Виконт, который любил меня

Джулия Куин, 2000

Неисправимый холостяк и повеса виконт Энтони Бриджертон наконец надумал обзавестись супругой. Но свадьбе угрожает катастрофа – ведь старшая сестра невесты решительно против кандидатуры жениха. Кейт Шеффилд уверена – такой мужчина, как Бриджертон, никогда не станет приличным мужем. Она не подпускает виконта даже близко к своей сестре. Итак, война. И ни Энтони, ни Кейт не намерены выйти из нее побежденными. Но чем дальше, тем сильнее их тянет друг к другу, а раздражение сменяется пылкой страстью, от которой не спасают ни разум, ни гордость… Больше интересных фактов об этой книге читайте в ЛитРес: Журнале

Глава 3

Виконта Бриджертона заметили танцующим и с мисс Кэтрин Шеффилд, старшей сестрой прекрасной Эдвины. Это может означать одно: внимания автора не избежало то обстоятельство, что старшая мисс Шеффилд стала пользоваться небывалым успехом со времени странного и неожиданного заявления младшей мисс Шеффилд на музыкальном утреннике Смайт-Смитов. Кто и когда слышал о девушке, нуждающейся в разрешении сестры, чтобы выйти замуж? Кроме того, автор хотел бы знать, кто решил, что слова «Смайт-Смит» и «музыкальный утренник» имеют право употребляться в одном предложении?! Автор посетила одно из этих собраний и не услышала ничего, что могло бы хоть отдаленно считаться музыкой.

«Светская хроника леди Уистлдаун»,22 апреля 1814 года

Кейт с досадой поняла, что ничего не сможет поделать. Он виконт, она — ничтожество из Сомерсета. Оба стоят посреди переполненного бального зала. И не важно, что она невзлюбила его с первого взгляда. Придется танцевать с ним.

— Совершенно ни к чему тащить меня, — прошипела она.

Энтони картинно ослабил хватку.

Кейт стиснула зубы и поклялась себе, что этот человек никогда не женится на ее сестре. Слишком он холоден, слишком высокомерен. И пусть она немного несправедлива, но он слишком красив, а бархатные карие глаза и волосы абсолютно одного оттенка! Высок, выше шести футов, хотя, вероятно, не более чем на дюйм, а губы, хоть и классических очертаний (Кейт достаточно серьезно изучала искусство, чтобы выносить подобные суждения), чересчур плотно сжаты, словно он не умел улыбаться.

— А теперь, — бросил Энтони, как только ноги стали двигаться в ритм знакомой мелодии, — вы объясните, почему ненавидите меня?

Кейт сбилась с такта и наступила ему на ногу. Ничего не скажешь, человек он прямой.

— Прошу прощения?

— И совершенно ни к чему калечить меня, мисс Шеффилд.

— Уверяю, это вышло совершенно случайно.

Тут она сказала правду, хотя не слишком жалела об очередном доказательстве собственной неуклюжести.

— Интересно, почему мне трудно поверить вам? — задумчиво спросил Энтони.

Кейт поспешно решила, что честность будет ее лучшей стратегией. Поэтому она ответит искренностью на искренность.

— Возможно, — коварно улыбнулась она, — потому что знаете: приди мне в голову нарочно наступить вам на ногу, я бы так и сделала.

Он запрокинул голову и рассмеялся. Такой реакции она не ожидала. Правда, если хорошенько подумать, она сама не знала, на какую реакцию рассчитывала, но уж точно не на такую.

— Прошу вас быть более сдержанным, милорд, — настойчиво прошептала она. — Люди начинают оборачиваться.

— Люди стали оборачиваться две минуты назад, — парировал он. — Нечасто такой человек, как я, танцует с такой женщиной, как вы.

Укол был метко направлен, но, к несчастью для него, не попал в цель.

— Неверно, — дерзко ответила Кейт. — Вы уж точно не первый из влюбленных в Эдвину идиотов, пытающихся завоевать ее благосклонность, ухаживая за мной.

