Не время для героев – 2

Илья Соломенный, 2023

Хэлгар одолел тьму, но изменился. Настолько, что теперь те, кого он считал своей семьёй и друзьями, готовы убить его. Парню не повезло – но он остался тем, кем был. Честным, гордым юношей, который пылает ненавистью к Ялайскому королевству, наследию тёмного властелина и чёрной магии. А потому он отправляется на войну. Туда, где его новая Сила может найти применение, туда, где он может оказаться полезным и туда, где его никто не найдёт и не узнает.Но если бы Хэлгар только знал, что его проблемы только начинаются…

Глава 1 — Приграничье

Стук десятков копыт разносится по разбитой каменной дороге и исчезает где-то в вересковой пустоши. Вокруг — плоская равнина с чахлыми кустарниками и пожухлой травой, засыпанная серыми валунами.

Небо затянуто пепельного цвета тучами, из которых уже который день накрапывает мерзкий дождь. Резкий порыв ветра налетает на обоз, в котором я еду, пролетает меж телег, одиночных всадников, треплет кожаный плащ и бросает мне в лицо водяные капли.

Выругавшись, я плотнее запахиваю полы и сильнее натягиваю капюшон. Холодно. Морось пропитала одежду насквозь, и всё вокруг пропитано запахом отсыревшей земли.

— Во погодка, а? — усмехается возница под небольшим тентом, правящий телегой справа от меня. Пожилой мужчина с куцей седой бородой по имени Шкан попыхивает курительной трубкой. — Промозглая нынче осень, парень. Но ничего, ты не переживай! Не успеешь раскиснуть, к вечеру уже доедем до Ветренного лагеря!

Я молча киваю, не желая поддерживать разговор. К вечеру… Скорей бы уже!

Прошло больше месяца с тех пор, как под покровом ночи мне удалось покинуть Верлион. Вплавь и почти без вещей — с одной лишь книгой Беренгара, мечом, камнем Эрленкар, кастиллой и кошелём с пятёркой золотых армов. Это были последние деньги, какие у меня оставались, и полтора из них пришлось потратить на лошадь. Трактирщик, у которого я выкупил хромую клячу был весьма доволен избавиться от застоявшейся животинки, которую за долги ему отдал какой-то коробейник.

Я ехал на северо-восток, к одной из многочисленных армейских ставок на реке Тариэль. Из разговоров встреченных на пути людей было известно, что вдоль неё растянулось множество лагерей. Там собирали рекрутов, обучали, формировали отряд и полки, а затем отправляли их дальше, в приграничные земли, где то и дело случались стычки с отродьями Ирандера.

Как я успел понять — в спокойных землях Империи наши победы сильно преувеличивали…

Первые полторы декады тревога днём и ночью грызла душу, будто голодная собака — кость. Я постоянно помнил о катастрофе, что едва не погубила Верлион, размышлял, удалось ли обвести Ищеек Трибунала вокруг пальца, и переживал, когда на тракте или постоялых дворах встречались немногочисленные маги.

Как выяснилось — совершенно напрасно.

* * *

На второй декаде своего путешествия я остановился на ночь в одном из придорожных трактиров. Ожидая, пока приготовят комнату, взял кружку кислого пива, тарелку овощного рагу с нескольким кусками жёсткого мяса и сел за угловой столик, который был слабо освещён.

Перекусывая не самой изысканной едой, я услышал разговор нескольких людей, сидящих за большим столом. Судя по их пёстрой одежде, развязному тону и темам, которые они обсуждали изначально, это были бродячие артисты.

— Брось, Келара! — громыхал рыжий здоровяк с лихо подкрученными усами в полосатой куртке. — Ты же слышала, что нам рассказали в бродячем цирке Торреса!

— Подумаешь! — фыркнула блондинка с алебастровой кожей и карими глазами, одетая в дорожное платье. — Там же одни пройдохи, Мут! Соврут и недорого возьмут! Надо ехать в Верлион!

— Не надо, — покачала головой старуха, закутанная в несколько шалей и сидящая на краю стола. — Торговый караван рассказал тоже самое что и эти горлопаны! Думаешь, и они врут? Ты же сама видишь — народ бежит из города!

В тот момент я навострил уши, надеясь, что они расскажут что-нибудь интересное.

