Гувернантка из другого мира, или Фея с поличным

Диана Хант

Глава 5 О том, как я стала гувернанткой

Шагая между брюнетистым темнейшеством и ларсеном Акишико по коридорам и анфиладам, мимо картин, статуй, дверей в золотой потали я ощущала странное чувство… déjà vu, словно всё это со мной уже было. Прислушавшись к себе, поняла, откуда у этого déjà vu крылья растут. Я и правда тут была! Причём совсем недавно. И статуи видела, и фонтаны. Только вот… сверху.

Буквально из-под потолка.

Точно-точно!

Как сейчас помню, лепнина эта вся ещё чудовищно мешала! И золочёные арки, разделяющие анфилады на комнаты, создающие сквозную выразительную перспективу, жутко раздражали! Под них подныривать каждый раз приходилось и сердце ёкало, ну как заметят?

Сосредоточиться на воспоминаниях никак не получалось. Брюнет, который темнейшество отвлекал. И безмолвный лис, горделиво вышагивающий по другую сторону, тоже не давал расслабиться. Но то обстоятельство, что, память мне не до конца отшибло, внушало оптимизм.

Вот останусь одна, — в идеале, подальше отсюда, — и всё-всё вспомню.

Как оказалась посреди всего этого маскарада и что вообще здесь забыла!

При движении светящиеся узоры на лбу у ларсена, на кончиках его длинных острых ушей и на боках двигались! И насчёт хвоста мне, кстати, не примерещилось… Ух!!

Нет, сам хвост был на месте. И не один. Бросая на зловеще-молчаливую зверюгу косые взгляды, я насчитала у ларсена целых шесть хвостов! Или семь. Или даже девять. Светящиеся на кончиках и донельзя плюшево-пушистые, они развивались, или, скорее, колыхались, находясь в непрерывном движении, словно хвосты эти замечательные находились под водой.

У нас-то таких лис не водится. Я уверена.

Конечно, когда из моей подписи цветочки проросли и мотыльки полетели, я, мягко говоря, заподозрила неладное. Ещё более неладное в смысле, насколько это возможно в моей ситуации.

А в своём ли я мире?

Раньше ведь таких чудес за каллиграфией в моём исполнении не наблюдалось!

А уж когда брюнет, который милорд, несколько, хм, видоизменился — быстро сложила два и два. Название империи — «Даркарис» — окончательно подтвердило мои догадки.

Я — попаданка.

Потому что я и правда в другом мире с какого-то перепугу.

С какого, кстати, обязательно выясню!

И это точно не сон, не видения, не галлюцинации.

Слишком уж всё реально.

И брюнет этот, и лис его, и даже эти «плавающие в воздухе» хвосты…

…О том, что «фронт работ» приближается, я сперва почувствовала и лишь затем поняла.

По воплям.

Была у нас в приюте одна нянечка, помню, пожилая уже, а в то время мне так и вовсе бабушкой казалась… Так вот я слышала, как она однажды воспитательнице выговаривала, помоложе и постервозней, за то, что та нас «идиотами» и «дебилами конченными» обозвала.

— Сама ты дура, Оксанка, вот что я тебе скажу, — сказала тогда баба Рина. — Это ж хорошо, когда дети кричат. Значит, живы, здоровы и веселы. Чем плохо?

Оксанка тогда сигарету затушила, плюнула бабе Рине под ноги и, обнажив в красногубом оскале жёлтые зубы, завихляла тощей задницей в сторону кабинки шофёра, угрюмого амбала с золотыми зубами…

«Наследников» темнейшества идиотами ругать было некому и уж они вопили во всю! Ей-богу, приятно послушать!

Вот до мурашек приятно!

Милорд, или кто он, по мере приближения к эпицентру звукового тайфуна на меня всё чаще косился. Ждал реакции, должно быть. И белоснежный ларсен, к слову, косился тоже! Пристально так… Изучающе. Словно тоже пытался понять, раздражают меня детские вопли и визги, или нет?

Да на фоне всех этих бесконечных подколок брюнетистого, который во что бы то ни стало решил вывести меня на чистую воду (я бы, между прочим, сама не отказалась, только кто ж мне поверит!), для меня этот гвалт, — на сотню голосов, не меньше, — звучал слаще пения ангелов!

И был, как и всё здесь, абсолютно реальным.

Даже более, чем.

