Минута до полуночи

Дэвид Болдаччи, 2019

В памяти у Этли Пайн, словно стальная заноза, засело воспоминание: ей шесть лет, и вторгшийся в их дом мужчина выбирает с помощью детской считалки между ней и Мерси, ее сестрой-близнецом. В итоге он останавливается на Мерси и уносит ее с собой. Больше Этли никогда не видела сестренку… Спустя тридцать лет специальный агент ФБР Пайн, отчаявшись вырвать признание у маньяка, которого она считает похитителем Мерси, возвращается на место давней трагедии. Дом детства в городке Андерсонвилль, штат Джорджия – ее последняя надежда. Но личное расследование, сколь бы жизненно важным оно ни было, придется отложить. Здесь, в захолустье, где со времен «Унесенных ветром» не происходило ничего особенного, совершено крайне загадочное убийство: молодая женщина не просто жестоко лишена жизни, но и облачена после этого в антикварную свадебную фату…

Глава 7

Пайн и Блюм шли через вестибюль «Коттеджа», когда услышали незнакомый голос:

— Думаю, вы меня не помните.

Они обернулись и увидели, что к ним направляется женщина на вид лет сорока пяти, стройная и хорошенькая, с коротко подстриженными рыжими волосами, она шла легко и пружинисто. Темно-зеленые брюки красиво контрастировали с волосами, тонким черным поясом, белой блузкой с открытой шеей и туфлями на высоком каблуке.

— Меня зовут Лорен Грэм, — представилась женщина, протягивая Пайн руку. — Я училась в средней школе, когда вы и ваша семья здесь жили. Извините, что меня не было, когда вы регистрировались в мотеле.

Пайн пожала ей руку.

— Боюсь, я вас действительно не помню.

— Тут нет ничего удивительно, вы были тогда совсем маленькой.

Две женщины с некоторым смущением смотрели друг на друга, продолжая стоять совсем рядом.

— Полагаю, город представляется вам чем-то сюрреалистическим, — проговорила Грэм.

— Ну, мне показалось, что он не слишком изменился.

— В некоторых отношениях, да. Но есть аспекты, в которых произошли заметные перемены.

Пайн кивнула и подхватила мысль.

— Наверное, все места меняются, хотим мы того или нет, — сказала она, откашлялась и перешла на более деловой тон: — Вы бывали у нас дома, когда мы здесь жили?

— Я помогала вашей матери со стиркой, иногда ходила за покупками. Однако вас с сестрой я видела не слишком часто. От случая к случаю, даже не каждую неделю. Но я была рада, что получила работу.

— За обедом я встречалась с Агнес Ридли.

— Да, все верно. Она работала няней у вас с Мерси.

Пайн было странно слышать, что о ее сестре говорят так, словно она прожила свою жизнь, как и все остальные.

— Я удивилась, когда узнала, что вы вернулись, — призналась Грэм. — Когда ваша семья уехала, я не думала, что кто-то из вас снова здесь появится. Только не после той ужасной ночи.

— Насколько я понимаю, мы просто взяли и уехали посреди ночи?

Грэм ответила после небольшой паузы.

— Я помню, что ваш отъезд на несколько дней стал темой разговоров в городе. Не осталось никаких следов, что вы здесь жили. И никто никогда больше не слышал о ваших родителях.

— Агнес Ридли сказала нам то же самое. Должно быть, все были потрясены.

— Послушайте, я не виню ваших маму и папу. Люди говорили крайне неприятные вещи. Это было отвратительно. На их месте я бы тоже переехала. Никто не захочет слушать такое дерьмо, в особенности после ужасной потери.

— Люди говорили разные гадости из-за того, что винили в случившемся моего отца?

— Или это, или они считали, что его больше интересовали пиво и травка, чем дети. Но я так никогда не думала.

— И почему?

— Они совершили одну ошибку, и кто-то этим воспользовался. Невозможно следить за детьми двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю. Они очень любили вас и Мерси. Ваша мать скорее умерла бы, чем допустила, чтобы с ее девочками что-то случилось.

Казалось, Пайн это заявление поразило.

— Я… никогда не говорила с ней об этом, — сказала она. — Мама не хотела… возвращаться к тем событиям, так мне кажется.

— Пожалуй, я могу ее понять. Но я уверена, что у вас миллион вопросов, на которые вы хотели бы получить ответы.

Грэм посмотрела на значок ФБР на бедре Пайн.

— Вы агент ФБР. Очень впечатляюще.

— Вы это поняли, как только посмотрели на значок?

— Я набрала ваше имя в «Гугле» после того, как вы сняли номер. Узнала фамилию.

— Мне нравится моя работа.

— А где вы сейчас живете?

— В Аризоне.

Грэм погрустнела.

— Никогда не бывала. Говорят, там красиво.

— Так и есть, — вмешалась Блюм, когда увидела, что Пайн не собирается отвечать. — Совсем не так, как здесь. Но и эта часть страны имеет свое очарование.