— Значит, не поклонники, а идиоты? — широко улыбнулся Энтони.

Поймав его взгляд, Кейт поразилась неподдельно веселому блеску в этих бархатных глазах.

— Надеюсь, вы не собирались скормить мне столь восхитительную приманку, милорд?

— И вы, конечно, не клюнули, — кивнул он.

Кейт опустила глаза, решив посмотреть, нельзя ли будто случайно снова наступить ему на ногу.

— У меня очень жесткие туфли, мисс Шеффилд, — заметил он.

Она резко вскинула голову.

Уголок его губ скривился в издевательской усмешке.

— А также зоркий взгляд, — добавил он.

— Очевидно, так и есть. Придется мне смотреть в оба, особенно в вашем присутствии.

— Боже правый, — протянул Энтони, — неужели это комплимент? Пожалуй, меня может хватить удар от потрясения!

— Если желаете считать это комплиментом, не мне вам возражать, — беспечно бросила Кейт. — Вряд ли вы получите еще один.

— Вы раните меня, мисс Шеффилд.

— Означает ли это, что ваша кожа не так жестка, как туфли?

— О, разумеется!

Кейт невольно рассмеялась, прежде чем поняла, что делает:

— Этому трудно поверить.

Подождав, пока ее улыбка растает, Энтони холодно процедил:

— Вы не ответили на мой вопрос. Почему вы меня ненавидите?

Кейт попыталась что-то сказать, но на миг потеряла дар речи. Она не ожидала, что он снова поднимет эту тему. Во всяком случае, надеялась на это.

— Вы ошибаетесь, милорд. Я не питаю к вам ненависти, — ответила она, с величайшей осторожностью выбирая слова. — Я даже не знаю вас.

— Близкое знакомство не всегда служит основанием для ненависти, — мягко пояснил Энтони, глядя на нее с убийственной прямотой — Ну же, мисс Шеффилд, вы отнюдь не кажетесь мне трусихой. Отвечайте!

Но Кейт продолжала молчать. Виконт прав, она заранее была настроена против него. И уж конечно, не собиралась благословлять его на ухаживания за Эдвиной. Она ни на секунду не верила, что остепенившиеся повесы становятся лучшими мужьями. И втайне считала, что повеса вообще не способен остепениться.

Но виконт вполне мог бы преодолеть ее предубеждения. Мог бы стать очаровательным, искренним и чистосердечным и убедить ее, что все газетные истории — гнусные сплетни или, во всяком случае, сильно преувеличены. Что он вовсе не самый мерзкий распутник, которого Лондон видывал с начала этого века. Мог бы заверить, что у него имеется свой кодекс чести, что он человек честный и высоких моральных принципов…

Если бы он с самого начала не сравнил ее с Эдвиной.

Столь очевидной лжи она вынести не могла. Конечно, она не уродлива: и лицо, и фигура достаточно приемлемы. Но она никоим образом не может сравниться с Эдвиной! Младшая сестра — настоящий бриллиант чистой воды, а она, Кейт — всего лишь скромный полудрагоценный камешек. И если этот человек утверждает иное, значит, у него имеются какие-то скрытые мотивы, поскольку он явно не слеп. Он мог бы отпустить ей любой пустой комплимент, и она приняла бы этот комплимент как обычную вежливость джентльмена. И даже могла бы чувствовать себя польщенной, имей его слова хоть какое-то отношение к истине. Но сравнить ее с Эдвиной… Кейт обожала сестру. Действительно обожала. И лучше других знала, что сердце Эдвины столь же прекрасно и чисто, как ее лицо. Не хотелось думать, что она ревнует, но все же… это сравнение почему-то больно ее уязвило.

— Я не питаю к вам ненависти, — повторила она, упрямо уставившись на его подбородок. Она терпеть не могла трусости, особенно в себе, поэтому вынудила себя смело встретить его взгляд. — Но я обнаружила, что вы не можете мне нравиться.

