Теорема Бога

Добрио Тин, 2021

Уолдо часто спрашивал себя: создаём ли мы свою судьбу или выбираем её? Правда, есть точки на карте жизни, мимо которых пройти нельзя, как бы ни хотелось быть их писателем. На одну из таких точек Уолдо набрёл, казалось бы, случайно, поддавшись беззаботности, любопытству и наглости здравого смысла. Он просто жил в душе ребенком, играя в игры. Пока не заглянул туда, куда не следовало. И пока не стал тем, кем сам не смог бы стать. Один случай отправил его туда, где его уже ждали. Уолдо пытается забыть "серый ад" вместе с новыми друзьями. Они не знают, что за человек перед ними, и что удивительно, Уолдо тоже не подозревает, с кем познакомился. Вся компания по началу проводит время спокойно, как обычные дети, но их первоначальные судьбы постепенно берут верх, как бы они ни притворялись. Настоящие жизни каждого раскрываются, и тут начинается их общая история. Это книга не о высших силах, а о внутренних. Содержит нецензурную брань!

Глава 4

Погрешность Доривана.

«Неважно насколько они были близки, один мост всегда ведёт в разные стороны одинаковые души. Кто-то, пройдя по нему, оказывается у небес, кто-то опускается и попадает во тьму, а некоторые так и продолжают, стоят у истоков, боясь сделать шаг, боясь увидеть, куда он их приведёт». — Слова эти были написаны в книге, которую неизвестно кто оставил на камне в пустоши, где мудрец позже основал первое единое царство для всех людей Бодоруны.

Но времена меняются, и люди меняются. Былого царства уже много веков как нет. Люди разделили его на деревни, города, поселения, которые то и дело воевали друг с другом за право владения столице забытого царства, от которого остались одни руины. Люди считают, что там скрыта сокровищница первого короля. Но сейчас эти глупые войны позади. Из глубин сражений родилось три государства. Одно совсем недавно кануло в бездну, и лишь два процветают по своему: Ладминор и Гхорна. Ладминор считали светлой стороной этого мира, Гхорну — тёмной и лютой. Многие годы уже играет мир. Однако, война в стороне поджигает почву для себя.

— Подарок… написано"С любовью для Дори в Ладминоре". — Произнёс торжественно хриплым голосом один из слуг короля. — Как это мило.

Этот человек был одним из доверенных короля, характер которого покрыт преданностью, искренней честностью и умением хранить тайны. Именно он ведал всеми делами и важными переписками королевства. Очень старый это был человек. Глаза его были грустны, от того и уставши, волосы седые, словно пепел. Он сидел на стульчике и разбирал почту короля. Его звали Люцерн.

— И от кого же? — Поинтересовался король.

— Нет ни печати, ни подписи, сир. Но почерк знакомый… — Надев очки, висевшие у него на шее, он начал тщательно вглядываться в письмо.

Протерев свои очки, он прищурился, поднял свой нос и пытался вспомнить, где он видел этот почерк. В этой комнате, на самой верхней башне было довольно темно, что и нравилось этому старику. Спокойно, тихо и свежо. Пожалуй, это самая мрачная комната в замке. В замке столицы Ладминора.

— Если моя память мне не изменяет… это личный почерк самого Сантары Бантоя,… — Взволнованно, а точнее испуганно произнёс он.

— Личный почерк? — Король стоял рядом, глядя в маленькое окно вниз.

Он ждал письмо, но никак не ожидал, что оно будет написано лично. Небольшая комната, освещённая утренним солнцем из небольшого окна, наполнилась тихой интригой. Король оторвался от чудесного вида, которым любовался всегда, приходя в эту комнату. Тихие крики детей были ему в радость, споры стариков где-то внизу, насмешки тингов друг над другом и их великолепная магия. Всё это грело Доривана. И только содержимое этого письма могло испортить ему настроение.

