Игры наследников

Дженнифер Линн Барнс, 2020

Сорок шесть миллиардов долларов. Такое состояние завещал перед смертью миллиардер Тобиас Хоторн семнадцатилетней Эйвери. Девушка никогда не знала о существовании старика, который обожал загадки, анаграммы и всевозможные квесты. Чтобы получить свою долю наследства, Эйвери должна сыграть в рискованную игру, придуманную эксцентричным богачом. Но его наследники готовы пойти на все, чтобы соперница не получила огромное состояние.

Глава 8

Большая зала была примерно на треть меньше холла. Посреди нее располагался огромный каменный камин, украшенный фигурками горгулий. Выглядели они совсем как живые.

Грэйсон усадил нас с Либби на кресла с подголовниками, извинился и направился в противоположную сторону, где стояли три пожилых джентльмена в костюмах и разговаривали с Зарой и ее супругом.

Юристы, — догадалась я. Через несколько минут к ним примкнула и Алиса, а я тем временем разглядела остальных, кто присутствовал в комнате. Тут была супружеская пара «белых» — на вид им было лет по шестьдесят. Темнокожий мужчина примерно на пятом десятке с военной выправкой, который стоял спиной к стене, так, чтобы оба выхода оставались в поле его зрения. Ксандр в компании, по всей видимости, еще одного из братьев Хоторнов. Этот был старше — лет двадцать пять на вид. Судя по прическе, в парикмахерской он не был давно. Одет он был в костюм, а на ногах красовались ковбойские сапоги — как и мотоцикл у дома, они явно знавали лучшие времена.

Нэш, — подумала я, припомнив имя, названное Алисой.

Наконец к толпе присоединилась дама в преклонных летах. Увидев ее, Нэш предложил ей руку, но она предпочла Ксандра. Он подвел ее прямо к Либби и объявил:

— Это ба. Великая женщина. Настоящая легенда.

— Ой, скажешь тоже, — сказала дама, похлопав парня по руке. — Я — прабабушка этого негодника, — пояснила она и с немалым трудом уселась в соседнее кресло. — Стара как мир, а вреднее вдвое!

— На самом деле бабуля и мухи не обидит, — беззаботно заверил меня Ксандр. — А я — ее главный любимчик!

— Никакой ты не любимчик, — проворчала она в ответ.

— Да ладно тебе, во мне же все души не чают! — просияв, заявил Ксандр.

— Ты неисправим, весь в дедушку, — заметила прабабушка. Она закрыла глаза, и я заметила, что руки у нее слегка подрагивают. — Страшный был человек, — заявила она, но в ее тоне мелькнула нежность.

— Мистер Хоторн приходился вам сыном? — мягко спросила Либби. Как человек, работающий с пожилыми пациентами, она знала к ним подход и была прекрасным слушателем.

Прабабушка не упустила возможности усмехнуться.

— Зятем.

— В нем она тоже души не чаяла, — пояснил Ксандр. В его словах слышалась какая-то горечь. А ведь мы собрались вовсе не на похороны. Тело мистера Хоторна наверняка предали земле аж несколько недель тому назад, но я отчетливо ощутила скорбь — можно даже сказать, почуяла ее дух.

— Эйв, ты как, в порядке? — спросила Либби. Мне вспомнились слова Грэйсона о том, что у меня очень выразительное лицо.

Лучше уж думать о Грэйсоне Хоторне, чем о похоронах и скорби.

— В порядке, — заверила я Либби. Хотя это была ложь. Даже через два года после смерти мамы меня нет-нет да и накрывала тоска — мощная, как волна цунами. — Пойду проветрюсь немного, — сказала я, натянуто улыбнувшись. — Глоток свежего воздуха мне сейчас не помешает.

У порога меня перехватил супруг Зары.

— Куда это вы? — поинтересовался он, схватив меня за локоть. — Мы вот-вот начнем.

Я высвободилась из его хватки. Плевать, кто все эти люди. Никто не давал им права меня трогать.

— Мне говорили, что у мистера Хоторна было четверо внуков, — ледяным тоном произнесла я. — По моим подсчетам, в зале не хватает одного. Я вернусь через минуту. Вы и не заметите, что я уходила.