— Неудивительно, — поигрывая кинжалом, заметил худощавый молодой парнишка в простой серой рубахе и кожаных бриджах, с телосложением акробата. — Я бы тоже оттуда бежал. Где это видано — в самом центре Империи объявился чернокнижник, который разнёс половину города! Кто знает, какие сюрпризы он там оставил? С безопасностью там явно проблемы, раз допустили такое!

— Да какую там половину! — громыхнул усач. — Не преувеличивай, знаю я, какие ты потом сплетни распускаешь, Тир! Не половину! — он отпил пенного пива.

— А сколько? — спросили мужчины в охотничьей одежде, сидящие за соседним столом возле большого камина. Он и его товарищи тоже прислушивались к беседе. — Мы слыхали, что малефик своей тёмной волшбой там и городские казармы снёс, и Храм Святых предков, и даже…

— Да слушайте вы больше всяких проходимцев! — пробасил здоровяк, вызвав улыбки постояльцев. — Ремесленный район пострадал сильно, это да. До сих пор оцеплен, никого туда не впускают, никого не выпускают. Ну и по соседним кварталам немного попало какими-то заклятьями… Но Трибунал и маги из академии, да хранят их Святые предки, справились с отродьем Ирандера!

— А правда, что сама Айрилен Старвинг убила тварь?

— Да кто ж наверняка скажет? — пожал плечами усач, снова отхлебнув из кружки. — Всякое бают…

— А жертв много?

— Кто-то говорит, что около сотни, кто-то про целую тысячу горланит.

— Тот парень из цирка, — в разговор снова вступил акробат. — Как его… Ну тот, жонглёр гирями… А, не важно! Он рассказывал, что несколько благородных сговорились с малефиком, и…

— Цыц! — блондинка выписала мальчишке подзатыльник. — Думай что говоришь! Обвинять вельмож…

— Да опять услышал звон и не знает, где он, — прокряхтела старуха. — Не так всё было! Благородные — самые сильные магики, какие у нас есть! И они не малефику помогали, а наоборот, Трибналу, чтобы одолеть тёмного! Ну и поплатились…

— А что, погиб кто-то из древней крови? — уточнил один из охотников.

— Двое вроде бы. Логейн Требо, родной брат мэра Верлиона, как я слышала. Говорят, резвился в дешёвом борделе, по которому попало заклинание чернокнижника.

— И поделом ему, — буркнул усач.

— А второй?

— Младший сын генерала Слэйта.

— Да ну?!

— Мальчик учился в академии всего несколько месяцев. Болтают, что малефик похитил его подругу. Вот малец и решил спасти её. Да только не успел — долбануло по нему чем-то, и сгорел, как головёшка.

— Поди пышные похороны были?

— Чего не знаю, того не знаю…

— Вам бы лишь пересказывать чужие байки! — ворчливо заметил трактирщик, внимательно прислушивающийся к разговору. — А надо верить официальной информации!

— Это какой же?! — заинтересованно воскликнули сразу несколько человек, поворачиваясь к хозяину заведения.

— Да вот хотя бы к газетам! — важно выпятив подбородок, дородный мужчина в засаленном фартуке достал из-под стойки бумажный лист, в котором я узнал «Вестник Верлиона». — Деверь недавно привёз, тут всё написано.

— А посмотреть дадите?

— Цыц! — отрезал трактирщик, — Сам зачитаю! Ещё порвёте, а нам сюда прессу не возят!

Прочистив горло он, сбиваясь на некоторых словах, принялся озвучивать стать с первой полосы:

«По итогам расследования, проведённого Трибуналом, удалось установить личность малефика. Человеком, пытающимся проклясть наш любимый город, оказался тот, на кого и подумать было нельзя! А именно — помощник профессора общей теории магии, подсобный работник академии Керс Ханд.

Как получилось, что в одно из главных учебных заведений центральной части Империи проник чернокнижник — неизвестно. Но наши источники сообщают, что он похищал студентов академии и с помощью сложной магии крови заставлял всех, кто с ними контактировал, забывать о пропавших. Также злоумышленник подделывал записи в архивных документах учебного заведения, чтобы раньше времени никто не хватился пропавших.

Помимо этого, вышеназванный Керс Ханд умудрился взять под ментальный контроль профессора Атрая. Благодаря своим махинациям и тёмной магии, малефик выставил уважаемого члена магического сообщества виновным в собственных злодеяниях и отвлёк от себя внимание.