— Прочти. — Подошёл он поближе к своему старому другу. Король шёл медленно, потому, как из-за него каменная кладка уже расшаталась.

Довольно долго Люцерн открывал письмо своими дрожащими руками, и это заставляло немного нервничать. И наконец, он развернул содержимое, шелестя старой бумагой.

— Хм… итак. — Немного прокашлялся старик. — Эм, это пустой лист. — Произнёс старик, осматривая письмо с разных сторон по нескольку раз.

— Чисто значит? — Повторил король, взяв письмо у Люцерна. — Да… ничего нет. — С тревогой произнёс он.

Старик взял в руки конверт, в котором лежало письмо и начал внимательно его рассматривать. Может быть там скрыто послание, которое они не заметили.

— Да, ви…димо… — Старик увидел в глубине конверта ещё один маленький свёрток из серой бумаги. Он был скрыт в отдельном бумажном отсеке.

— Изволь, я прочитаю сам. — Вежливо протянул руку Дориван, немного улыбаясь старому другу.

— Да, только… не могли бы вы прочитать вслух? — Немного смущенно произнёс Люцерн.

Уж довольно редко ему попадаются такие важные письма.

— «Дориван, мой старинный друг, давно мы с тобой не пожимали руки. Я желаю встретиться с тобой поскорее. Два мудрых человека в одном зале, за прекрасным обеденным столом — пожалуй, лучшая компания. Но сейчас я хочу поговорить о другом. Как-то раз, уже очень давно было дело, ты рассказывал мне историю о справедливом волке. Он был мудр и ты всегда хотел походить на этого зверя, что мне прямо и говорил. Задам я тебе вопрос такой, мой старый друг: — что сделал чёрный волк, когда на его территорию проник чужак?». — Сразу суть дошла до короля и взгляд его в корне изменился.

— Я не совсем понял. — Всё он понял.

— «Ради нашей старой дружбы я не придам этому большого значения. Ты должен понимать, к чему это может в следующий раз привести. Я знаю, для чего они были посланы и если бы они не узнали лишнего, остались бы в живых. Во всём виноват твой длинный нос. Ещё раз всунешь его в мои дела, мы закончим то, на чём остановились раньше. Разве что масштабы будут покрупнее…» — По гримасе трудно было сказать, о чем сейчас думает Дориван.

— Закройте ваши глаза, сир. Вам нельзя так долго отрывать их без нужды,… — Пытался успокоиться короля Люцерн, заставляя его вспомнить прошлое.

Король глубоко вздохнул, но не успокоился. Он подошёл к бюсту самого себя, который Люцерн не мог не купить пару лет назад на площади.

— Держишь у себя лицо убийцы? — Дориван взял себя каменного за голову и раздавил в пыль.

А монумент, на котором он стоял, разрубил кулаком. Люцерн к этому моменту был уже у двери.

— Ещё и Реджи пустил туда. — Повернулся он спиной к старику. — Я что, на везение рассчитывал? — Ему стало не по себе от такой ошибки.

— Ну, Реджи бы вы и так не остановили и это вам прекрасно известно. — Подбадривал Люцерн короля, пытаясь сделать своё лицо веселее после прочитанного. — Его нрав сравним с его учителем. Вашей вину здесь нет, да и не думаю, что такие опытные солдаты проиграют воинам Гхорны.

— Вот тут ты не прав. Они сами по себе опасны, и честно драться не умеют. — Король чуть подумал. — И если они научились или нашли человека, который им показал, как переносить душу в доспех, то тут дело одни опытом не решить. Когда крайний срок их возвращения? Сегодня?

— Завтра последний день.

— Завтра.

— Я помолюсь за них.

— Люцерн, не помогут… твои молитвы, не сейчас. Если их уже убили…

— А вот тут вы ошибаетесь, это всего лишь письмо. — Люцерн перебил и потряс в руке свёрток. — Вы не знаете, что с ними.