Что-то в его глазах подсказало ей, что он ценит ее суровую честность.

— Но почему же? — мягко спросил он.

— Могу я быть откровенной с вами?

Его губы дернулись в невеселой усмешке.

— Прошу вас.

— Сейчас вы танцуете со мной, потому что решили ухаживать за моей младшей сестрой. Это меня не волнует, — поспешно заверила Кейт. — Я привыкла к знакам внимания со стороны поклонников Эдвины.

Очевидно, Кейт совершенно забыла об осторожности, и Энтони едва успел отдернуть ногу, прежде чем она снова наступила на нее. Он с интересом отметил, что Кейт сейчас использует слово «поклонники» вместо «идиоты».

— Пожалуйста, продолжайте, — пробормотал он.

— Вы не тот человек, которого я хотела бы видеть мужем Эдвины, — просто сказала она. Сейчас она была совершенно искренна, а умные карие глаза смотрели ему в лицо. — Вы повеса. Распутник. Ваша репутация общеизвестна. Будь моя воля, я не подпустила бы вас к сестре и на десять футов!

— И все же, — усмехнулся Энтони, — я сегодня танцевал с ней.

— И больше этого не повторится.

— Разве вы имеете право решать судьбу Эдвины?

— Эдвина доверяет моему суждению, — чопорно ответила Кейт.

— Понятно, — с таинственным видом кивнул Энтони. — Весьма интересно. А я считал, что Эдвина — человек взрослый.

— Ей всего семнадцать!

— А вы в двадцать лет считаете себя древней старухой?

— Мне двадцать один, — выдавила Кейт.

— И это делает вас истинным экспертом по части мужчин, а особенно мужей. Вы уже побывали замужем?

— Вы прекрасно знаете, что я еще девица, — процедила Кейт.

Энтони сдержал улыбку. Бог видит, до чего же забавно дразнить старшую мисс Шеффилд!

— Думаю, — медленно произнес он, — что до сих пор вам было сравнительно несложно манипулировать мужчинами, которые стучались в дверь вашей сестры. Верно?

Кейт хранила каменное молчание.

— Так верно?

Наконец она коротко кивнула.

— Я так и думал, — пробормотал Энтони. — Похоже, вы делите их на достойных и недостойных.

Кейт ответила таким негодующим взглядом, что он едва удержался от смеха. Если бы они не танцевали, он, возможно, погладил бы подбородок, притворяясь погруженным в глубокие размышления. Но поскольку руки были заняты, пришлось довольствоваться склоненной набок головой и удивленно вскинутыми бровями.

— Я думаю также, — добавил он, — что вы сделали большую ошибку, надеясь манипулировать мной.

Губы Кейт были сжаты в суровую прямую линию. Но она все же разомкнула их ровно настолько, чтобы произнести:

— Я не стремлюсь манипулировать вами, лорд Бриджертон. Мне просто нужно держать вас подальше от моей сестры.

— И это лишний раз доказывает, мисс Шеффилд, как мало вы знаете мужчин. — Он нагнулся ближе, овевая горячим дыханием ее щеку.

Кейт вздрогнула. Он знал, что она вздрогнет! И коварно улыбнулся.

— Для мужчин нет ничего более заманчивого, чем брошенный вызов.

Музыканты отложили инструменты. Но Кейт и Энтони по-прежнему стояли посреди зала, глядя в глаза друг другу. Наконец Энтони взял Кейт за руку, но прежде чем увести, шепнул на ухо:

— А вы, мисс Шеффилд, бросили мне самый восхитительный в мире вызов.

Кейт наступила ему на ногу. Сильно. Достаточно для того, чтобы с его губ сорвался совершенно не присущий повесе и распутнику слабый крик. Однако, когда он яростно уставился на нее, она спокойно пожала плечами:

— Это мой единственный способ защиты.

Глаза виконта потемнели:

— Вы, мисс Шеффилд, угроза благополучию окружающих вас людей.