К сожалению, подробности операции, которая привела к нахождению и уничтожению чернокнижника, Трибунал раскрыть отказался. Однако достоверно известно, что во время задержания малефика погибли четверо Рвачей и Ищейка. Все они посмертно будут представлены к правительственным наградам.

Число убитых тёмной магией и её проявлениями жителей города также не называется, однако учитывая масштабы трагедии, речь, скорее всего, идёт о сотнях людей. В городе до сих пор действует комендантский час, часть кварталов закрыта для посещений. Имперские маги вместе с гвардейцами вычищают тёмные проявления, которых после ритуала чернокнижника по всему среднему городу образовалось более десятка.

Ну а самое главное — из-за глобального провала в безопасности академии магии, который и повлёк за собой все эти ужасные события, учебное заведение по приказу Императора будет закрыто на неопределённый срок, а всех студентов обяжут оставаться в городе, пока ситуация не прояснится…»

* * *

Погрузившись в воспоминания, я не замечаю, как тучи темнеют и пустошь, а за ней и дорогу, поглощают сумерки. В голове обоза и его хвосте всадники зажигают факелы, на телегах разгораются магические светильники.

Дождь усиливается. Поэтому, когда впереди, за пеленой падающей с неба воды появляются несколько пятен света, я невольно улыбаюсь.

Ну что ж, кажется, добрался… Первая часть пути — позади!

Впрочем, я быстро себя одёргиваю — не стоит радоваться раньше времени. Надеюсь, всё пройдёт гладко, и никто и не заподозрит, что я беглый маг с двумя сторонами дара Аулэ.

Хотя, бояться мне, пожалуй, и нечего. Из разговоров своих попутчиков я понял, что в приграничье, как и говорил Тормунд, на многое смотрят сквозь пальцы. Магов, по отношению к обычным солдатам, всегда было мало, и они прибывали на фронт, в основном, по направлениям. Так что если молчать о своём даре — то и проблем не будет.

Конечно, чтобы не допустить появления шпионов, всех новоприбывших после записи проверяют местные колдуны. Однако эта проверка сводится к той, что была у нас в академии, за неимением лучшей. В ней используется реагент, а маги проверяют, как залечиваются раны новобранцев.

Я размышлял об этом в самом начале своего пути сюда, и в первые дни даже хотел отказаться от идеи спрятаться на фронте. Но затем поговорил с Беренгаром и… Мы кое-что придумали.

Благодаря тому, что я начал изучать «тёмные» направления дара Аулэ, мне удалось справиться с бесконтрольными выплесками. С помощью практически ежедневной практики на протяжении месяца я научился «сливать» излишки тёмной магии, а огонь хорошо помогал в этом.

Так что перед тем, как заявляться к вербовщикам, я собираюсь просто избавиться от всех тёмных проявлений в теле. А магическое исцеление на меня хоть теперь и не действует, но имеется несколько мыслей, как можно обойти эту проверку… Ведь, к счастью, светлые стороны дара Аулэ, пусть и с трудом, но всё ещё мне поддавались.

После произошедшего в Верлионе я смирился со своей сутью. Деваться всё равно было некуда. Да и я понемногу стал понимать то, о чём говорил Беренгар — не магия определяет, каким будет колдун. Это я решал, как её использовать.

Я стал тёмным не потому, что захотел власти или могущества, не потому, что ненавижу Империю. Напротив — мне пришлось принять свою суть, чтобы спасти людей…

Армейские ставки растянулись вдоль русла реки на несколько миль. Часть из них была обычными палаточными лагерями, часть — уже устоявшимися поселениями, обнесёнными частоколом, с бревенчатыми зданиями и даже неким подобием тротуаров, дорог и улиц.

К одному из таких посёлков и подъехал наш обоз.

На входе стоит стража — шестёрка вооружённых копьями и арбалетами солдат. Довольно долго они проверяют бумаги всех, кто их имеет, затем переписывают прибывших, обыскивают телеги и седельные сумки. Зная, что такое может произойти, я закопал камень Эрленкар под одним из деревьев по дороге, сделав вид, что мне нужно облегчиться и отпустив обоз вперёд.

А вот книгу Беренгара оставлять в земле не решился. Сейнорай был мне нужен. К тому же фреска с неизвестными надписями, которая вызывала у любого, кто взял её в руки, голоса в голове, выглядела куда подозрительнее обычной книги с пустыми страницами.

