Торговец счастьем

Диас Аджи

События «Торговца счастьем» происходят в дизельпанк-фэнтези мире громадных паролетов, безумных полубогов, лампочкоголовых людей-машин, коварных интриганов и фанатичных расистов-революционеров. В основе разветвленного сюжета лежит конфликт двух провидиц, которые видят разное будущее мира и всеми силами пытаются подстроить происходящее под свои пророчества. И главные герои должны исполнять свои особые роли в борьбе за жизнь великого города с тысячью лиц.

Глава 6

Крит не сдержал обещания и не появился прошедшим вечером в доме Марсов. Коул подумала, что это, скорее всего, часть плана хитрого старика, который не понравился ей с самого первого взгляда. Его наигранная улыбка, мягкий тон голоса и учтивые манеры явно скрывали что-то нехорошее.

«Если люди к тебе слишком хорошо относятся, значит, им что-то от тебя нужно».

Коул, проспавшая почти до полудня, проснувшись, не поняла происходящего вокруг. В голове не укладывалось, как за одну ночь изменилась её спальня. Все комнаты, деревянные панели, пол, оконные рамы и даже мебель преобразились, став новее. Особняк вырос в размерах и расцвёл. Не веря своим глазам и тихо чертыхаясь, Коул выбежала во двор. Посмотрев на особняк снаружи, она громко выругалась. На фасаде дома возвышалось огромное, немного несимметричное и бетонное лицо, с носом пуговкой, пухлыми губами и громадными закрытыми глазами. Несколько проводов, предназначенных непонятно для чего, подчеркивали контуры носа, бровей и глаз. А часть черепичной крыши свисала вниз, в виде козырька кепки.

— Это же вы, — заметил Стром, появившийся вскоре.

Немного шокированная подобными трансформациями, Коул не сказала ни слова. Молчала она и за обедом. Стром, наблюдая за этим, тихо злорадствовал.

«Лучше молчать, а то заставит опять убираться», — думал дворецкий, загадочно улыбаясь.

Хотя нужда в уборке уже отпала. Инсулом сам очистил себя, перестроился под новую хозяйку и даже запустевший фонтан привёл в порядок. На очереди стояли сад, изгородь и ворота.

После известия о том, что господин Крит, возможно, и сегодня не соизволит явиться, Коул закрылась в одной из гостевых комнат, где провела вчерашнюю ночь. В спальню родителей после «экскурсии» Строма она так и не заходила. Коул запрещала себе привязываться к дому и к умершим родителям. Вчерашняя встреча с отражением в зеркале до жути перепугала её. Однако интерес Коул к прошлому родителей никак не уменьшился. Папа. Мама. Сладкие слова, от которых становилось тепло и… грустно. Соблазн попросить дом показать их был так велик…

«Нет. Даже не думай, — запретила себе Коул, сидевшая на подоконнике и курившая одну сигарету за другой. — Нельзя привязываться. Это не мой дом. Эти люди своими дешёвыми уловками пытаются задобрить меня. Странно, зачем? Ещё этот глупый дом. Даже не дом, а чудовище!»

Коул украдкой оглянулась, подумав, не читает ли инсулом её мысли. А вдруг сейчас платяной шкаф накинется на неё, словно какой-то хищник и сожрёт. Или… воображение Коул на этом закончилось. Мебель неподвижно стояла на своём месте, и ничто не предвещало беды.

Докурив сигарету и выбросив окурок в окно, Коул подумала о Манселе, о своей работе в порту, о сиротках и о своей любимой. Коул твёрдо решила продать дом и вернуться обратно, к своей обычной жизни, но где-то в сознании подкрадывались мысли, что тут не так уж и плохо. План «Заработать достаточно денег и жить беззаботной жизнью с Мерил» появился сам собой в тот же день, когда ей сообщили о наследстве.

«О, Мерил! Маленькая моя девочка».

При мыслях о подруге на лице Коул проступила улыбка, а рука пропала в глубоких складках брюк.