Тут король выдохнул и поклоном согласился. Не стоит торопиться с выводами.

Король отошёл к книжной полке, и вместе с этим пришла тишина. Люцерн, будучи совсем в немощном теле, встал, но не решался подойти к королю, как он этого желал, чтобы попытаться придать ему хоть чуть успокоения. Многое он хотел сказать и мог, но иной раз, как этот, от человека нужно просто отстать. Всячески король защищал своих солдат, друзей, семью за все эти годы и у него всегда это получалось. Но в этот раз он сам, можно сказать, убил их. И не нужно было успокоения, скорее наоборот, он желал помнить.

К старости Люцерн иной раз походил на назойливого деда, что сейчас и делал. Король стоял спиной, но Люцерну было интересно, что он шепчет. Он со своим старческим слухом подходил ближе маленькими переступами, но кроме бурчания ничего не разбирал.

И всё же. Здравый ум указал отстать и сесть на место. Не мешать.

В комнату стали вновь поступать весёлые крики детей. За дверью всё громче был слышен топот. Он довольно быстро приближался, но эти двое были так заняты, что не обращали на это внимания. Вдруг дверь распахнулась, и в комнату вошёл, глава стражи, Эйхен.

— Так вы тут? — Спросил он, внимательно взирая на этих двух.

— Вы что-то хотели. — Спросил вместо короля Люцерн, который был до сих пор ещё занят. Люцерн всем своим видом показывал, что сейчас не время для разговоров.

— С вершины ворот был замечен Еоин с командой. Буквально через пару минут они прибудут. Зная ваши переживания, решил сказать это лично.

— Неужели только переживания короля заставили вас бросить пост? — Улыбнулся Люцерн своей старческой ехидностью.

— Я никогда не бросаю пост.

Эйхен всегда злился, когда его пытались оскорбить. И почти любое слово он воспринимал, как вызов. Но со старика ничего нельзя было взять.

Однако реакции от короля не последовало. Пока Люцерн от радости за сердце держался, король продолжал смотреть на строки письма на столе поодаль от него и в окно.

— Пойду тоже их встречу. — Улыбнулся Дориван, подходя всё ближе к двери.

Написанное в письме и возвращение команды противоречат друг другу. Дориван знал, что лживое письмо Сантара Бантой сам писать не будет. Проходя мимо стола, король улыбнулся этим двоим, и направился к выходу. И как только он встал к ним спиной — его взгляд изменился. Помрачнел.

Одно из двух: или это не команда Еоина или письмо писал не Сантара.

Выйдя из замка, они заметили, что врата ещё не закрыты. Это было довольно опасно, исходя из нынешней обстановки. Король не то что прибавил свой ход, он просто рванул к воротам. Эйхен с Люцерном не успевали за ним, и довольно быстро король скрылся из их вида.

Жители часто видели Доривана за пределами замка. Но сейчас он не проявлял интерес к своим жителям. Он просто обходил и не замечал всех тех, кто к нему обращается. И немало лиц это насторожило.

Огромные шаги короля могли раздавить детишек, которые как обычно мельтешили возле его ног. На этот случай, чтобы дети не закрывали дорогу, он применил одну хитрость. Как только он остановился из-за игр детей во второй раз, Дориван вытянул правую ногу немного вперёд, распахнул руки и раздвинул детей аккуратно в стороны синим полем, которое было его боевым навыком. Им это понравилось. Никто больше не мог создавать поле так легко и так аккуратно, как он. Это, можно сказать, было проявление высшей защиты, подвластной только единицам.

Синее поле — это барьер, создаваемый силой внутренних врат. Облик, цвет зависит от сущности человека.

Весь путь до ворот он надеялся, чтобы его догадки оказались ложью. Едва завернув за очередной дом и увидев огромные золотые ворота, толщиной с два дома, Дориван заметил, как все из команды Еоина разговаривали со стражниками. Там были и мирные жители: торговцы, старики, родители с детьми. В особенности они ждут тех, кто пошёл на задание десятки лет назад.