Правда, пришлось замаскировать артефакт — выковырять из обложки драгоценные камни и обтянуть её старой кожей, чтобы придать неказистый вид, но это ничего. Магия была заключена не в драгоценностях, а колдунов с «ограниченным» даром книга в себя не пускала — так что можно было не бояться, что случайный человек узнает о моей тайне.

Когда проверка заканчивается, нас впускают на большую, грязную площадь перед частоколом, окружённую кривоватыми, сложенными на скорую руку зданиями, шатрами и палатками, рядом с которыми полыхают факелы, жаровни и костры. К тому моменту наступила глубокая ночь, но нас всё же встречают двое — худощавый мужчина в тёмно-зелёном плаще и нашивками сотника на нём, и дородный, низкий десятник. Под накинутыми капюшонами трудно разглядеть их лица.

— Добро пожаловать в Ветренный лагерь! — приветствует нас худой, — Меня зовут сотник Гавейн. Знаю, дорога ваша была долгой, но мы здесь не любим проволочек. Поэтому делаем всё по уставу — и вы, быть может, ещё успеете выспаться. Торговцы остаются здесь, к вам подойдут! Повара, кузнецы, медики, прочая обслуга — идёте с десятником Харроу, он распределит вас. Пожитки захватите с собой. Рекруты — за мной. Если есть лошади — оставьте у коновязи. Как запишетесь, вам объяснят, что с ними делать. Не отставать!

Кроме меня лошади имеются только у двух молодых людей, и пока мы привязываем животных, парни негромко переговариваются.

— Не слишком-то они рады нас видеть… — замечает белобрысый молодой человек в крестьянской одежде. — Как думаете, почему так?

— Все на взводе, — отвечает ему Рост, парень чуть старше меня, с которым мы в дороге перебросились парой фраз. — Видел же караван с ранеными, который встретился три дня назад? Говорили, что у Стаунтона чернокнижники положили целый имперский полк… Многие потеряли своих друзей и родных…

Мы идём следом за сотником по широкой улице меж длинных бревенчатых казарм. Она ведёт к реке, и по пути я разглядываю армейский лагерь.

Да уж… Из листовок об этих местах складывалось совсем другое впечатление.

То и дело нам встречаются увечные воины — кто-то без руки, ноги или глаза — шаркающие по размокшей от дождя грязи. Солдаты в потрёпанной форме греются у костров, с разных сторон доносятся крики, кашель и ругань. В воздухе висит запах дыма. Из наспех сооружённых казарм то и дело выглядывают хмурые мужчины, некоторые из них выходят на улицу в одном лишь исподнем. Они провожают нас тяжёлыми взглядами.

— С каждым днём всё хильче и хильче, меньше и меньше! — сплёвывает один из них, когда мы проходим мимо одного из бараков. — Мы тут должны месить грязь, дерьмо и кишки, а нам не могут нормальных бойцов прислать?! А не десяток крестьян, которые понятия не имеют, с какой стороны за меч браться?!

— Тише, Рез! — одёргивает его стоящий под небольшим навесом седой мужчина, попыхивающей трубкой, — Давно в Яме не гостил?

Сотник приводит нас к двухэтажному бревенчатому зданию, напоминающему трактир, и заводит в просторные сени.

— Записывайтесь по одному. Новобранец выходит — и заходит следующий, — хмурый мужчина указывает на дверь справа. — Старайтесь не задерживаться. Если у кого есть какие документы или рекомендации — приготовьте заранее. Ты! — он указывает обрубленным наполовину пальцем в Криса. — Давай первым. Я вернусь через колокол, а вы, как закончите, ждите меня здесь же.

Мы ожидаем своей очереди молча. Процесс оформления новобранцев идёт довольно быстро — по моим ощущениям не проходит и половины колокола, как не записанным остался только я. Белобрысый парень, выйдя от вербовщика, кисло улыбается.

— Давай, твоя очередь.

Кивнув, я вхожу в комнату. Внутри жарко и душно — помещение греет угольная печь, стоящая в углу. Окон здесь нет — лишь шкаф, забитый бумагами и стол, за которым сидит лысоватый толстый мужчина. На лацкане его затасканной мантии я замечаю знак Практика.

Что ж, это было ожидаемо.

— Добро пожаловать в Ветренный лагерь. Меня зовут Имран, местный оформитель и Практик. Твоё имя? — спрашивает он уставшим голосом.

— Рой, — ещё в дороге я назывался именем деда и вымышленной фамилией. — Рой, сын Криса.

