Гувернантка из другого мира, или Фея с поличным

Диана Хант

Глава 12 О том, как я смотрелась в зеркало

Что и говорить — на гувернантках здесь не экономят.

Помимо круглой кровати под лёгким балдахином, на которой я сидела, в просторной комнате обнаружился будуарный столик на изящных ножках с зеркалом в раме в цветочках, ещё одно зеркало, на стене, чтобы разглядеть себя в полный рост, шкаф-секретер с витриной, комод в поющих птицах и ещё один шкаф, трёхстворчатый. Распахнутая дверь вела в соседнюю комнату, и я сразу поняла, что та комната тоже моя. Гувернантская в смысле. В проёме двери виднелся угол низкой тахты с цветными валиками, силуэт кресла и круглый журнальный столик. И всё такое добротное, в благородной гамме цвета слоновой кости, в тон полу и потолку. Стены же были тёмно-пудровые, с щедрым добавлением серого. Честно, представить за изящным будуарным столиком корпулентные достоинства мистрис Потаерх не было никакой возможности. Как невозможно было их вообразить и на круглой кровати под легчайшим балдахином-паутинкой.

Порыв броситься к зеркалу был неумолимо задушен иным порывом, спорить с которым не представлялось возможным в силу природы его характера. Распознав безошибочно за одной из дверей уборную, я стремглав устремилась туда.

А вот после меня ждал сюрприз. Потому что в ванной комнате — а это была именно комната, с кушеткой, креслом и столиком, и это помимо самой ванны и прочих удобств — зеркало тоже наличествовало!

И вот когда я к нему приблизилась, и, вдохнув-выдохнув, глаза на своё отражение подняла — челюсть так и отвисла, а колени ослабли. Пришлось ладонями о столешницу опереться.

Потому что зеркало отражало… меня.

Меня!

Только… с крыльями.

Даже волосы моими были! Я на это окрашивание в бирюзу полгода откладывала!.. Только на прошлой неделе сделала!

Вот же шрявь болотная!

Спустя пару секунд я поняла, что каскад бирюзовых локонов в этом мире совсем моим оказался. В смысле, натуральным. Крашеные волосы так не блестят, не сияют здоровьем! А тут… мягкие на ощупь, насыщенно-бирюзовые, да ещё с радужными прядями, точь-в-точь, как в рекламном ролике. Этих крошечных радуг я, кстати, так и не смогла добиться там, в своём мире…

А лицо было моим, привычным… Разве что цвет ровнее, и глаза ещё более голубые стали… хотя это они может, на фоне волос и крыльев так забирюзовели… В остальном же лицо как лицо. Самое обычное.

То есть это я до этого момента своё лицо самым обычным считала.

Но в сочетании с пышущими здоровьем волосами, и с крыльями, прозрачными, и в самом деле, как у стрекозы, но всё же более сложной формы, с ярко-бирюзовыми прожилками, с золотисто-перламутровой пыльцой, в сочетании с этим старомодным, но таким шикарным платьем из мягчайшего бархата с воротником-стойкой и нежным кружевом, я вынуждена была признать: что-то во мне определённо есть.

Но в целом, если честно, я была немного разочарована.

Я-то уж вообразила, раз уж угораздило в тело феи попасть, то окажусь непременно какой-то немыслимой красавицей!..

А на деле… как была Машенькой Барашкиной, так ей и осталась.

Вспомнив, как представилась его темнейшеству Фрешенькой, не выдержала, прыснула.

И стоило моим чертам в зеркале прийти в движение, как я подметила, что всё же… что-то во мне изменилось… эдакое…

Кожа словно сиянием изнутри наполнилась.

И даже… светится как будто?

Я прищурилась.

Но рассмотреть себя детально мне не дали.

Завопили по ту сторону двери.

И этот голос я тоже узнала с лёгкостью.

— А-ага-а!! — тоном обличительницы всея и всех возопила мистрис Сапота. — Упорхнула! Что и требовалось доказать! А что я говорила! Я сразу, как её увидела, сказала: притворщица!

— Как же, мистрис Сапота, вы говорили, как же! — поддакнул другой женский голос и с нескрываемым ехидством добавил: — А милорд-то её на руках нёс! Хорошо, хоть не к себе ж в спальню…

— Ну так она только оттуда! — запальчиво перебила мистрис Сапота и затараторила: — Что за несчастья обрушились на правящий дом! Император мёртв! Дети нестабильны! Самые лучшие тёмные магистры бессильны против их про̀клятого дара! Гувернантки бегут, как пикси с падающего корабля! А ещё этот бал в честь наследников!.. И — о горе нам! — солдафон во главе импери…

И вдруг воцарилась звенящая тишина.

Даже через дверь я отчётливо услышала шлепок и поняла, что мистрис Сапота поспешно пляснула себя по губам. Рот себе закрывая.

Какое-то время не раздавалось ни звука.

А потом мистрис Сапота заговорила совсем другим тоном.

— А скажи-ка мне, многоуважаемая Апсхиса, что ты добавила в рогалики для… этой?

С трудом сдерживая смех, Апчхиса ответила:

— Как вы и распорядились, мистрис Сапота, положила немного честнотра̀вы, — серьёзный тон давался женщине всё сложнее. — Чтобы вывести, значит, нахалку летучую на чистую воду.

И не удержалась, прыснула уже.

Но тут же умолкла, видимо под взглядом заботистой мадамы.

— Я распорядилась, чтобы… в… пирожные! — возмутилась мистрис Сапота, которая, оказывается, находилась под действием местного зелья правды. Ещё, значит, и ругалик, мне принесённый, спёрла!

Никак не нажрётся.

Голос мистрис дрогнул, но всё же она справилась с собой и возвестила чопорно:

— Я распоряжусь, чтобы перестелили простыни.

Прозвучали удаляющиеся шаги, затем что-то звякнуло, после чего вновь раздались шаги и воцарилась тишина.

Выскользнув из ванной, я, захлёбываясь слюной, метнулась аккурат на запах съестного, а именно — к серебряному подносу на круглом столике. Обоняние у голодной феи, оказывается, как у волчицы!

Конец ознакомительного фрагмента.