Разлапистые деревья с цветущими на них розовыми лотосами тоже были более, чем реальны. И изумительного изумрудного оттенка, с каким-то бирюзовым отливом даже, трава. И клумбы с разноцветными бутонами, и нежное журчание фонтанов, и поскрипывание цветного гравия под ногами…

Одно непонятно, чего это меня местное темнейшество феей всё время зовёт?

Я ничего такого-эдакого не ощущаю. Даже руки свои украдкой разглядела — ну мои, точно! Уж что-что, а руки свои я отличу.

О таком феномене, как попадание в чужое тело — читала, как же. И вот оно — точно — исключается! Никаких непривычных ощущений — по крайней мере, с тех пор, как жмот Эскуро, в смысле лорд Эскуро шарик у меня отобрал — не наблюдалось!

Впрочем, в наличии у местного темнейшества дурацкого чувства юмора я уже имела несчастье убедиться.

Видимо, какой сам, такие и наследники.

Неудивительно, что им всем тут до зарезу понадобились уроки хороших манер.

При нашем приближении, вопли, кстати, стихли. Слуги, спешно устраняющие следы «мамаева побоища», сиречь разноцветные кляксы, тряпки и не то палатки, не то шатры, впрочем, основательно покорёженные и присыпанные разноцветными фантиками и цветными обёртками, поклонились с почтением, не забыв забросать меня любопытными взглядами. После чего дезертировали с видимым облегчением на лицах.

Мартышки, то есть, я хотела сказать, наследники обнаружились прямо над нашими головами, на дереве. Что и неудивительно. А вот чему стоило подивиться — их оказалось всего двое. Судя по голубому платьицу и матроске, мальчишка и девчонка. Кажется… Большего сквозь густую листву было не разглядеть.

Поодаль сиротливо валялись детские сандалики, и я лишний раз убедилась, что пол и количество наследников на дереве отгадала верно.

Что ж, двое — это не моя группа на двадцать детей в муниципальном детском саду, где я отрабатываю практику.

Справлюсь.

И уж точно, забрасывать себя помидорами, то есть бомбочками с краской, или чем там они забросали бедную мистрис Потаерх, не дам. Самый эффективный способ отучить ребёнка кусаться — его самого укусить. Не пробовали? А вы попробуйте.

Результат гарантирую.

Считайте педагогическим методом Маши Барашкиной.

С большинством с первого раза срабатывает. А вот с «крепкими орешками» вроде местных наследников, может, и «повторенье — мать ученья» потребуется.

Впрочем, пока дети и не думали кусаться, то есть кидаться.

То ли заготовки с краской закончились, то ли существовало табу на забрасывание бомбочками папандра.

А может, просто устали.

Каким-то шестым чувством я уловила, что все три моих предположения угодили в яблочко. Особенно последнее.

Вот только детская усталость, как известно, обманчива. Спорю на что угодно, и пяти минут не пройдёт, как возня на дереве возобновится…

Лорд задрал голову, высматривая наследников. И ларсен Акишико тоже задрал голову. Причём его жуткий оскал самым волшебным образом трансформировался в улыбку.

Прям собака-улыбака, а не лис.

Лорд тем временем прочистил горло и обратился к наследникам тоном конферансье на утреннике, с занудными нотками неуверенного в себе деревенского учителя, что заставило мои брови иронично приподняться.

— Здравствуйте, дети!

На дереве зашушукались.

Но всё же ответили.

— Здравствуйте, ваше темнейшество!

— Давно не виделись!

Следом раздалось хихиканье.

Лорд же перевёл взгляд на меня и с гордостью развёл руками. Вот, мол, пользуйтесь. Моя метода. И вообще я весь из себя молодец, как ловко с ними.

А мне вот то обстоятельство, что мелочь папашу темнейшеством обозвала, совсем не понравилось.

— Позвольте представить вам вашу новую гувернантку, леди Фрейю Миноре, — тоном, словно он на светском рауте, провозгласил милорд.

Не зря его дети темнейшеством зовут. Ну, реально, тёмный. В смысле отмороженный. Логичнее было бы сперва попросить детей спуститься с дерева.

Но сейчас было не до внеклассного урока хороших манер. У меня тут на дереве ученики разозлились. Они же мне ученики? Или воспитанники? «Питомцы!» — прыснул внутренний голос, и я поспешно спрятала улыбку. Но вот раздражение и даже злость «зверят»-питомцев я сейчас всей кожей ощущала.