Я осматриваю комнатушку, чувствуя что-то неладное. Взгляд цепляется за один из магических светильников, закреплённых по углам помещения. Он не горит, а пульсирует тусклым зеленоватым светом.

О-о-о, любопытно! Заряженный кристалл Телвани! Мощная шутка, привязанная к своему владельцу. По приказу, или в случае угрозы хозяину кристалл поджарит злоумышленника на месте. Судя по размеру — этот мог легко пробить магическую защиту даже Магистра.

Точнее — сопоставимого с Магистром по силе малефика.

Хорошая защита на тот случай, если сюда проберётся шпион. Не нужна рота солдат, да и уставшему от бесконечного потока новобранцев Практику не требуется каждую секунду быть настороже. Достаточно убедиться, что прибывший владеет тёмной магией — и кристалл легко отправит его на тот свет.

Что ж… Я ожидал чего-то подобного…

— Садись, Рой, — Имран указывает на стул. — Бумаги? Рекомендации, документы, направления?

— Никаких, господин магик.

— Хм… — он вздыхает, обмакивает перо в чернильницу и начинает писать, задавая вопросы. — Откуда прибыл?

— Из Гента.

— Сколько лет?

— Двадцать шесть.

— Каким оружием владеешь?

— Мечом, щитом. Из арбалета могу немного стрелять. Немного сражаюсь копьём и цепом.

Практик, прищурившись, смотрит на меня.

— Кем работал?

— Охранником каравана, господин.

Простые вопросы, простые ответы. Прямо мне под стать… По дороге я придумал себе роль простачка из глубинки, который захотел лёгких денег и славы. Без друзей, без семьи, без собственного жилья. Таких на фронт брали охотно и лишних вопросов не задавали.

— Семья?

— Все сгинули от чахотки три года назад. Мать и два брата.

Перо продолжает скрипеть по бумаге.

— Об условиях знаешь?

— Только то, что в дороге болтали, господин.

Практик устало протирает глаза.

— Прежде чем тебя внесут в списки новобранцев, мне нужно проверить тебя, Рой. Если всё в порядке, о жалованье и остальном тебе расскажет сотник Гавейн.

— Конечно, господин, — легко соглашаюсь я.

Имран выдвигает ящик стола, достаёт оттуда колбу с реагентом, который мне прекрасно знаком, и серебряный ножичек.

— Нужно капнуть в этот раствор кровью, — поясняет маг. — Порежь себе палец. Только без глупостей.

— Да какие глупости, господин, — улыбаюсь я, стараясь, чтобы это выглядело беззаботно. — Всё понимаю. Защита от тёмных тварей, все дела…

— Именно, — кивает Практик. — Полагаю, будь ты чернокнижником, вряд ли бы сунулся сюда. Но правила есть правила.

Я беру нож, чиркаю по указательному пальцу и капаю кровью в подставленную пробирку.

После упорных занятий Беренгар обучил меня кое-чему, что позволяло обойти такую примитивную проверку. Всего-то и нужно было сделать две вещи: перестать постоянно черпать энергию из источника и очистить энергоканалы. Проще говоря — выплеснуть из них всю магию, и светлую, и тёмную, и тогда реагент не покажет вообще никаких проявлений.

С тьмой таким образом я научился справляться самостоятельно ещё тогда, когда меня пытал Ищейка. Со светом процесс ничуть не отличался. Главное — не сдерживать источник слишком долго, чтобы это не привело к неконтролируемым выплескам.

Так что прошлой ночью, за сутки перед тем, как мы прибыли в лагерь, я вычистил свои энергоканалы и запретил Дару Аулэ циркулировать по ним.

Капли крови падают в реагент, Практик трясёт пробирку. Жидкость не меняет цвета, оставаясь прозрачной…

— Превосходно, — удовлетворённо кивает маг, делает в своих листах ещё одну пометку и протягивает их мне. — Подпиши, и можешь идти. Отдашь эти бумаги сотнику Гавейну. Он расскажет тебе, что к чему, покажет место в казармах, распорядится насчёт кормёжки, жалованья и обучения.

— Благодарю, господин, — улыбаясь, я беру бумаги.

И было отчего радоваться! Всё проходит куда проще, чем я думал!

Встав со стула, я разворачиваюсь и уже делаю шаг к выходу, когда Имран окликает меня:

— Чуть не забыл! Давай палец залечу, а то ещё какую-нибудь инфекцию подхватишь.