В итоге я оказалась не у парадных дверей, а на заднем дворике — если его вообще можно было назвать «двориком». Кругом царили аккуратность и чистота. Тут был фонтан. Сад скульптур. Оранжерея. А вдаль — сколько хватало глаз — простирались земли. Тут были и поля с лужайками, и лесистые участки. Но, всматриваясь в эту даль, нетрудно было представить, что человек, решившийся дойти до линии горизонта, обратно вернуться уже не сумеет.

— Коли «нет» — это «да», а «однажды» — «никогда», то сколько сторон у треугольника? — послышалось сверху. Я подняла глаза и увидела парня, сидевшего на кованой балконной ограде, опасно наклонившись вперед. И пьяного.

— Вы сейчас упадете, — сказала я.

Он ухмыльнулся.

— Интересное предложение.

— Это не предложение.

Парень лениво улыбнулся.

— Ну, вообще-то, делать Хоторнам предложение — большая честь, — заметил он. Волосы у него были темнее, чем у Грэйсона, но светлее, чем у Ксандра. Рубашки не было вовсе.

Отличное решение, учитывая, что на дворе зима, — язвительно подумала я, но не сдержалась и скользнула взглядом по его телу. Он был стройный и гибкий, а на животе отчетливо выступали мускулы. От ключицы до бедра тянулся длинный тонкий шрам.

— А вы, должно быть, та самая Таинственная Незнакомка, — предположил он.

— Я Эйвери, — поправила я его. На улицу меня выгнало желание спрятаться ненадолго от Хоторнов и их горя. Но на лице этого парня не было и тени беспокойства, точно жизнь для него состояла из одних лишь радостей. Точно он вовсе не горевал так же сильно, как те, кто остался в доме.

— Как скажете, ТН, — парировал он. — Можно я буду звать вас ТН, а, Таинственная Незнакомка?

Я скрестила руки на груди.

— Нет.

Он закинул ноги на кованую ограду и встал. Его сильно пошатывало, и на мгновение меня объяло леденящее кровь предчувствие. Он скорбит и пьян до чертиков. Когда умерла моя мама, я не позволяла себе опуститься до саморазрушения. Но это не значило, что меня не тянуло к нему.

Он переместил вес на одну ногу, а вторую вытянул вперед.

— Осторожно! — воскликнула я, но не успела ничего добавить, как парень подскочил и схватился за ограду руками, застыв в вертикальном положении. Ноги болтались в воздухе безо всякой опоры. Я видела, как напряглись спинные мышцы, вздыбившиеся над лопатками, пока он опускался… а потом он разжал руки.

И приземлился совсем рядом.

— Не стоило вам здесь показываться, ТН.

Забавное замечание, учитывая, что вовсе не я тут прыгаю с балконов без рубашки.

— То же могу сказать и вам, — парировала я.

Интересно, подумала я, догадывается ли он, как быстро сейчас колотится мое сердце. Интересно, а у него оно сейчас бьется ровно — или нет?

— А если я делаю то, чего не стоит, не чаще, чем говорю то, чего не надо бы, — ухмыльнувшись, произнес он, — то кто я после этого?

Джеймсон Хоторн, пронеслось у меня в голове. Вблизи я различила цвет его глаз — темную, бездонную зелень.

— Так кто же я после этого? — пытливо повторил он.

Я заглянула ему в глаза. Обвела взглядом мышцы. Растрепанные волосы, на которых кое-где поблескивали остатки геля.

— Пьяница, — отчеканила я и, почувствовав, что пора бы уже возвращаться в дом, как бы мне этого ни не хотелось, добавила: — А еще — две.

— Чего две? — переспросил Джеймсон Хоторн.

— Это ответ на вашу первую загадку, — пояснила я. — Коли «нет» — это «да», а «однажды» — «никогда», то у треугольника две стороны, — выпалила я, не потрудившись пояснить, как именно пришла к этому выводу.

— Один-ноль в вашу пользу, ТН. Один-ноль, — сказал Джеймсон и, поравнявшись со мной, едва ощутимо коснулся моей руки — и удалился.