Обычно Сиротки искали себе пару среди «своих». Большинству из них обычные женщины были противны, почти так же, как и мужчины. Первые — за свою слабость, глупость и нерешительность, а вторые — потому, что «Хотят использовать, обмануть, поиграть и бросить». Потому что мужчины лишь хвастаются своей силой, а внутри — ранимые и слабые, как дети. Потому что мужчины — это ЗЛО. Никчёмные и глупые создания. Не зря Врабие внушала всё это своим воспитанницам с самых ранних лет, сделав мужененавистничество частью их сознания.

Но были и исключения, как Коул и Мерил. Сиротка и простая девушка, жившая где-то недалеко от центра Манселя. Почти одного возраста и телосложения, одна в женской одежде, а другая — в мужской. Ревностно защищая любимую, Коул, не отличавшаяся особой силой или телосложением, не раз ввязывалась в драку, как с обычными мужиками, так и со своими «братьями». Не все сиротки одобряли подобную связь, и тем, кто выказывал своё недовольство, Коул вправляла мозги кулаками или любым другим предметом, попадавшимся под руку. Ещё одна отличительная черта сироток Врабие заключалась в том, что они дрались отчаянно и до последнего, словно дикий зверь, не жалея ни соперника, ни себя.

Тех, кто связывался с мужчиной, Сиротки в лучшем случае просто выгоняли из своей общины. Это считалось предательством догматов Врабие. Отлучённые, изгнанные женщины с мужским взглядом на жизнь и мужскими привычками редко могли адаптироваться вдалеке от своего сообщества. Обычно одиночки заканчивали плохо: спивались, умирали в пьяных драках или шли в бордель. И даже на них имелся весьма неплохой спрос.

Стук в дверь прервал ход сладких мыслей о Мерил. «Замечтавшаяся» Коул чуть не свалилась с подоконника и зажала рот свободной рукой, чтобы, не дай Люциэль, дворецкий услышал её стоны!

— Эм… — судя по нерешительному голосу Строма, он всё-таки понял, что творится за дверью. — Извините за беспокойство. Господин Крит велел отвести вас кое-куда.

— Я сейчас! — крикнула Коул и, чертыхаясь, направилась к двери, по пути поправляя складки на брюках.

Поездка выдалась долгой и скучной. Целый час за окном мелькали главные достопримечательности центра столицы: Университет Урдани, Солнечный дворец, Площадь героев, Площадь поэтов и Красный сад. Коул молча наблюдала за всей этой красотой, не слушая рассказы Строма.

Её больше интересовало, зачем она нужна Криту? Но на все вопросы дворецкий отшучивался или говорил, что его господин сам всё расскажет при встрече. Раздражённая Коул велела не ездить кругами, а сразу вести её в Банк огня, куда изначально они и держали путь. Стром повиновался, но и тут схитрил, оставив машину почти за километр от Банка.

Аррас не переставал удивлять. Коул то и дело поглядывала вверх из-под козырька своей кепки, с непривычки ожидая, что многочисленные воздушные судна рухнут ей на голову.

Они прошли сквозь толпу, собравшуюся перед оперным театром. Большую часть собравшихся составляли журналисты. Хорошо одетые мужчины с ламповыми фотоаппаратами и блокнотами в руках, ждали выхода главной звезды этого сезона. Было странно видеть лампочкоголовых, сильно выделявшихся на фоне остальных. Ничего необычного — две руки, две ноги, костюм, галстук и большая лампа накаливания вместо головы.

«Жутковато», — подумала Коул, проходя мимо одного из них.