После негромкого сердитого шушуканья сверху раздалось звонкое:

— Вы свободны, Минора Фенхель!

— Наша фирма не нуждается в ваших услугах!

— Фенхель! Минора Фенхель! — и сдавленное хихиканье, куда ж без него.

Ну уж нет.

Никаких кличек.

И уж тем более, точно не фенхель!

Терпеть ненавижу вкус этого укропа.

Впрочем, один взгляд его темнейшества вверх — и вопли со смешками тут же стихли.

Не знаю, насколько острый слух у дарков, вот только мои уши прекрасно уловили продолжающееся скандирование «фенхеля» шёпотом.

— Ведите себя прилично, дети! — в голосе темнейшества зазвучали громовые раскаты, и красивые, чётко очерченные губы растянулись в хищной улыбке. — А о том, как вести себя прилично, вам и расскажет ваша новая…

— Вы с ума сошли! — прошептала я, придвигаясь к лорду тьмы вплотную и прежде, чем успела сообразить, что делаю, ткнула его ручкой зонтика в бок.

— М-миледи?! — кажется, кто-то настолько охренел, что даже разозлиться забыл.

И я сейчас о ларсене, если что.

— Ага, она самая, — не стала я спорить и прошептала: — Вы мне эти замашки бросьте: детей пугать!

Хихиканье и перешёптывание наверху затихло. Что и логично: дети — они во всех мирах дети. Стоило нам с темнейшеством перейти на шёпот, как у «мартышек» сразу ушки на макушке.

— Что вы несёте? — возмутился темнейшество шёпотом. — Кто их пугает?

— А вы на себя в зеркало давно смотрели?

— Не далее, чем за мгновение до того, как обнаружил вас в своём шкафу, леди Стрекоза, — прошипел тёмный лорд…

— Я о том, когда в размерах растёте и кожей темнеете! К тому же, ничего не хочу сказать плохого о леди Эскуро, но у вас, похоже, ещё и рога имеются. Я, правда, толком не успела разглядеть, но всё же.

Клянусь, ларсен, чьи уши, как локаторы, были повёрнуты в нашу сторону, на этих словах поперхнулся и закашлялся.

А может, засмеялся?

Нет, бред какой-то.

— Это когда это я при детях, кхм, в размерах увеличивался и рога показывал? — прошептал темнейшество.

— Сейчас чуть было этого не сделали, но я спасла ситуацию, — продолжала я стоять на своём. — И вообще, ваше присутствие затрудняет коммуникацию. Не угодно ли вам прогуляться — ну, не знаю, по своим делам… Смокинг примерить, или что там у вас по расписанию… и оставить нас с детьми наедине ненадолго?

Лорд с ларсеном переглянулись.

Причём в умных глазах лиса явственно читалось: «она сумасшедшая?!»

— Нормальная я, — на автомате ответила зверю, и оба — и тот, что плюшевый, с n-ным количеством хвостов, и тот, что совсем не плюшевый, но тоже тактильно-привлекательный вытаращились на меня во все глаза.

Пользуясь тем, что лорд временно утратил дар речи, пояснила скороговоркой:

— Просто если вы сами перед детьми собственным могуществом бравируете, как, по-вашему, они узнают, что слово — эффективнее грубой силы?

— А с чего вы решили, что это так? — жарко, пожалуй, куда жарче, чем следовало, прошептал лорд и его пальцы легли поверх моих, обхватывающих ручку зонтика.

— С того, что каждый случай — уникален! — не собиралась сдаваться я. — А вы если будете продолжать давить на детей авторитетом, получите наследников, которые чуть что — забрасывают людей всякой гадостью. Ведь есть, наверняка, причина, по которой они не желают общаться с гувернанткой?

Лорд приподнял брови. Видимо, о том, что у любой детской агрессии есть причина, он не задумывался.

— Вот это я и собираюсь выяснить! — решительно тряхнув головой, сообщила я.

План, созревший за пару секунд и казавшийся мне гениальным, имел один ма-аленький, но серьёзный недостаток.

Он не учитывал пределов детского терпения.

Или, точнее, не-терпения.

И того обстоятельства, что не все бомбочки с краской на прошлую гувернантку оказались потрачены. Кое-что и для нынешней осталось.

