Гувернантка из другого мира, или Фея с поличным

Диана Хант

Глава 1 О том, как я сидела в шкафу

О том, как я сидела в шкафу

Дверь бесшумно распахнулась и впустила внутрь мужчину. После чего с той же беззвучной подобострастностью вернулась на место. В принципе, дверь эту, в вензелях и штапиках, с резьбой и благородной патиной, можно было понять.

Уж очень хорош оказался вошедший.

Был он высоким, широкоплечим и черноволосым. А ещё он был в смокинге, весь такой лощёный, словно с полос светской хроники.

То, что на мужчине именно смокинг, я по обшитым шёлком лацканам поняла. И по форме, конечно. Законодательницей мужских мод я, понятно, никогда не была, но уж смокинг от того же фрака или обычного пиджака отличу.

Надо отметить, сидел на мужчине «пиджак для курения» идеально. Даже больше того: естественно. Будто вторая кожа. Подумалось вдруг, что такие индивиды, как этот брюнет прямо в смокингах и рождаются. А затем, по мере взросления, сбрасывают устаревшие модели, как змеи шкурку.

Губы невольно тронула улыбка.

Придёт же такая чушь в голову!

Но что там смокинг — лицо вошедшего также требовало самого пристального внимания!

Хотя бы потому, что оно было безупречным, загорелым и очень располагающим к себе. Открытым. Немного уставшим и задумчивым, но мужчину это совсем не портило. Даже наоборот. Складка между бровями напоминала, что передо мной живой человек, а не плод воображения. А плотно сжатые, чётко очерченные губы над волевым подбородком выдавали твёрдость характера.

Мужчина пересёк комнату широким шагом и, сняв «шкурку», небрежно бросил её… куда именно бросил, я не разглядела. Я вообще только сейчас поняла, что смотрю на брюнета из-за приоткрытой двери или даже из щели какой-то выглядываю… То, что он меня не видел и не подозревал о моём местонахождении, успокаивало и несуразно смешило. Но смех сдерживать удавалось.

К счастью.

Мне, наверное, на этом моменте задуматься бы, а что я вообще делаю в каком-то тёмном и тесном месте, из которого отрывается вид на незнакомых мужчин, но задуматься не получилось.

Во-первых, потому, что сидеть со скрещенными перед собой ногами на чём-то мягком было чертовски удобно, а во-вторых, наблюдать за роскошным брюнетом — было ещё и занимательно!

Хорош, очень хорош!

Когда вслед за смокингом полетел жилет, я облизала внезапно пересохшие губы… И часто заморгала, стоило судьбу жилета с «курительным пиджаком» повторить и белоснежной сорочке.

Сглотнув слюну, я уставилась на покрытое бронзовым загаром мужское тело. Внушительные грудные мышцы, плоский живот в симметричных кубиках, косые мышцы пресса, увитые мускулами руки с широкими ладонями и длинными музыкальными пальцами… Удивительно, что эти фантастически красивые кисти мужчины я заметила только сейчас, когда он разделся по пояс. Просто смотреть на этого горячего красавца с каждой снятой вещью становилось всё более… ослепительнее, что ли. Невыносимее!

Нет, я понимаю, это всего лишь голый по пояс мужчина.

И в наш век культа тела и моды на всех этих фитоняшей, где что ни реклама или блокбастер, так у героев тела̀ непременно как у богов… вроде бы ничего особенного, но всё же…

Я и не думала, что мужчина может быть настолько красив!

Вот только останавливаться на достигнутом, то есть на своей полу-обнажённости, коварный брюнет, похоже, не собирался!

Развернувшись широкой, в буграх мышц под гладкой загорелой кожей, спиной, он принялся расстёгивать и брюки!

Сглатывать больше было нечего, потому что в горле стремительно пересохло.

Зажмурившись, я опустила голову, чуть помотав ей. А когда открыла глаза, темнота, в которой я находилась, вдруг перестала быть таковой.

От моих ладоней поднималось мерное, розовато-голубое сияние.

Оно стекало прямо по воздуху, на колени, окутывало пространство по сторонам нежной мерцающей дымкой… Высвечивало из тьмы пиджаки на вешалках, а, может, и смокинги, подижь ты, и сложенные брюки… мужские.

Так я же в шкафу!

Большом довольно-таки, но в шкафу!

Можно было и раньше догадаться. И я бы наверняка догадалась, если б не загорелый брюнет, устроивший стриптиз!

Стоп.

А что я делаю в шкафу… к тому же не в своём, а у какого-то совершенно незнакомого мужчины?!

Мысль, вопреки всей своей разумности и уместности была какой-то вялой, ускользающей.

Внимание неудержимо влекло к раскрытым ладоням. То есть к чудесному разноцветному сиянию над ними. Сияние, как оказалось при детальном рассмотрении, исходило вовсе не от меня, а от прозрачного шара, что я держала в раскрытых руках. Его мерцающий свет был приятным, завораживающим. Впрочем, и тяжесть этого шара была приятной, и размер, и гладкие бока… вся эта светящаяся штука приятной была до невозможности, прям до розовых бабочек перед глазами!

Так бы всю жизнь держала и гладила…

Хорошо…

Показалось, что где-то вдали хлопнуло.

Окно? Дверь?