— Значит, не только мне показалось это странным. — Довольно тихо подошла к королю его дочь, Ариана. Было такое ощущение, что она приготовилась для боя. Её вид, одежда и взгляд говорили об этом намерении.

— Ты о чём? — Сказал король таким голосом, будто не понимал, о чём она говорит.

— Плохое предчувствие… а Реджи, заметь, рядом с ними нет. — Взялась она за меч, как только договорила.

— Подыграй им. — Обхватил он её взволнованную руку.

Обычно она спорила со своим отцом, но этот случай был исключением.

Как только Ариана захотела возразить отцу, тот довольно спокойным голосом произнёс:

— Как только я скажу"Приготовить покои гостям", ты должна открыть свои врата и защищать граждан. Остальное я беру на себя. — После этих слов они двинулись к ним, вперёд.

Райкады или как их ещё называют «врата» — это преграда освобождения внутренней силы человека. Если открыть хотя бы одну райкаду, можно многое о себе узнать.

Дориван шёл медленно, с пятки на носок, закрыв глаза. Он был похож на надзирателя, который уже знает, кто ему врёт. Одна его рука лежала на мече, другая обхватывала пояс. Глаза как всегда были закрыты. В последнее время Дориван был так спокоен, что с его тела понемногу стали пропадать вены, точнее они переставали быть настолько заметны. Дориван не часто приходит к золотым воротам и стражники, увидев его, поклонились и, не скрывая своей радости, улыбались. Он улыбнулся и поклонился им в ответ. Однако, у прибывших воинов была совсем другая реакция. Их лица чуть побледнели и слова они не могли сказать. Стояли, как истуканы, словно, впервые увидели короля перед собой.

— Скажу сразу, мы были в городе и я потратил все деньги, что дал нам Люцерн. — Искренне признался Люк в своей прямо манере. — Абсолютно всё. И Еоин, он… плохой человек, он видел, что я трачу их на вещи, которые мне не нужны и не остановил меня. Он просто смотрел, что я покупаю и этим позволил нам плохо есть в оставшиеся дни.

— Рад, что вы вернулись. — Ответил улыбкой король.

Еоин сделал пару шагов и сказал что-то королю на ухо.

— Да, и наедине я расскажу вам остальное. — Добавил он.

— Хорошо. Я уж было подумал, что с вами случилось. — Немного наклонился к ним король.

— Не без проблем обошлось, но зато повеселились. Всадники Гинтогама решили проявить характер, забыв, что они не на своей земле. — Сказал своим обычным голосом Тарос. — Вы же знаете, я кулебяк на стол не кладу, иначе как потом крыс ловить, нельзя же так. — В своей манере сказал он очередной бред, чтобы сделать длинное предложение.

Король зажмурил и так закрытые глаза с мыслью, а вдруг они не подделка.

— Куча таровцев по пути, что может быть лучше, да? — Саркастично спросил его Еоин. — Нет. — Сам же и ответил он.

— Вы бы отдыхали в тюрьмах Гхорны, если бы не я. — Как всегда вставил своё слово Люк, зевая во весь рот, показывал свою беспардонность перед королём.

— То, что ты как закричал, когда услышал звуки за спиной, не значит, что спас нас. — Рассмеялся ему в ответ Еоин.

— А вот это уже не правда. — Смутился Люк.

Немного посмеялись, немного помолчали.

— Я рад, рад. А вот как насчёт Реджи? — Не чувствуя подвоха, спросил король, тоже немного улыбаясь.

— А что он опять сделал? — Спросил Еоин, довольно взволнованным голосом.

Интерес блеснул в глаза короля.

— Я отправил его за вами и передал письмо. Вы его прочли? — Перекрестив руки на груди, произнёс Дориван.