— А вам, лорд Бриджертон, необходимы туфли из кожи потолще.

Рука, лежавшая на ее предплечье, судорожно сжалась.

— Прежде чем я верну вас в безопасное общество бдительных маменек и старых дев, нам нужно кое-что прояснить.

Кейт затаила дыхание. Ей не понравился его жесткий тон.

— Я собираюсь ухаживать за вашей сестрой. И если решу, что ей пойдет титул виконтессы Бриджертон, сделаю ей предложение и женюсь.

Кейт резко вскинула голову. Из глаз ее буквально вырвалось пламя.

— Полагаю, вы вообразили, будто имеете право решать судьбу Эдвины. Не забывайте, милорд, что если, по вашему мнению, ей и пойдет титул виконтессы, она может посчитать иначе.

Энтони усмехнулся с уверенностью мужчины, которому никто и никогда не перечил.

— Если я попрошу руки Эдвины, она не откажет!

— Пытаетесь намекнуть, что еще ни одна женщина не говорила вам «нет»?

Не ответив, он слегка приподнял бровь. Очевидно, предоставил ей делать собственные выводы.

Кейт грубо вырвала руку и, дрожа от гнева, ярости, ненависти и нешуточного страха, направилась к тому месту, где стояла мачеха.

К несчастью, у нее возникло ужасное предчувствие, что он сказал правду. И если устоять перед ним действительно невозможно…

Кейт содрогнулась. Похоже, они с Эдвиной попали в беду. Большую, большую беду.

На следующий день, как всегда, после большого бала, гостиная Шеффилдов была уставлена букетами. К каждому была прикреплена небольшая белая карточка с надписью: «Для Эдвины Шеффилд».

Кейт поморщилась, подумав, что простого «мисс Шеффилд» было бы вполне достаточно. Впрочем, трудно осуждать поклонников Эдвины, хотевших, чтобы их цветы попали именно к той мисс Шеффилд, которой были посланы. Правда, вряд ли кто-то мог бы ошибаться на этот счет. Цветочные аранжировки обычно посылались Эдвине. И в этом не было ничего особенного: каждый букет, прибывавший в резиденцию Шеффилдов за последний месяц, адресовался Эдвине.

Однако Кейт нравилось думать, что смеяться последней будет именно она. От цветочного аромата Эдвина, как обычно, начинала чихать, поэтому букеты уносили в комнату Кейт.

— Какое прекрасное создание, — шептала она, любовно гладя лепестки безупречной орхидеи. — Думаю, твое место на тумбочке у моей кровати. А вы…

Она нагнулась, чтобы понюхать белоснежные розы.

— Вы будете потрясающе выглядеть на моем туалетном столике.

— Вы всегда разговариваете с цветами?

Кейт круто развернулась при звуках низкого мужского голоса. Господи Боже, да это лорд Бриджертон в голубом утреннем сюртуке. Мужчина просто не имеет права быть таким красивым! Но какого дьявола он тут делает?

Она непременно должна его спросить!

— Какого дья…

Она вовремя осеклась. Нельзя позволить этому человеку низвести ее до такого состояния, когда уже не понимаешь, что говоришь… как бы часто ни сыпала она проклятиями, про себя, разумеется.

— Что вы здесь делаете?

Пожав плечами, он стал расправлять гигантский букет, который до этого держал под мышкой. Розовые розы. Совершенной красоты бутоны. Они были прелестны. Простые и элегантные. В точности такие, какие она выбрала бы для себя.

— Полагаю, обычай позволяет поклонникам наносить визиты предмету своего обожания, не так ли? Или я неверно прочел руководство по этикету?

— Я хотела спросить, — проворчала Кейт, — как вы вошли? Никто не объявил о вашем визите.

Виконт кивком показал в сторону холла:

— Самым обычным образом. Постучал в дверь.