Для меня то есть.

Это я поняла, когда рука с зонтиком вдруг сама — р-раз! — и вверх взметнулась и зонтик также, сам собой, раскрылся. Я же сперва почувствовала, что цветной бомбочкопад возобновился, и лишь затем это увидела. За любимый зонтик я была спокойна — знала, что ни один «вражеский снаряд» его не коснётся и белоснежности своей моя единорожья прелесть не утратит.

Оценил мою прелесть, а скорее, манёвр, и Ларсен Акишико! Лис, который, на секундочку, размером с телёнка, ломанулся прямо ко мне под ноги! То есть под зонтик! Я на ногах устояла только лишь потому, что ларсен меня своими хвостами придержал.

Темнейшество же под зонтик не полез. Но смотрел на нас с лисом с осуждением. Так что, подозреваю, не полез он ко мне под зонтик исключительно потому, что ларсен проворнее и сообразительнее оказался.

Впрочем, темнейшеству достаточно было рукой махнуть, чтобы разноцветные пузыри мимо летели и ровненько опускались в оставленное кем-то из слуг ведёрко.

Не знаю, что на меня сильнее подействовало — лис, прижимающийся ко мне всей своей немаленькой тушкой, цветной бомбочкопад, на меня, лапочку, направленный, как и издевательское «Фенхель! Фенхель!» или же демонстрация могущества темнейшества, который при всей своей волшебной силе до сих пор контакта с собственными отпрысками не нашёл!

Но изнутри окатило волной бесяще-противоречивых эмоций.

В районе лопаток нестерпимо зазудело!

А после земля взяла и… ушла из-под ног.

Толком испугаться я не успела — спустя каких-то пару секунд я уже сидела на широкой ветке. С раскрытым зонтиком в руке. Напротив меня, на другой ветке, хлопали глазёнками «зверята».

Которые наследники.

Открытые рты их были основательно присыпаны крошками, щёки перемазаны шоколадом. Рядом стояла пустая коробка из-под пирожных, и ещё одна, с тюбиками краски. Не знаю, как они эту краску в пузыри засовывали, но, кажется, я только что накрыла подпольную лабораторию по производству цветных бомбочек.

С самыми, что ни на есть, вещественными доказательствами преступного заговора с целью доведения гувернанток до ручки.

— Э, нет, — сказала я решительно, когда тот «зверёнок», что в матроске, не сводя с меня круглых, широко распахнутых глазёнок, к тюбикам с краской потянулся. — Улики я конфискую.

— Что? — в один голос воскликнули зверята.

Быстро сложив зонтик, я им же крышку на коробке захлопнула. Доверившись инстинктам зонтика, шерд его знает, как это возможно, но мне удалось, я направила его на короб с красками и ящик тут же закачался в воздухе уже над веткой. Затем, также управляя зонтиком, как фея волшебной палочкой, я опустила короб вниз.

Немного не донесла до земли, но его темнейшество поймал.

В последний момент, правда, и шердыхаясь при этом… и, если б не поймал, получил бы этим ящиком по своей чёрной, блестящей на солнце макушке, но всё равно считается!

— Леди Фрейя Миноре! — крикнул темнейшество снизу. — Вы что там делаете?!

— Если дети на контакт не идут, первый шаг должен сделать взрослый! — оптимистично ответила я и подмигнула детям.

— Привет! Меня Маша зовут. То есть Фрейя. Миноре. Маша — как раз от Миноре производное, — выкрутилась я. — А вас?

— Ты — фея, — не спросила, а утвердила, нахмурившись, девочка с таким важным видом, словно в этот самый момент назначала меня на должность феи.

Я вздохнула, покосилась на прозрачные и невесомые крылышки за спиной, которые сладко ныли и трепетали после недолгого полёта, просили ещё и кивнула:

— Похоже, что она самая.

Дети переглянулись.

— Ты не похожа на других гувернанток.

— А если я скажу, всё ещё жду, когда вы представитесь, буду похожа?

Дети переглянулись.

— Всё равно не похожа, — вынесли мне вердикт.

После чего припечатали.

— И нам не нужна гувернантка!

— Даже фея!

Я пожала плечами, не очень-то расстроившись.

Сама уже догадалась.

Я вообще из понятливых.

Про себя же отметила, что даже извазюканные шоколадом, на темнейшество дети непохожи от слова совсем.