Странная раса полулюдей, полумашин появилась в стране относительно недавно. Об их родине и истории было известно немного. Кто-то считал, что лампиды прокляты, иные, в частности, магофобы, что они являются результатом очередного неудачного эксперимента. Сами лампиды редко говорили о природе своего происхождения. Известно, что появились они на континенте несколько веков назад, откуда-то с запада и сильно повлияли на многие страны. Основанная ими Гильдия купцов вела торговлю технологиями по всему континенту и даже за его пределами. Находясь в самых разных слоях общества, от простых рабочих до банкиров и крупных промышленников, лампочкоголовые рассеялись по всему известному миру, став гражданами многих государств. В последние годы, в связи с неизвестными причинами, лидер лампидов, легендарный Печатник, обитал в Аррасе. Некоторые историки и любители теории заговоров считали, что лампочкоголовые тайно руководят если не всеми, то большей частью стран мира, «вскармливая» им свои знания небольшими порциями и стравливая их друг против друга. Имелась версия ещё более фантастичная, что все лампиды пришли из иного измерения и готовили известный мир к приходу своих ужасных хозяев. Немного странно, учитывая, что ксенофобы считали всех полукровок слугами того или иного божества из других миров.

— Что тут происходит? — спросила Коул, заметив, как один из газетчиков, черноволосый молодой человек в очках и клетчатом костюме пристально смотрит на неё.

— Сенсация, — бросил Стром, идущий впереди. — У молодой оперной певицы бесследно пропал престарелый и очень богатый муж. Есть версия, что он мёртв. Вот стервятники и налетели, дабы написать всякие гадости о певице в своих газетёнках.

Спустя несколько мгновений позади раздались громкие голоса и треск ламповых фотоаппаратов. Долгожданное появление заставило журналистов оживиться. Коул наблюдала за толпой мужчин, чуть ли не выкрикивающих вызывающие вопросы, щёлкающих своими фотоаппаратами и тут же записывающих что-то в блокнотах.

— Это вы убили мужа?

— Это было спланировано заранее?

— У вас есть соучастники?

— Вас часто видят с одним молодым человеком. Кто он?

— Его, кажется, зовут Альфонсо?

— Он ваш родственник или любовник?

— Или и то, и другое?

Приставучие газетчики немного расступились под напором крупных охранников-рыбоголовов. Зеленокожие громилы с жабьими мордами и мощными руками расчистили путь к подъехавшей машине. За ними на какое-то время показалась и сама виновница торжества, Констанция Доль. Высокая женщина в чёрном платье скрывала лицо за меховым воротником шикарной шубки и под широкополой шляпой с красным пером.

— Артисты, — хмыкнула Коул, когда женщина села в машину и уехала, оставив журналистов ни с чем.

— Слава — тяжкий груз, — хмыкнул Стром. — Не всякий с ней справится.

— Долго ещё? — буркнула Коул, закинув в рот сигарету.

Слева от них тянулись витрины с пышными платьями, надетыми на механические манекены, усердно расхаживавшим туда-сюда за стеклом с веерами в руках.

— Совсем немного, — учтиво ответил Стром и глянул на неё через плечо. — Неужели вам не нравится то, что вы видите вокруг?

— Мне бы больше понравилось, не оставь ты машину на другом конце улицы, — хмуро ответила Коул.

— Я решил, что небольшая прогулка вам не повредит, — усмехнулся Стром.

— Тебе Крит приказал таскать меня по городу? — с вызовом спросила Коул, затянулась сигаретой и шмыгнула носом, морща лицо, как какой-то задира.

— Вот и пришли, — улыбнулся добродушно Стром. — Банк огня.

Перед ними стояло величественное белое здание с острыми башнями, статуями монстров и золотыми воротами. Коул присвистнула и последовала за мужчиной.

— А там что? — спросила она, указывая на почти такое же здание, находящееся через дорогу.

— А, это Архив. Городское хранилище воспоминаний и чувств, — ответил дворецкий, подходя к воротам, где стояли стражники-конструкты.

— Жуть, — бросила Коул. — У нас в Манселе такой же есть.

По спине пробежали мурашки при мысли о странных людях, способных в один миг стирать память или забирать все эмоции. Обычно клиентами Архивов становились несчастные, страдающие от безответной любви или всякого рода фобии, умирающие профессора и учёные, решившие оставить свои знания для будущих поколений, и те, кому срочно требовались деньги. Пришёл, подписал контракт и можешь продать всё, что тебе не нужно или не жалко: чувства, страхи и воспоминания.

