы против интрижки с ней, если бы она не была так глубоко в положении. Было в этой женщине что-то, — Филипп заметил это в первый же день их знакомства — что не просто выделяло… отделяло её от общества высоченной, практически непреодолимой стеной.

Он всё пытался определить для себя, чем она так уж сильно от всех них отличалась. И никак не мог подобрать слов. Она просто была иной.

Клементина де Лоранс редко принимала участие в общих разговорах. Говорила тихо и только с теми, кто подходил сам побеседовать к ней.

Он, Филипп, наблюдал за ней из любопытства. В молодой женщине не было жеманства — она была проста и естественна. Не держала на лице улыбку, как это делали прочие. Не пыталась привлечь к себе внимание.

Конец ознакомительного фрагмента.