Негодующий взгляд Кейт, раздраженной его сарказмом, не помешал виконту продолжать:

— Как ни удивительно, мне открыл ваш дворецкий. Я дал ему карточку, он взглянул на нее и провел меня в гостиную. И хотя я предпочел бы изобрести некую хитроумную интригу, с помощью которой проник к вам в дом, на деле все было вполне просто и обыкновенно.

— Негодяй дворецкий, — пробормотала Кейт. — Ему полагается узнать, дома ли мы, прежде чем впускать гостей.

— Может, ему уже объяснили, что для меня вы дома при любых обстоятельствах.

— Я не давала ему таких указаний! — вспылила Кейт.

— Нет, — усмехнулся лорд Бриджертон, — я на это и не надеялся.

— И Эдвина тоже.

— Возможно, ваша матушка? — продолжал издеваться Энтони.

Ну разумеется!

— Мэри! — простонала Кейт, поняв, кто виновник.

— Вы называете ее по имени? — вежливо осведомился Энтони.

Кейт кивнула.

— Собственно говоря, она моя мачеха. Вышла замуж за моего отца, когда мне было три года. Не знаю, почему я так и зову ее Мэри. Так уж получается, — недоуменно пожала она плечами.

Энтони не сводил с нее глаз, и Кейт вдруг сообразила, что только сейчас позволила этому человеку, — своей немезиде, — заглянуть в крошечный уголок своей жизни. С языка были готовы сорваться слова извинения: бессознательная реакция на собственную глупую болтовню. Но она не хотела просить прощения у этого человека даже за невольные проступки, так что вместо этого сказала:

— Боюсь, Эдвина сейчас на прогулке, так что вы зря приехали.

— О, в этом я сомневаюсь, — отозвался Энтони, протягивая цветы.

Кейт внезапно заметила, что это не один большой букет, а три маленьких.

— Этот — для Эдвины, — пояснил он и положил первый на пристенный столик. А этот… — Он проделал то же самое со вторым. — …для вашей матушки.

В руке у него остался последний букет. Кейт оцепенела от шока, не в силах оторвать глаз от совершенных в своей прелести розовых бутонов. Конечно, она знала, в чем дело. Он старается произвести впечатление на Эдвину, но, черт возьми, кроме него, ни один мужчина не дарил ей цветов, и до этого момента она не подозревала, как хочет, чтобы кто-то это сделал.

— Это, — сказал он наконец, протягивая ей розы, — для вас.

— Спасибо, — нерешительно пробормотала она. — Они изумительны.

Она нагнулась, чтобы понюхать росистые бутоны, и зажмурилась от удовольствия, когда ощутила нежное благоухание.

— С вашей стороны так любезно — подумать обо мне и Мэри.

Он учтиво склонил голову:

— Я рад доставить вам удовольствие. Должен признаться, что поклонник моей сестры однажды принес цветы матушке. Я редко видел, чтобы она приходила в такой восторг.

— Ваша матушка или сестра? — дерзко уточнила Кейт.

— Обе, — улыбнулся Энтони.

— А что случилось с поклонником? — не унималась она.

Улыбка Энтони стала поистине дьявольской:

— Женился на моей сестре.

— Пфф! Не будьте так уверены, что история повторится. Но…

Кейт закашлялась, не особенно желая откровенничать, однако не в состоянии лгать в такой момент.

— Но цветы действительно чудесны, и… и это такой трогательный жест! — Слова не шли с языка, но Кейт решительно сглотнула комок, застрявший в горле. — И я его ценю.

Энтони слегка подался вперед. Темные глаза сейчас напоминали расплавленный шоколад.

— Добрые слова, — задумчиво протянул он. — И обращенные ко мне, не больше и не меньше! Видите, это оказалось вовсе не так трудно.

В эту минуту Кейт, нагнувшаяся над цветами, неестественно выпрямилась.

— Похоже, у вас просто дар говорить неуместные вещи!

— Только там, где речь идет о вас, дорогая мисс Шеффилд. Уверяю, что другие женщины ловят каждое мое слово.