Однажды Коул встречала лунатиков, безвольно бродивших по порту и в городских трущобах, грязных и избитых. На их лицах застыло жуткое спокойствие и пугающая умиротворённость. Чтобы заработать хоть сколько-то денег, люди от отчаяния шли на крайние меры. Бездомные, обанкротившиеся предприниматели, матери-одиночки или старые проститутки, которые уже не могли торговать своим телом, обращались в Архив. Вначале изменения не были особо заметны. Спокойствие и немногословность. Но с каждым походом в Архив, эти люди становились всё тише и медлительнее. Чем больше отдаёшь, тем хуже. Несчастные забывали, как улыбаться, теряли возможность радоваться и быть счастливыми. Они забывали имена своих близких, где живут и даже самих себя. В итоге от них ничего не оставалось, кроме пустого тела и карманов, набитых деньгами.

«Зачем нужны деньги, если забыл, что это такое», — подумала Коул, наблюдая за тем, как Стром показывает свои документы конструктам.

Стражники, вооружённые паровыми карабинами, с чёрными «лицами» и красными фоторецепторами, напоминали манекенов из магазинов одежды, но были бронированными и гораздо умнее.

Как же сильно изменился мир за последний век! И всё благодаря веществу под названием «сангум» и законам мироздания, открытых лампидами. Благодаря сангуму ездили машины, летали дирижабли и существовали конструкты. Ядовитое вещество получали из недр земли, выкачивали в виде жижи или добывали, как руду. В зависимости от места добычи, сангум имел разное состояние. На юге он был жидкий и вязкий, его вливали в двигатели теней, позволяющие паролётам противиться земному притяжению или двигающим колёса паромобилей. Северный сангум являл собой крепкий кристалл, который вырабатывал энергию из света и тьмы, даруя людям и конструктам электричество. В последние годы учёные пытались найти применение и газообразному сангуму, свойства которого не были до конца изучены. Обычный паровой двигатель после добавления этого вещества творил чудеса. Вместо десятков тонн угля или дров хватало нескольких кристаллов и полсотни литров сангума. Вещество бодро гоняло поршни, практически мгновенно меняло свою температуру, стоило потянуть за нужный рычаг, и, по сути, являлось многоразовым горючим. В большинстве транспортных средств Серры имелся сангумный генератор и сангумный двигатель: один — для кристалла, что накапливал энергию, другой — для движения. Схожий принцип действовал и в устройстве конструктов, которые лишь раз или два в год меняли кристаллы сангума.

Совсем по-иному обстояли дела с оружием. Парострелы могли быть простыми, с крупицей твёрдого сангума на курке. Маленькая пуля без пороха и гильзы выстреливала силой мгновенного давления. Прагматично и удобно. А вот паровые карабины, используемые стражами Банка огня, имели сферический генератор на прикладе и мощный конденсатор, предохраняющий оружие от незапланированных взрывов. В больших количествах сангум являлся материей весьма нестабильной и взрывоопасной. Приходилось страховаться и избегать повышенных температур. Крупнокалиберный ствол карабина был не по размерам велик для пуль, которыми его заряжали. Ружьё выстреливало маленьким снарядом с сердцевиной из сангума, а та из-за гравитационных аномалий окружала себя сферой из давления. При попадании такой заряд разрывал цель в клочья.

— Будьте добры, покажите свои документы, — попросил Стром спутницу и бросил короткий взгляд карабины стражников. Он хорошо разбирался в парострелах и считал, что эти ружья слишком расточительны. — Им нужно проверить вас.

Коул с нежеланием предоставила паспорт и даже сняла кепку, чтобы стражник опознал её.

— Проходите, — глухим, металлическим голосом сказал тот.

— Благодарю, — улыбнулся Стром и вошёл в приятную прохладу здания.

Коул выразительно фыркнула.

— Они же конструкты, — сказала она. — Всего лишь набор когниторных перфокарт. К чему эти любезности?