— Он прибегал, отдал письмо и сразу убежал. Остальные с ним разминулись, а я и сказать забыл. — Снова раззевался Люк, проворчав себе это под нос.

— А письмо где?

— Потерял. — Ответил он.

— Мм. — Король пытался сделать свой взгляд обычным.

— «Это не они, Реджи бы не убежал просто так». — Мысленно сказала Ариана королю. Это слышали только они и подозрений не вызывало.

Был один фокус, который открыл Дориван — благодаря этому все, кто его крови могли его слышать и ему говорить, по его желанию.

— «Это вполне похоже на Реджи». — Так же мысленно ответил он своей дочери, которая стояла у него за спиной в пару шагах, уже наготове. — «Правда, не помню, чтобы давал ему письмо».

— «Ты же отдал Реджи письмо»

— «То не письмо. Написал, что накажу его сильнее прежнего и лишу привилегий. В конце добавил, чтобы Реджи избавился от бумаги».

Эти двое догадались, что перед ними не отряд Еоина.

Доривал долго смотрел на них. Смотрел, как обыденно они общаются в своей манере, но его что-то всё равно смущало. Через минуту прилетел тинг его знакомого, которого король попросил об одном одолжении на пути сюда. Дориван послушал его и огорчённо вздохнул. Ариана, стоя сзади, понимала, что тинг рассказал то, от чего её отец не мог устоять спокойно на месте. Она не знала, что происходит, как и не видела, что Дориван смотрит на «гостей» широко открыв глаза.

Король не показывал это никому, но внутри него кипела страшная битва, пугающая его самого. Множество граждан собралось вокруг них, и поэтому было опасно так думать. Король медленно закрыл глаза и сжал зубы в тиски.

— Господа, прошу, дайте нашим гостям отдохнуть. Завтра вы сможете с ними всё обсудить. С бодрыми и весёлыми, даже немного пьяными. — Изо всех сил прокричал Люцерн, смотря на короля. Теперь и он понимал то, что до него не дошло сразу. Правда, догадался он по другим мелочам.

После этих слов все как по волшебству разошлись в той же весёлой манере, хотя некоторые были недовольны. Король не ожидал такого, но был рад находчивости старческого ума и пониманию его народа.

— Ну что же, Люцерн, ты как всегда прав. Приготовить покои гостям! — Прокричал Дориван так, что это отразилось эхом по улицам города.

Началось. Не успели они схватиться за своё оружие, как Ариана открыла свои врата, встала на одно колено для опоры, скрестила руки и огородила всех жителей щитом, дабы король не причинил им вреда. Она поместила короля и трех самозванцев в огромное поле. Стражу она тоже выбила из этого поля — они не готовы к такому сражению. Ситуация внутри сферы накалилась.

— Так что же было написано в том письме, господа? — Медленно опустил Дориван свою руку на огромный меч и грозно взирал.

Но на его вопрос он получил лишь молчание. Они начали мельтешить и отходить назад, пытаясь быстро достать своё оружие. Никто не стал оправдываться, внушать, что они это они. Позади их ждало всё то же поле, которые не давало им выйти. Ариана позаботилась, чтобы места для достойного боя им было предостаточно.

Никто из них не дрожал, не трясся, но держался по настоящему достойно только один. Будто он знал, что его ждёт сегодня. Беззаботный вид, гордо вытянутая грудь. Он прикоснулся к своему оружию и облачился в свой истинный вид. Это была редкая магия — «суфизия» — на языке народа Гинтогама. «Брокосье» — как говорят дадруги и тинги. В простонародье трансформация. Как только остальные увидели, что скрываться уже смысла нет — тоже показали своё настоящее лицо. И вместе с лицом изменился и их взгляд, нрав. Трое элитных воинов Гхорны против одного ладминорца. Король так часто предотвращал войны, что практически никто из «свежих» гхорцев не знал его истинной силы и не знал, какой он в бою. Глядя на него эти гхорцы даже не волновались. Старик, да и только.