Ай, какая разница, у меня тут шар всё сильнее светится! И щекочется как будто… Причём изнутри щекочется! И где-то в районе лопаток. Там прям сладко так чешется!

Следом раздались шаги. Сопровождаемые странным цокотом по паркету.

Клац-клац. Клац-клац. Клац-клац.

Но всё это далеко и неважно, а шарик, родненький, красивенький, здесь и сейчас и ничего важнее его быть не может!

Если б не умопомрачительный брюнет, остановившийся на самом интересном, нипочём бы глаз от чудного шарика не оторвала!

А оторвав, сдавленно пискнула.

Даже не знала, что так тонко умею.

А всё потому, что, просунув морду в распахнутую дверцу моего шкафа, прямо на меня смотрел… смотрела… смотрело…

А-а-а-а!!!

Больше всего существо напоминало лису! Белоснежную! Но…

Размером с телёнка!

Со светящимся голубым узором на лбу и кончиках длинных и острых, как сабли, ушей! С ледяным огнём в тёмно-синих глазах! Взгляд зверя был пристальным, оценивающим. Он буквально прошивал насквозь. Заставлял каждой клеточкой кожи ощутить, что меня вот прямо сейчас изучают на предмет — угроза я или добыча.

По-прежнему не издавая ни звука, зверь недвусмысленно задрал верхнюю губу. Зубы у него оказались размером с фалангу, а клыки буквально с мой мизинец!

Спасибо, конечно, за наглядность, но о том, что передо мной хищник я и без того догадалась… тут сложно, в принципе, не догадаться.

И всё же лис этот белоснежный, с плюшевой шерстью и чёрной пуговкой, нет, всё же пуговищей носа был такой красивый, что испугаться просто не вышло.

Не получилось. Совсем.

И ещё узоры эти на лбу у него, чем-то на кельтские письмена похожие…

Ну красиво же!

— Что там, Акишико? — раздался глубокий и низкий мужской голос.

Приятный, чтоб меня, до мурашек! Бархатистый такой! М-м-м…

Я ж как лиса-то увидела, о брюнете и думать забыла!

И вообще смысл происходящего доходил почему-то с трудом. Словно разноцветная дымка шара опутывала своей сетью не только пространство, но и мозг.

Шар! Больше всего хотелось снова посмотреть на него!

Но и лиса рассматривать хотелось!

И голос слушать…

Словом, можно, я у вас тут в шкафу поживу, а то так пить хочется, что аж переночевать негде?

— Эй, дружище, ты ведь так все рубашки мне там обслюнявишь.

Не верьте тому, кто скажет, что у лис (или кто этот чудный зверь?) нет мимики. Всё у них есть. И ещё как причём. Тем более у таких огромных!

И я буду не я, если лис не покосился назад с осуждением в умных глазах и не поджал брезгливо губы. Я с трудом подавила порыв утешить беднягу. Как можно вообще допустить, что зверь с такими умными глазами что-то там обслюнявит? А и обслюнявит — не жалко.

Тут шмотья, как у испанской инфанты!

Каким-то чудом моя рука вдруг оторвалась от шара и потянулась к белоснежной морде. Зверь не шелохнулся. Но верхнюю губу не опустил.

Но и выше ведь не задрал!

Наверное, хороший знак, а?

В этот миг створки шкафа распахнулись, по глазам ударил яркий свет, и я зажмурилась. А когда «разжмурилась», на меня свысока смотрел тот самый брюнет.

Только лишь в этот самый яркий свет облачённый!!!

Фух, ещё и в полотенце.

Небрежно обёрнутое вокруг стройных и крепких бёдер…

Я так и замерла. С открытым ртом и застывшей в воздухе рукой. Столкнувшись взглядом с брюнетом, глаза тут же опустила.

Из-за света, бьющего в глаза, естественно…

Но всё же мало помог прерванный зрительный контакт восстановлению душевного равновесия. А всё потому, что ноги у индивида оказались под стать торсу, рукам, лицу и даже смокингу. Всему, в общем.

Мускулистые такие и ровные.

— Угу… — донеслось сверху ироничное. — Акишико, у нас тут, значит, ещё одна леди Стрекоза. Пора переименовывать собственный шкаф в фееловку.

А? Что? Это он вообще о ком? О чём? Стрекоза? Фееловка?

— Интересная находка, — продолжал между тем брюнет. — Даже, я бы сказал, забавная. Не сказать, правда, чтоб неожиданная. Или нежданная. Но я рассчитывал, что следующая летунья попытается умыкнуть Маори не раньше бала в честь наследников…

По-прежнему не поднимая взгляда, я часто заморгала.

О чём он говорит? Какой бал? Какие наследники? Какой ещё Маори?!

— А вы, должно быть, решили опередить своих крылатых сестёр, леди Стрекоза?

Молчу. Потому что непонятно ведь, к кому он обращается. Если ко мне, то какая я ему стрекоза? И к чему это издевательское «леди»?

— Не советую, кстати, делать резких движений, — сказал брюнет после того, как я подняла взгляд на белоснежное полотенце и невольно отпрянула. — Вы же понимаете, что с вами сделает ларсен за кражу Маори?

— Ларсен?

Должно быть это снежный лис! Акишико который!

Стоп. Кражу?!

— Это какая-то ошибка! Я не воровка! — я запоздало замотала головой.

— Сказала фея, которую поймали с поличным.