— О, некоторые из них более человечными, чем вам кажется, — ответил Стром, уверенно шагавший впереди.

Стук каблуков туфель дворецкого эхом отдавался от далёких стен и высокого потолка пустого зала. К удивлению Коул, здесь, кроме колонн, почти ничего не было. Они остановились в центре зала, и вскоре из-за дальних колонн к ним навстречу вышел мужчина.

— Машины есть машины, — сказала Коул. — У них нет души. А вместо сознания лишь набор цифр. Или вы из тех, кто сохнет по машинам?

— Не совсем, — хмыкнул Стром. — Просто не все конструкты такие простые, как те стражники. Есть и те, которых от человека не отличишь.

— Не может быть, — отмахнулась Коул. — В Манселе есть десять заводов по производству жестянок, и поверьте мне, я никогда не спутаю человека с машиной. Есть грузчики, шахтёры, уборщики, боевые механизмы. Но ни один из них не похож на человека.

— Уверены? — улыбнулся Стром и приветственно протянул руку господину в сером сюртуке и старомодном белом парике. — Здравствуйте, ТДР-6. Как ваши дела?

— Здравствуйте, господин Стром, — улыбнулся работник банка, пожав руку собеседника. — Вы же знаете, что большинство знают меня под именем «Теодор».

— Он машина?! Да быть такого не может! — не выдержала Коул и, нагнувшись вперёд, пригляделась к Теодору. — Как живой…

— Я живой, мадемуазель, — сдержанно улыбнулся конструкт с резиновым лицом. — Хотя вы можете со мной не согласиться, ведь у людей несколько иное мнение о жизни.

— Машина есть машина! — повторила разозлённая «мадемуазель». — И неважно, насколько он похож на человека. Просто чуть больше перфокарт.

— Я этого и не отрицал, — улыбнулся снова Теодор и обратился к Строму. — Всё готово. Прошу следовать за мной. Господин Кроктор Меньес уже заждался.

Они прошли в дальний угол зала, где обнаружился кабинет господина Кроктора Меньеса. Большое и светлое помещение было наполнено запахом лаванды, но гости не заметили никаких цветов. Их встретили книжные полки, удобные кресла, большой стол и печь в стене, закрытая тяжёлой железной дверью. На одном из кресел для гостей восседал Крит, а за столом находился тучный иглоликий в дорогом костюме. Часть острых коротких наростов, выступающих над верхней его губой, напоминали усы. Щёки Кроктора Меньеса свисали вниз, плавно перетекая во второй подбородок.

— О, здравствуйте, мадемуазель Марс! — приветствовал иглоликий, поправил редкие пряди волос на лысой макушке и сверкнул маленькими жадными глазками.

Стром еле сдержал улыбку, наблюдая скрытую злость Коул.

— У меня другая фамилия, — буркнула Коул.

— О, мы это исправили! — просиял банкир. — Все бумажные дела были улажены ещё вчера. Ваш новый паспорт скоро будет готов. Признание наследства и подтверждение вашей личности уже сделаны. Все печати поставлены и подписи собраны. Можете поблагодарить господина Крита за это. Иначе нам пришлось бы возиться несколько месяцев.

Иглоликий ткнул пухлым пальцем на стопку бумаг, лежавших на его столе.

— Здравствуй, Коул, — подал голос Крамар Крит и жестом указал на соседнее кресло.

Стром и Теодор, отвесив лёгкий поклон, удалились. Тем временем Коул села в кресло и стала представлять себе, насколько богатой она сегодня станет. С Критом она так и не поздоровалась, лишь коротко глянув на старика.

— Моё имя Кроктор Меньес, — представился иглоликий и продолжил с сочувствующим тоном. — Вас было очень сложно найти. К сожалению, мы не знали ни вашего имени, ни фамилию. История ваших родителей очень трогательна и трагична. Знаете, суть в том, что, когда вы родились, в стране бушевала гражданская война. Был полный хаос. Ваша мать, к сожалению, умерла, пересекая границу с Телосом, а вы ещё во младенчестве оказались в сиротском доме уже под другим именем. Понадобилось несколько лет, чтобы мы смогли отыскать вас. И теперь вы здесь, чтобы получить то, что вам оставили ваши родители. Они, Вальма и Феликс Марсы, были людьми из высших слоёв общества. Дочь аристократа и рыцарь преторианского Ордена.