Обоюдно все четверо открыли первые райкады и покрылись светом.

Их броня, словно кованая годами. Изысканные металлы, росписи, как в древнем городе и у каждого герб Гхорны. Правда короля больше интересовал другое — у того, кто притворялся Еоином на плече был небольшой символ в виде клыка, окружённого сферой. Дориван помнил, кому принадлежал этот символ. И помнил, что он значит для него. Человек, который сейчас носит этот символ на плече — жалкий последователь этого ордена.

Броня, что была на этих троих, ковалась по заказу лучшим воинам Гхорны. А внутри этой брони бурлило то, ради чего и был послан отряд Еоина. Гхорна всё же научилась переносить душу воинов в доспех. Сантара позаботился, чтобы Дориван не сомневался в этом.

— Вы об этом хотели узнать? — Показал гхорец пальцем на жидкость в броне.

Эта жидкость придаёт им немыслимую силу, сравнимую с открытием врат душ или как их называют «райкад». Дело в том, что гхорцы плохо контролируют открытие врат. Поэтому они решили вселять душу в доспехи, чтобы использовать её на должном уровне. Ладминорцам это не надо, они умеют без полного вселения душ в броню открывать врата. Они используют лишь частичное вселение, чтобы доспехи и их тела стали единым целым во время боя. Сложный процесс, но красивый.

У одного из троих тело покрывала чёрная броня, внутри которой протекало оранжевая свечение, похожее на потоки лавы, защищенная специальным стеклом. У второго, тот который выдавал себя за Люка, доспехи были медного цвета, внутри которого текла его розовато — оранжевая душа. У того, кто пришёл с внешностью Еоина, была также чёрная броня, но совсем другой формы. У него было только одно место, где виднелась его душа. Это место находилась прямо возле сердца, остальные места, где душа течёт сквозь его доспехи, он скрыл. Оружие также имела частичку их души. И во время удара энергия от оружия разлеталась вокруг него, подобна песчаному свечению.

— Было очень легко ваших воинов выследить и убить, сэр. Может, вы сможете утолить ярое желание в достойном противнике? — Милым и спокойным голосом произнёс их главный.

Не успели глаза короля моргнуть, как притворщик Еоином оказался позади него, размахнув стальным топором. По звуку Ариана вспомнила, как десять вепрей в бешенстве врезались стальными лбами о гору и пытались дожать её. Удар звоном отразился, оглушив её на одно ухо. Лицо подлеца озарилась мерзкой, гнилой улыбкой. «С одного удара» — думал он.

Вот только, так думал лишь он. Дориван и поворота головы не сделал, отразил удар мечом, на полметра вытащив его из ножен. Этого хватило. Король ждал нечто подобное от воинов гхорны. Враг отпрыгнул в сторону и стал шептаться в быстром темпе со своими братьями.

— Открой уже глаза, старик! — Крикнула на него Ариана.

Она не участвовала в битвах со своим отцом и не верила в его «божественную» силу. Лишь по рассказам. Для неё он лишь отец, который всё интересное запрещает. Сейчас она боится за него.

Топор, меч и копьё схлестнулись с чешуёй королевского оружия. Каждый новый удар отражался вспышкой света, так как в каждый удар три врага вкладывали душу, в буквальном смысле. От каждого их удара об меч, возникало свечение, похожее на мелкий, исчезающий через секунды, песок. Красивое это зрелище. Бой один на один с такими врагами не всем ладминорским воинам по плечу. Однако, король словно предсказывал все их удары, все комбинации и подлые уловки. С улыбкой он догадался, кто их обучал. Они ни разу не дотронулись до его брони. И теперь улыбки сошли с их наглых лиц.

Видимо все козыри, на которые они рассчитывали иссякли. В голове короля ещё боролся один вопрос: «Оставлять их в живых или убить на месте?». Самое разумное, по его мнению, было избить их до полусмерти. Утолить жажду, а потом разобраться.

