Леди, берегитесь!

Джо Беверли, 2007

У мужчин семейства Кейв – ужасная слава. Поколения не проходит, чтобы какой-нибудь представитель этого знатного рода не запятнал себя жутким скандалом, а то и не сошел с ума. Но герой наполеоновских войн Горацио Кейв, виконт Дариен, намерен восстановить репутацию своей опороченной семьи. А для этого нужно обручиться с блестящей Теа, леди Дебенхейм. Как? Для начала сойдет и небольшой, почти невинный шантаж. А потом решительный виконт намерен пустить в ход свое незаурядное мужское обаяние…

Глава 4

Горацио Кейву, виконту Дариену, ни о чем не хотелось думать, не хотелось ничего анализировать, но то, что сейчас произошло, требовало незамедлительных действий. Он завоевал приз, за которым пришел сюда, и теперь осталось взять его в руки.

Дариен появился на балу герцогини Йовил с одной целью — обзавестись высокородной союзницей в его кампании по восстановлению доброго имени своей семьи. Намеченной целью была сама герцогиня, но обстоятельства сыграли в его пользу: ему стала известна история ее сына лорда Дариуса Дебенхейма. Достаточно заслужить благодарность матери, и она станет в его руках мягкой как воск.

Он целый день смаковал мысль, как сделает Дебенхеймов своим орудием. Семья человека, которого он терпеть не мог, станет послушным орудием в его руках. И Дари Дебенхейм признает это публично, на глазах всего Лондона, точно так же, как он когда-то разрушил жизнь мальчишки, публично на глазах у всей школы.

Но все получилось намного лучше. Вместо того чтобы вынудить мать выказывать ему признательность, он заполучил сестру для того, чтобы та сделала вид, будто влюблена в него, и даже закрепил их договор поцелуем.

Этот поцелуй…

Дариен сообразил, что остановился, не дойдя до бального зала, откуда неслась музыка, громкая, восхитительная, ритмичная. Зал заполняла затянутая в шелка публика, сиявшая драгоценностями. Все болтали, перемещались туда-сюда, и каждый прекрасно понимал, какое место занимает в центре этого избранного кружка.

И никто не догадывался, что в самой сердцевине расположился враг.

Впрочем, не совсем так: кое-кто его уже узнал, когда он обходил зал в поисках лорда Дариуса.

Виконт приехал сюда одним из последних, понадеявшись, что его не опознают, но тут, конечно, уже присутствовали те, кто был знаком с ним по службе в армии. Кое-кто из них с радостью приветствовал бы его при других обстоятельствах, но не здесь, где его имя и титул вызывали отвращение.

Он мысленно проклял своего отца и старших братьев, дядю и деда, и все поколения Кейвов, которые жили, оправдывая свое имя, потом смешался с толпой, продолжив поиски Дебенхейма. Ему нужно было сделать все до того, как леди Теодосия соберется с мыслями. Как только он разыграет свою партию, ей будет трудно уклониться от исполнения долга.

Он переступил порог шумного, полного гостей бального зала и отошел в сторону, чтобы не перекрывать собой двери. Его предыдущие поиски не увенчались успехом, и он вдруг подумал, что Дебенхейм мог сильно измениться с тех пор, когда Дариен видел его в последний раз, перед битвой у Ватерлоо: после тяжелого ранения он основательно подсел на опиум.

Пришлось Дариену возобновить поиски, но уже начать с «балбесов», как называли себя юнцы из Харроу.

Как бы ужасно не выглядел сейчас лорд Дариус Дебенхейм, кто-то из «балбесов» обязательно поможет его найти, потому что наверняка крутится рядом. Они всегда поддерживали друг друга.

Если бы он сразу это сообразил, тогда, возможно, его не застал бы врасплох вид кое-кого из них и не пришлось бы сбегать на заднюю половину дома.

Сначала Дариен увидел виконта Амли: они встречались с этим коренастым черноволосым мужчиной в Брюсселе, тогда тот, вернувшись в армию, делил постой с другом Дариена, капитаном Джорджем Вандейменом. К сожалению — «балбесы» липнут к «балбесам», — Дебенхейм занимал ту же квартиру. Это означало, что Дариен не мог проводить так много времени с Вандейменом, как хотелось. Еще один грех в зачет «балбесам».

Рядом с Амли он увидел атлетического сложения светловолосого мужчину. Потребовалось мгновение, чтобы узнать в нем маркиза Ардена, наследника герцогства Белкрейвен. Надменный мальчишка теперь превратился в мужчину. В свое время он заявился в Харроу с собственной свитой из слуг.