«Да, начало хорошее, продолжай», — подумала про себя Коул.

— У них был крупный счёт в нашем банке. Около миллиона Серрских марок нынешним курсом. Также в их распоряжении имелось три дома. Два в Аррасе и один в Метифаре.

«Метифар?! О! Великолепно! Там и буду жить! Будем с Мерил плескаться в озере и нежиться на пляже».

— Они были людьми чести, героями. Но, к сожалению, выбрали не ту сторону.

«Куплю себе машину, а Мерил шубу из морской лисы…»

— К сожалению, и для вас…

«Что?! Нет, толстяк, даже не смей…»

— Всё это было до революции, — голос иглоликого изменился, стал чуть жёстче. — Ваши родители отказались сдаваться новой власти. А ваш отец был одним из немногих преторианцев, кто до последнего защищал императора. Новое правительство объявило его и вашу мать предателями, в принципе, как и всех, кто хоть как-то поддерживал прошлую власть. Банковские счета были… эм, скажем так, аннулированы. Все имеющиеся деньги были конфискованы Сенатом, а дома разрушены во время гражданской войны, кроме одного.

«Нет… не-е-е-е-е-т!»

Глаза Коул чуть не выскочили из орбит.

— Все эти двадцать лет этот дом находился на содержании у правительства города, — иглоликий сверился с бумагами, лежащими на столе. — Единственное, что у вас осталось — это дом в Жёлтой роще. Но содержание инсулома обходится достаточно дорого, и вы должны уплатить городу довольно круглую сумму, — ещё один взгляд на документы. — Триста тысяч марок.

— Чего?! — не выдержала Коул, вскочив с кресла. — Содержание дома? Да он был в упадке! Никто его не содержал! Все эти годы он медленно умирал! Что вы несёте?! Как Сенат мог забрать деньги моих родителей?!

— Успокойтесь, — взволнованно сказал иглоликий. — В те времена Сенат забрал деньги всех аристократов. Извините…

— Времена?! Да я тебя…

— Успокойтесь, мадемуазель Марс…

— Меня зовут Коул! — закричала горе-наследница, сжав кулаки.

— Меч, — тихо напомнил господин Крит.

Бросив быстрый взгляд на почтенного господина, Кроктор кивнул и спешно поднял свою тушу с удобного кресла. Он подошёл к той самой странной печи в стене и открыл её тяжёлую дверь. Коул увидела красные языки пламени настоящего огня и даже почувствовала жар, исходивший от печи.

— Марс, — произнёс Кроктор Меньес, засунул руки в печь почти по локоть и достал из пламени серый свёрток.

Коул вспомнила камин в инсуломе и то, как огонь не обжог её. Здесь происходило нечто схожее.

— И ещё, от вашего отца осталось это, — произнёс иглоликий, положил свёрток на стол и запер дверь печи.

Крит раскрыл серую материю одной рукой и вгляделся в лицо Коул.

— Меч? — удивилась та, подойдя ближе. — Так он же сломанный.

Отсутствовала большая часть клинка, и в нынешнем состоянии оружие больше походило на какой-то кинжал с широкой гардой и слишком длинной рукоятью.

— Преторианские мечи просто так не ломаются, — сказал Крит и, упираясь на трость, встал рядом с Коул. — Они не простые. Видишь руны? Такие мечи могут сломать только боги.

— Значит, Люциэль спустился с небес и сломал меч моего папаши? — с вызовом спросила Коул. — И что?

— Нет. Другой бог, — мрачно ответил Крит и развернул сверток полностью.

Рядом с двуручной рукоятью показался браслет из серого металла в форме двухголовой змеи. Коул заметила явное сходство браслета и брошки на груди старика.