Король решил не медлить. Он повернул свой меч боком и начал действовать. Они увидели Доривана у своих лиц, прежде чем смогли что-либо сделать. Он шагнул пару раз, и уже раздробил под собой землю. Только один успел отбежать в сторону, на его счастье. Король размахом от плеча снёс двоих противников в барьер. Бокового ребра его меча хватило; ни к чему было остриё тупить.

Остался только один, тот, кто выдавал себя за Еоина. Не смотря на то, что он только что увидел, что случилось с его товарищами, все равно держал свой меч наготове и не собирался сдаваться. Король обернулся на него и начал медленно к нему подходить. От страха перед его глазами враг начал мельтешить и искать, как бы оттуда выбраться, но выхода не было.

Как только Дориван был уже возле, открыв рот, чтобы задать вопрос об его символе на плече — поле рассеялось. Ариана отпустило барьер. С её стороны во врага полетела стрела, которую он легко отразил и отпрыгнул высоко вверх в направлении ворот. Взгляд его был направлен на Доривана. Однако там же в воздухе его встретил Эйхен. Размахнувшись, он снёс его одним ударов, с диким, яростным криком, прямо в спину. У него не было оружия, и он нанес удар голыми руками. От этой силы, место, куда упал враг, разнесло в разные стороны, образовав воронку.

Однако враг не был сломлен, он встал, уже было хотел сбежать, как увидел, что его ноги в цепях, которые наложил на него, через землю ещё один воин Ладминора — Тонго Датун, проходивший рядом и услышавший странные звуки для города. Ещё удар и всё. Но, вдруг, гхорец поднял руки и опустил голову, бросив своё оружие на землю. Он признал поражение. А в этом городе, того, кто поднял руки и признал поражение, не трогали. И всё же, его лицо не было похоже на проигравшее. Улыбка всё сверкала, а зубы блестели. Король так и не понял, чему он радуется.

— Их в темницу. И приготовьте палаты в лазарете. — Произнёс король, спешно покидая это место и направляясь в замок.

— Вы, конечно, извините меня за мою дерзость, но я не собираюсь терпеть их присутствие в стенах столицы, если это место не тюрьма. Да и не один я. — Недовольно взревел Эйхен, показывая на всех стоящих рядом.

— Я не возражаю их присутствия в государстве, но не думаю, что им понадобиться помощь врачей. До боли уж у них хорошая броня. Я так понимаю лазарет для других гостей. — Скрестив пальцы на руках, спокойным голосом произнёс Тонго.

— Как всегда прав. — Произнёс король, завернув за ларёк с фруктами. Чудом его не достали обломки.

Никто и не заметил, как король ушёл.

— Это вы сейчас о чём? — Показывая пальцем то на Тонга, то на, ушедшего короля, спросил Эйхен.

— А ты сам взгляни. — Показывая рукой в сторону, закрывающихся врат, промолвил Тонго.

— Стойте, ворота не закрывать. — Приказал Эйхен.

Он начал вглядываться вперёд, пытаясь разглядеть то, на что указывал Тонго. Но не все стояли и просто вглядывались вперёд. Ариана, видимо, поняла, о ком они говорили, и побежала им навстречу. А мистер Датун сел на лошадь, которая стояла в ста метрах от него, и поскакал вслед Ариане.

— Ну вот кто бы мог подумать утром,…что день настолько перемениться всего за пару часов. — Вздохнул Люцерн, подойдя к Эйхену.

— Это жизнь, друг мой. — Похлопал его Эйхен по плечу, да так, что тот чуть не упал.

Эйхен сделал это специально за его слова в башне. Ну, всё же Эйхен успел его схватить и посмеяться вместе с ним. Но всё переменилось, когда те подошли ближе.

— Их всего двое. — У Люцерна сердце словно пропало.