Пайн посмотрела на нее.

— Прошу меня простить, я забыла о манерах, — извинилась она. — Это Кэрол Блюм, моя помощница.

— Привет, Кэрол. — Грэм улыбнулась. — На самом деле я нигде толком не была. Я посещала колледж государственного университета юго-западной Джорджии. Некоторое время работала в Атланте в гостиничном бизнесе, потом вернулась сюда.

— Вы замужем? — спросила Пайн.

— Была, но сейчас разведена. Я купила мотель и начала свой маленький бизнес. Сюда в основном приезжают туристы, чтобы взглянуть на тюрьму, но это позволяет мне платить по счетам и жить дальше. Прежде у меня были большие амбиции, но сейчас все устраивает. Хотя я бы хотела попутешествовать. И, кто знает, могла бы снова выйти замуж.

— Очаровательный дом, — сказала Блюм, оглядываясь по сторонам.

— Благодарю вас. Я здесь выросла.

— Что? — удивилась Блюм. — Это дом вашей семьи?

— Мой и моих четырех братьев и сестры, — ответила Грэм. — Наши родители довольно давно умерли. Братья и сестра не захотели дом. Ну и все сошлось. Я сэкономила деньги, выкупила у них дом и рискнула. — Грэм повернулась к Пайн. — Полиция так и не выяснила, что случилось с вашей сестрой, верно?

— Да, — кивнула Пайн.

— И сейчас вы пытаетесь это изменить?

— А что вы помните о тех событиях?

Грэм посмотрела на Блюм.

— Вы обе не хотите кофе? Я только что сварила свежий. Здесь немного прохладно. Мы можем устроиться на боковой террасе, где у нас подают бесплатный завтрак.

Пайн и Блюм перешли на террасу и осмотрелись по сторонам.

У стены стояла большая застекленная горка, доходившая почти до самого потолка. Внутри была выставлена коллекция кукол, некоторые довольно большие, почти в натуральную величину, другие маленькие, и все одеты в старомодные платья.

Блюм подошла ближе, чтобы их рассмотреть.

— Они очень милые. Старинные. Самая большая совсем не кукла. Она больше похожа на манекен. Стоило немалых денег собрать такую коллекцию, — заметила она.

— Я вижу, вы обратили внимание на мою скромную коллекцию.

Они повернулись и увидели, что Грэм появилась в дверном проеме с подносом, на котором стояли кофейник и тарелка с сахарным печеньем. Они уселись за стол, Грэм разлила кофе и взглянула на горку.

— На самом деле их начала собирать моя мать, — сказала она. — Когда я была маленькой, они были моими друзьями из мира фантазий. Я всем дала имена и придумала истории и… ну, они казались мне живыми. — Она опустила глаза, немного смутившись.

— У детей очень живое воображение, — дипломатично сказала Блюм, а Пайн бросила на Грэм странный взгляд.

— Ну да, у меня с этим было не слишком хорошо, — негромко сказала она.

Пайн взглянула на Блюм и снова сосредоточилась на Грэм. «Она выглядит нервной и взволнованной», — подумала Пайн. Она понимала, что в жизни Грэм редко происходили необычные события, и воспоминания о таинственном похищении вносили в нее разнообразие.

— Я о том дне, — напомнила Пайн.

— Я была потрясена, все говорили только о похищении вашей сестры, — начала свой рассказ Грэм. — Под рев полицейских сирен вас отвезли в больницу. Потом пригласила ФБР из Джорджии. Да, здесь побывали агенты из Бюро, — добавила она, глядя на значок Пайн. — Я отправилась к вам, чтобы как-то помочь. Дома находился только ваш отец, мать осталась с вами в больнице в Америкусе. — Она выглядела смущенной. — Возле дома собралась толпа зевак. Я считала, что это неправильно. Но я пришла, помочь, — быстро добавила она.

Она немного помолчала, сделала глоток кофе, поглядывая на Пайн и Блюм, словно хотела оценить их реакцию на свои слова.

— Вы видели моего отца? — напряженным голосом спросила Пайн, что заставило Блюм на нее взглянуть.

Пайн и сама не понимала, что сейчас чувствовала. Она оказалась не готова к эмоциональному воздействию возвращения сюда, а ведь слово «подготовка» всегда являлось ключевым в ее жизни.

Так почему же я ошиблась?

— Ваш отец… — тихо начала Грэм, — ну, Тим немного выпил. И разве можно было его винить? Ну, я хочу сказать — после того, что случилось?

— И?..

— И подрался с одним мужчиной. К счастью, кто-то успел их разнять.

— А почему у дома не было полиции? Это же место преступления. Его требовалось оцепить. Там даже моему отцу не следовало находиться.

Грэм наблюдала за Пайн из-под полуприкрытых век.

— Из-за того, что он был подозреваемым?

— Да. Более того, единственным подозреваемым.

— Я думаю, вы правы. Насколько мне известно, других подозреваемых так и не появилось. — Она замолчала и смущенно посмотрела на Пайн.