— Надень, — велел Крит.

— Что? Зачем?

— Проверим, готова ли ты.

Сейчас Коул была готова накостылять и иглоликому, и старику.

«Подарить надежду на безбедную жизнь, и жестоко отобрать её! Ещё и в долги вогнать?! Жулики!!!»

Теперь понятно, чего от неё хотел Крит, он хотел забрать себе дом. Но причём тут мечи и браслеты?

— Вы притащили меня сюда, чтобы содрать триста тысяч? — спросила с улыбкой Коул. — Могу вас огорчить, никогда у меня таких денег не было и явно не будет!

— Надень, — повторил терпеливо Крит.

Коул бросила взгляд на Кроктора, который стоял возле печи с непонимающим видом.

— И что будет? — спросила Коул.

— Надень, — снова повторил старик.

— Бездна…

Коул взяла браслет и просунула в него левую руку.

— Ну? Довольны? Это всё?

— Ещё нет.

Крит грубо схватил левую руку Коул и поднёс её к своему лицу. Та всхлипнула от неожиданности, но тут же успокоилась, понимая, в чём дело. Две змеиные головы, тянущиеся друг к другу, взирали на неё своими чёрными глазками, словно живые.

— Что-то не так! — прошептал Крит и, отпустив руку Коул, заговорил громче. — А теперь возьми в руки меч.

Коул было не по себе от серебряного браслета, но всё же она послушалась и подняла со стола ветхое оружие. Ничего не случилось, и это сильно удивило господина Крита.

— Быть не может! — произнёс он, прикрыв рот рукой.

— Может, объясните, в чём дело? — спросила Коул.

— Я… — Крит запнулся. — Меч преторианца передаётся по крови. Он хоть и сломан, но древняя магия в нём ещё присутствует. Хотя… Я… я должен идти. У меня срочное дело. Жду тебя вечером на Арене доблести.

— Чего? Я что, драться должен буду?

— Нет! — мрачно засмеялся Крит, направлявшийся к двери.

— Тогда зачем? — поинтересовалась Коул.

— Я должен кое-что уладить.

— А зачем мне меч? Мне нужны деньги.

— Деньги? Как это пошло! — снова рассмеялся старик. — Этот меч — настоящее сокровище, достояние Республики. Береги его. В нём наше будущее.

И после этих слов господин Крит покинул их, оставив Коул и Кроктора с удивлённо вытаращенными глазами.

— И что дальше? — нарушила тишину Коул.

— Вам придётся продать дом, — пожав плечами, ответил иглоликий. — Срок уплаты долга — один месяц.

— Вы хотите сказать, что дом я продам, а деньги отдам вам? А мне что останется?

— Во-первых, не мне, а скорее господину Криту, — поправил Кроктор Меньес. — А во-вторых, у вас есть меч, можете и его продать.

— Что с ним не так? Крит всегда такой?

— Он… великий человек, — произнёс Кроктор. По его голосу не было ясно, шутит иглоликий или говорит всерьёз. — Бывший преторианец. Один из Освободителей. Возможно, война несколько изменила его.

— Я думал, эти рыцари были на стороне Императора, — призналась Коул.

— Были и другие, те, что восстали, — рассказал иглоликий.

— Значит, старик был близок к моему папаше?

— Они были, как отец и сын, — задумчиво произнёс банкир, вспоминая давние события. Перед глазами всплыло лицо, окровавленное лицо умирающего Феликса Марса.

В дверь постучали, и в кабинете показалась голова Теодора.

— Извините, господин, тут к вам особый посетитель, — сказал он.

— Скажи, что меня нет, — ответил Кроктор Меньес.

— Но это Торговец счастьем.

Иглоликий изменился в лице, помрачнел и быстро подошёл к конструкту.

— Отведи его в третий кабинет! — прошептал он быстро. — Я скоро буду.

Затем толстяк обернулся к Коул и скромно улыбнулся.

— Извините. Дела не ждут.