— Да, я читала, — бросила она.

Его глаза загорелись.

— Так вот из чего вы составили свое мнение обо мне! Конечно! Достопочтенная леди Уистлдаун! Мне следовало догадаться! Боже, с каким наслаждением я удушил бы эту особу!

— А я нахожу ее остроумной и наблюдательной, — возразила Кейт.

— Еще бы! — буркнул он.

— Лорд Бриджертон, — выдавила Кейт, — не думаю, что вы явились с целью оскорблять меня. Вы не хотите оставить Эдвине записку?

— Пожалуй, нет. Боюсь, что мое послание не доберется до Эдвины в первоначальном виде.

Это уж слишком!

— Я никогда бы не унизилась до лжи и интриг! — дрожащими губами выговорила Кейт. Имей она меньше самообладания, наверняка вцепилась бы ему в глотку. — Ваши грязные намеки порочат меня!

— Я уже высказался, и с этим ничего не поделаешь, — с раздражающим спокойствием ответил Энтони. — Дело в том, что я не слишком хорошо вас знаю, кроме того, вы торжественно поклялись не подпускать меня к вашей сестре даже на десять футов. Признайтесь честно: будь вы на моем месте, согласились бы оставить записку?

— Если надеетесь завоевать благосклонность сестры, обворожив меня, у вас это не слишком хорошо получается, — ледяным тоном заявила Кейт.

— Я это вижу, — кивнул Энтони. — Мне не следовало бы провоцировать вас. Но я не мог удержаться. — Залихватски улыбнувшись, он беспомощно поднял руки. — Как я могу оправдаться? Вы производите на меня странный эффект, мисс Шеффилд.

Кейт с досадой поняла, что его улыбка — оружие, перед которым невозможно устоять. Ноги внезапно ослабели. Сесть… ей необходимо немедленно сесть.

— Прошу вас, садитесь, — пригласила она, показав на диван, обитый синим дамастом, и почти подковыляла к стулу в противоположном конце комнаты. Ей не хотелось задерживать виконта, но она не могла сесть сама, не предложив ему того же, а коленки положительно подгибались!

Если виконт и заподозрил что-то неладное в столь внезапном взрыве учтивости, то не показал вида. Вместо этого он взял с подушки длинный черный футляр и положил на стол, прежде чем устроиться на диване.

— Это музыкальный инструмент? — осведомился он, показывая на футляр.

— Флейта, — кивнула Кейт.

— Вы играете?

Она покачала головой, но тут же призналась:

— Пытаюсь научиться. Я начала брать уроки только в этом году.

Очевидно, он вполне удовлетворился ответом, потому что вежливо спросил:

— Как по-вашему, когда вернется Эдвина?

— Не раньше, чем через час. Мистер Бербрук повез ее кататься в парк.

— Найджел Бербрук? — с трудом выдавил виконт.

— Да, а что тут такого?

— У этого человека больше волос, чем мозгов. Гораздо больше.

— Но он лысеет! — не выдержала Кейт.

— И если это не доказывает моей правоты, не знаю, какие еще доводы вам привести! — поморщился виконт.

Кейт, пришедшая к тем же самым выводам насчет ума мистера Бербрука или отсутствия такового, все же не удержалась от упрека:

— Разве не считается дурным тоном оскорблять своих собратьев-поклонников?

Энтони тихо фыркнул:

— Это вовсе не оскорбление, а чистая правда. В прошлом году он ухаживал за моей сестрой. Вернее, пытался. Дафна делала все, чтобы его обескуражить. Он довольно славный парень, бесполезно это отрицать, но не из тех, с кем вы захотели бы построить корабль, оказавшись на необитаемом острове.

Тут перед Кейт предстала странная и неприличная картина: виконт, попавший на необитаемый остров. Одежда, превратившаяся в лохмотья, кожа, зацелованная солнцем. По телу вдруг растеклось неприятное тепло.

Энтони, склонив голову набок, насмешливо рассматривал ее:

— Скажите, мисс Шеффилд, вы хорошо себя чувствуете?