— Но я же сказала полиции, что это был не мой отец.

— Вы были тогда ребенком, Ли.

— Теперь все называют меня Этли.

— Ладно, Этли. Вы получили ужасную травму и смогли им хоть что-то сказать только через неделю. Похититель так сильно вас ударил, что проломил череп. — В глазах у Грэм появились слезы.

— Значит, мне не поверили, когда я сказала, что мой отец ни при чем? — уточнила Пайн.

Ей вдруг показалось, что нечто проглотило ее целиком, и она погружается в жуткий навоз, созданный ею самой.

Блюм посмотрела на Пайн и решила взять разговор в свои руки.

— А что еще вы помните, Лорен? — спросила она.

— Им пришлось пригласить ФБР, когда стало очевидно, что местная полиция, как и полиция штата, не могут раскрыть преступление, — сказала Грэм.

— Иными словами, у них не имелось никаких улик против отца агента Пайн, хотя он оставался единственным подозреваемым? — уточнила Блюм.

— Здесь у нас случаются преступления. Как и в те времена. Но только не похищения. И не убийства. Сегодня это либо драки между пьяными или наркоманами, или кражи. Тогда Джулия Пайн клятвенно заявила, что ее пьяный муж валялся на полу в гостиной и оставался там, когда она проснулась на диване около шести утра и пошла проверить вас с сестрой. Судя по количеству пустых пивных бутылок и окурков сигарет с травкой, ее объяснение выглядело вполне правдоподобным.

— Улик на отца, которые связали бы его с похищением, у полиции не было, — сказала Пайн.

— Ну, вероятно, его отпечатки и ДНК были по всему дому, — сказала Блюм. — Ведь он там жил, так что на основании этого его не смогли исключить из списка подозреваемых.

— К тому же я видела мужчину, который забрался к нам в спальню через окно, — добавила Пайн. — И он был в перчатках. Так что следов остаться не могло.

Грэм едва не разлила кофе, когда услышала слова Пайн.

— Вы видели мужчину? — воскликнула она.

— Да, именно по этой причине я знала, что отец не виноват, — ответила Пайн. — Зачем ему было влезать через окно?

— И вы рассказали об этом полиции?

Пайн колебалась.

— Мне кажется, я говорила, — наконец ответила она. — Но я была ребенком с пробитым черепом. Сомневаюсь, что они серьезно отнеслись к моим словам.

— Вы уже побывали в вашем прежнем доме?

— Да, там теперь живет человек по имени Сайрус Таннер. Он сказал, что арендует дом.

— Весьма привлекательный и интересный мужчина, — вмешалась Блюм.

Грэм улыбнулась.

— Да, так и есть, — согласилась она. — Сай Таннер говорит самые разные вещи, но далеко не всегда это правда.

— Значит, он не арендует дом? — спросила Блюм.

— Я не думаю, что кому-то известно, кто является владельцем дома, поэтому едва ли Сай за него платит.

— Значит, он вселился незаконно, — подвела итог Блюм.

— Он не один такой. С двухтысячного года город потерял тридцать процентов населения; впрочем, здесь никогда не жило много людей. В остальной части округа Самтер ситуация лучше. Заработная плата, занятость повышается, как и стоимость жилья, больше молодых людей. Однако осталось достаточно брошенных домов, и ваш относится к этой категории.

— Пожалуй, я понимаю, — кивнула Пайн.

— Вы действительно считаете, что сможете раскрыть преступление после стольких лет? — спросила Грэм.

— Многие нераскрытые дела сейчас удается довести до конца, — заметила Блюм.

— Но большинство так и остаются тайной, — возразила Грэм.

— Откуда вы знаете? — спросила Пайн.

— На самом деле я пишу детективный роман, — ответила Грэм. — Как я уже говорила, дом дает мне возможность сводить концы с концами, но не более того. Я рассчитываю выбраться из этой дыры, добившись известности как автор исторических детективных романов.

— Значит, вы еще не расстались с прежними амбициями? — спросила Блюм.

Грэм опустила взгляд.

— Наверное, — сказала она.

— Дайте мне угадать — ваша история происходит во время Гражданской войны, — предположила Пайн.

— Отличная дедукция. В хорошей исторической прозе должна быть собственная атмосфера. А война пропитала насквозь наш город, уж не знаю, хорошо это или плохо. Надеюсь, для меня хорошо. Дело в том, что я серьезно изучала старые преступления. И большинство из них так и остались нераскрытыми.

Пайн встала.

— Ну, мое не останется — во всяком случае, не из-за недостатка попыток, — заявила она. — А теперь прошу меня извинить, у нас был трудный день.

Пайн вышла из комнаты, оставив Блюм и Грэм сидеть за столом.

Грэм посмотрела на Блюм.

— Как вы думаете, она сможет это сделать? — спросила Грэм.

— Если она не справится, значит, эту задачу невозможно решить, — уверенно ответила Блюм.