Сложилось мнение, что «балбесы» организовались для того, чтобы защищать друг друга. Интересно, почему именно Ардену потребовалась такая защита? Нет, это было элитное сборище высокородных и властных отпрысков, которые не смешивались с теми, кого считали ниже. Дариен ненавидел эту их нутряную сущность.

Рядом с Амли и Арденом стоял мужчина, которого он опознал только по особому цвету волос — черных с рыжеватым отливом. Это был Саймон Сент-Брайд, недавно ставший виконтом Остри, наследником графства Марлоу. В руки «балбеса» упало приличное состояние.

Наблюдая за группкой уверенных в себе, вальяжно державшихся мужчин, Дариен почувствовал, как на него волной нахлынули воспоминания из далекого прошлого. Школа Харроу! Наихудшее время в его суровой жизни. Все из-за «балбесов», и прежде всего из-за Дариуса Дебенхейма, будь он проклят!

Из-за него он и сбежал из зала. Внешне это никак не походило на бегство: походка оставалась спокойной и уверенной, но внутри он мчался, задыхаясь, как это было однажды в школе. И Дариен ненавидел себя за это. Он даже не заметил, куда и как попал, пока не увидел сестру Дебенхейма, явно чем-то расстроенную. И в тот же миг у него сложился план идеального отмщения.

Она оказалась куда привлекательнее, чем Кейв мог представить, не говоря уже о смелости, сообразительности и явно недюжинном уме. И хотя красное, как кровь, платье воспринималось предостережением, он сумел убедить ее. Теперь оставалось только найти Дебенхейма, чтобы утвердить свою победу.

Куда он, к дьяволу, подевался? Это ведь бал в честь его помолвки — во всяком случае, так значилось в приглашениях. А что, если недруг уже уехал? Что, если он настолько слаб, что не выдержал долгого пребывания в душном зале? Надо это выяснить.

Идея пришла в голову неожиданно, а он плохо подготовился. Сведений будет ноль.

К дьяволу! Что теперь делать? Он мог бы рассказать свою историю, но ему хотелось встретиться с ним лицом к лицу и заставить Дебенхейма просить пощады у пса Кейва. Может, уехать и вернуться завтра? Нет, надо это сделать до того, как его сестра получит шанс воспрепятствовать ему.

Закончился танец, толпа переместилась ближе к стенам, и тут Дариен увидел его!

Так вот почему так долго не удавалось его отыскать! Где тот ущербный калека, что жизни не мыслит без опиума?

Дариус Дебенхейм вальяжной походкой продефилировал через бальный зал, с улыбкой на лице, не спуская глаз с очаровательной брюнетки, повисшей у него на руке и с обожанием взиравшей на него. Его хромота была почти незаметна, а шрамы, если и имелись, затянулись, фигура подтянулась и явно обрела силу. Весь его облик свидетелствовал о довольстве, лицо аж светилось от счастья!

Прямо-таки не Дариус, а Теофил — любимец Господа.

Дариен едва не сплюнул. Ладно. Посмотрим, как он будет улыбаться, когда позор затянется у него петлей на шее.

Уходить рано. У Дариена было достаточно оснований, чтобы решиться восстановить репутацию своей семьи. Уйди он сейчас — и «балбесы» опять будут в выигрыше.

Итак, загадаем. Если сейчас Дебенхейм посмотрит на него так, словно никогда не видел, или, того хуже, как на прокаженного, брезгливо скривившись, тогда Дариен оставит его вариться в собственном соку. Если же нет — доведет свои партию в игре до конца.

Развернувшись, с самым радушным видом он двинулся навстречу парочке.

Дебенхейм часто заморгал, явно пытаясь рассмотреть его издалека, а потом вежливо улыбнулся.

— Канем!

Только они, «балбесы», называли его так: «Канем Кейв», — что служило предупреждением: «Берегись пса!» И снова боль и гнев из школьных времен взорвались в груди. Проклятье! Тем более что именно Дари Дебенхейм придумал эту жестокую шутку.

— Кейв Канем! — повторил Дариус со смехом, опять превратив виконта Дариена в мальчишку для издевательств.

Все, достаточно! Что загадал, то и выпало, и Дариус должен заплатить. Кейв сообщил своему врагу добрые новости, даже поделился радостью с парой офицеров, оказавшихся рядом, а больше здесь оставаться не было смысла: сплетни в Лондоне распространяются со скоростью пожара.