— Прекрасно! — рявкнула она. — Просто великолепно! Почему вы спрашиваете?

— Вы почему-то раскраснелись.

Он подался вперед, пристально всматриваясь в ее лицо. Она действительно не слишком хорошо выглядела.

Кейт принялась обмахиваться веером.

— Здесь немного жарко, не находите?

Энтони медленно покачал головой.

— Нисколько.

Кейт с тоской посмотрела на дверь:

— Интересно, что так задержало Мэри?

— Вы ее ждете?

— Не в ее привычках оставлять меня одну в обществе мужчины.

— Одну?

Последствия подобной ситуации были самыми пугающими. Энтони вдруг представил, как его ловят в сети брака со старшей мисс Шеффилд, и от ужаса на лбу выступил холодный пот. Кейт так не походила на остальных дебютанток своего круга, что он вообще забыл строжайшее правило светского общества, по которому молодой девушке не полагалось оставаться наедине с джентльменом, не являющимся ее родственником.

— Возможно, она не знает, что я здесь, — поспешно заметил он.

— Да, скорее всего это так.

Вскочив, она почти подбежала к сонетке и сильно дернула за ленту:

— Сейчас попрошу кого-нибудь доложить ей. Уверена, она захочет поздороваться с вами.

— Прекрасно. Возможно, миссис Шеффилд согласится составить нам компанию, пока мы ждем возвращения вашей сестры.

Кейт замерла на полпути к стулу.

— Вы собираетесь ждать Эдвину?

Энтони пожал плечами, наслаждаясь ее затруднительным положением.

— У меня нет других планов на сегодняшний день.

— Но может пройти несколько часов, прежде чем она приедет домой!

— Уверен, не больше часа, и, кроме того… — Он осекся, заметив стоявшую в дверях горничную.

— Вы звонили, мисс? — осведомилась она.

— Да, спасибо. Энни, пожалуйста, известите миссис Шеффилд, что у нас гость.

Горничная сделала реверанс и удалилась.

— Мэри сейчас спустится, — заверила Кейт, нервно постукивая носком туфли по ковру. — Уверена, что ее не придется ждать.

Энтони только улыбнулся в своей неприятной манере. Кейт невольно отметила его непринужденную позу. Очевидно, он надолго устроился на диване!

В комнате воцарилось неловкое молчание. Кейт сухо улыбнулась, но виконт только поднял брови.

— Уверена, что…

–…ее не придется ждать, — договорил он за нее, искренне потешаясь.

Кейт опустилась на стул, стараясь не гримасничать.

И тут в холле началась суматоха. Послышался собачий лай, сопровождаемый женским визгом:

— Ньютон! Ньютон! Немедленно прекрати!

— Мой пес, — со вздохом объяснила Кейт, поднимаясь. — Боюсь, он не…

— НЬЮТОН!!!

–…слишком хорошо ладит с Мэри, — договорила она, бросившись к двери. — Мэри! Мэри! Что там у вас?

Энтони встал одновременно с Кейт, поморщившись, когда пес снова принялся оглушительно лаять. Мэри завизжала еще громче.

— Что там? — пробормотал он. — Мастиф?

Это наверняка мастиф. Старшая мисс Шеффилд именно из тех женщин, которой нравится иметь в услужении мастифа-людоеда.

— Нет, — крикнула на ходу Кейт, выбегая в холл как раз в тот момент, когда Мэри издала очередной душераздирающий вопль. — Он…

Остальных слов Энтони не расслышал. Однако особого значения это не имело, потому что в комнату рысцой вбежал самый что ни на есть мирный и спокойный корги на свете, с густой шерстью цвета карамели и брюхом, почти волочившимся по земле.

Энтони окаменел от изумления. Это и есть устрашающее создание из холла?

— Добрый день, пес, — решительно сказал он.

Корги остановился как вкопанный, уселся и…

Улыбнулся?!