В Ладминоре каждая потеря воспринималась в штыки. Именно поэтому почти никто не выходил за ворота города в одиночку. Это было слишком опасно.

В город вошли не все, кто выходил через них недавно. Реджи и Еоина посадили на коня, так как ходить они уже совсем не могли. Ариана поспешила доставить их в лазарет, что-то шепча им по дороге. Позади них медленно прошагивал Тонго.

— Только не говори, что с Люком и Таросом что-то случилось? — Тяжело дыша, выдавил из себя Люцерн, обращаясь к Тонго.

— Реджи без сознания, а Еоин ничего не говорит. — С тяжестью на сердце, произнёс Тонго. — Думаю, нам стоит немного подождать.

Наступила кромешная тишина. И только звуки, закрывающихся, ворот разрывали эту тишь.

— Он плакал… давно не видел, чтобы он плакал. — Уходя в сторону, куда ушла Ариана, пошёл Тонго Датун, положив руки в карманы.

Вместе с ним направился и Люцерн. А Эйхен остался на месте, так как сейчас нужно повысить защиту города. Свой пост покидать было нельзя.

Лазарет для воинов находился в замке, и для этого пришлось пройти через половину города. И каждый считал должным взглянуть, выглянуть из окна на окровавленных воинов. Никто не ходил за Арианой, но шептались все. По пути Реджи пару раз чуть не упал с лошади, но тинги успевали его подхватывать и уложить на место. Молча. Когда уже их проводили в палаты и приняли все меры по их уходу и комфорту, Ариана, Тонго, Люцерн, Мийген Оугн проследовали в зал, где уже сидел король. Никто из них не осуждал, что Дориван отправил их на это задание. Все понимали какой риск они на себя берут, но всё же никто не мог подумать о таких серьёзные последствиях. Никто кроме Реджи. Задание, которое они выбрали сами, провалилось бы из-за их нелепой гордыни.

Самое святое в это мире — душа. Вселение её в предмет, броню, оружие было запрещено и во времена первого короля каралось смертью. Нынешним договором такие эксперименты были запрещены. Полученные сведения были не в пользу Гхорне. Именно это узнали Еоин, Тарос и Люк и именно за владение этой информацией большая часть команды и была убита. Но всё же непонятно, если это была тайна, способная спровоцировать войну, то зачем Гхорне открыто объявлять это?

Информация — это сила, но, также, не стоит забывать о её обратной натуре. Тот, кто не умеет ею управлять — будет обречён на провал.

В то время пока все томились в тронном зале, Реджи уже очнулся. Просто лежал в кровати и думал, о чём же он забыл и никак не мог вспомнить. Он не видел своего учителя, так как его постель была закрыта от взора.

— Блин, что же со мной было? Что же я должен был сделать? — Держась рукой о свою голову, проворчал Реджи. — Давай по порядку, я пришёл, король меня чем-то взбесил, и я побежал… о вспомнил, задание. Но про кого именно говорил он? — Задумался Реджи. — Я что, старик, чтобы о таких вещах думать? Чёртовы раздумья.

Всё это время он проговаривал вслух свои мысли, но в палате не было никого кроме него и ещё пары спящих людей и тингов.

— Пора в путь. — Реджи, как ни в чём не бывало, встал и покинул палату так, как это делал только он — через окно, хотя высота была не маленькая.

Специально для него в стену за окнами вбили железные трубы, чтобы Реджи после лазарета снова туда не попал, как это было не один раз. Один раз он спускался через окно и упал прямо на гору доспехов, чем не слабо их испортил. После чего, конечно, вновь отправился в лазарет. Но почему сейчас он не мог вспомнить об его учителе, Еоине? Почему из его головы вылетело то, что он был на территории Гхорны и видел мёртвые тела своих друзей? И почему из всего произошедшего ему запомнилось только маленькое поручение короля?

Дарованный образ борьбы равносилен идеальной оплошности.