Последняя любовь

Нора Робертс, 2011

Детская влюбленность не гарантирует ни верности, ни счастья. А если это чувство всерьез и на всю жизнь? Эйвери Мактавиш в шутку называет Оуэна Монтгомери своей первой любовью потому, что по уши влюбилась в него, когда ей было шесть лет. Тогда она сразу заявила, что они поженятся, и Оуэн охотно подарил «невесте» пластмассовое колечко из автомата с жевательной резинкой. С тех пор прошло немало лет, и удивлению Оуэна нет предела, когда он узнает, что его лучшая подруга Эйвери бережно хранит его подарок…

Nora Roberts

INN BOONSBORO TRILOGY: THE LAST BOYFRIEND

Copyright © 2011 by Nora Roberts

This edition published by arrangement with Writers House LLC and Synopsis Literary Agency

© Метлицкая И., перевод на русский язык, 2013

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2013

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

Дэну и Шарлотте.

За доверие, что помогло вам протянуть друг другу руки.

За щедрость и всеохватность этого объятия.

За чувство юмора, которое освещает ваши жизни.

И за любовь, такую яркую и многогранную, что все объединяет.

Любовь всегда прекрасна и желанна,

Особенно — когда она нежданна.

Уильям Шекспир «Двенадцатая ночь»

Сердце имеет доводы, которых не знает разум.

Блез Паскаль «Мысли»

1

Полная зимняя луна освещала старинную каменную кладку гостиницы на городской площади. Штакетник и новенькие навесы над дверями блестели в лучах лунного света, медная крыша ярко сияла. Старое и новое — а вместе с ними прошлое и настоящее — слились здесь воедино, образовав крепкий и счастливый союз.

Этой декабрьской ночью окна гостиницы оставались темными, прятали ее секреты за тенями, но всего через несколько недель они засияют, подобно другим окнам на Центральной улице в Бунсборо.

Оуэн Монтгомери на своем грузовичке ждал зеленого сигнала светофора у городской площади и разглядывал магазины и жилые дома центральной улицы, охваченные веселой предпраздничной суетой. Огни мигали и танцевали. Нарядная рождественская елка украшала большое окно квартиры на втором этаже справа. Временное жилище отражало стиль Хоуп Бомонт, управляющей гостиницей, — сдержанную изысканность.

На следующее Рождество гостиница «Инн-Бунсборо» тоже будет вся в ярких огнях и зелени. А Хоуп Бомонт поставит красивую елочку у окна своей новой квартиры на третьем этаже.

Взглянув налево, Оуэн увидел, что Эйвери Мактавиш, владелица ресторана-пиццерии «Веста», уже украсила переднее крыльцо электрическими гирляндами. Наверху, в окнах ее квартиры, которая раньше принадлежала Бекетту, тоже виднелась рождественская елка. Сами окна были такими же темными, как окна гостиницы. Судя по движению в пиццерии, Эйвери еще работает.

Когда загорелся зеленый, Оуэн повернул направо на улицу Св. Павла, потом налево — на стоянку за гостиницей. Можно пойти в «Весту», посидеть там за пиццей и пивом до закрытия, а потом уже пройтись по отелю, посмотреть, что и как. Правда, особой необходимости в этом нет, но сегодня он здесь еще не был, занимался другими делами компании «Семейный подряд Монтгомери», встречался с разными людьми. А ждать до утра, чтобы взглянуть на то, что успели сделать братья и рабочие, не хочется.

В «Весте» еще толпился народ, хотя до закрытия оставалось не более получаса. Вряд ли Эйвери выставит его за дверь, подумал Оуэн, скорее, сядет с ним за стол и выпьет пива. Как ни заманчиво, лучше быстренько осмотреть гостиницу и вернуться домой. Завтра в семь утра нужно быть с инструментами на работе.

Доставая на ходу ключи, он выбрался из грузовичка на мороз. Высокий, как все братья Монтгомери, и поджарый, Оуэн прошел, втянув голову в воротник куртки, через вымощенный камнем внутренний двор к входу в фойе. Он предпочитал ключи с цветной маркировкой — привычка, которую его братья считали проявлением занудства, а сам он находил весьма полезной. Через несколько секунд он уже вошел в здание, включил свет и замер, улыбаясь, как идиот.

Орнамент в виде ковра, выложенный из декоративной плитки, подчеркивал пространство пола и добавлял нотку очарования неброско окрашенным стенам с деревянными панелями кремового цвета. Бекетт был прав, предложив оставить торцевую кирпичную стену неоштукатуренной. И мама угадала с люстрой. Не замысловатая, но и не обыденная, она со своими бронзовыми ветвями и вытянутыми плафонами уместно смотрелась над ковром из плитки.

Оуэн взглянул направо, заметил, что туалеты с узорчатым кафелем и раковинами из камня с зелеными прожилками уже покрасили. Он вытащил записную книжку, отметил, что нужно добавить несколько последних штрихов, и шагнул в каменную арку слева.

Еще оголенная кирпичная кладка — да, Бекетт настоящий мастер. Полки прачечной в безупречном порядке, чувствуется рука Хоуп, которая усилием воли выставила Райдера из его временного пристанища и устроила все по своему вкусу.

Оуэн задержался у будущего кабинета Хоуп, заметил там следы пребывания братца: импровизированный письменный стол из ко́злов и брошенной на них доски, толстую белую папку — сборник технических норм и условий, инструменты, банки с краской. «Ничего, Хоуп скоро снова его выдворит», — решил Оуэн.

Он пошел дальше и остановился полюбоваться кухней. Там уже установили освещение: большую железную конструкцию над кухонным «островом», светильники поменьше — у окон. Деревянные шкафчики теплых цветов, светлые аксессуары и полированный гранит выгодно подчеркивали блестящую кухонную технику из нержавеющей стали.

Оуэн открыл холодильник, потянулся за пивом, но вспомнил, что ему еще предстоит сесть за руль. Достав банку «Пепси», отметил в блокноте, что нужно позвонить насчет жалюзи и штор — уже почти все готово.

Он подошел к стойке регистрации, оценивающе оглядел помещение и снова ухмыльнулся. Каминная полка, которую Райдер смастерил из толстой старой доски от сарая, хорошо смотрелась с кирпичной кладкой и глубокой открытой топкой. Сейчас вокруг валялись куски брезента, банки с краской и инструменты. Оуэн сделал еще несколько пометок и побрел назад, прошел через первую арку и, пересекая фойе, замер на мгновение у будущей гостиной, когда услышал шаги на втором этаже. Следующая арка вела в маленький коридорчик перед лестницей. Там Оуэн увидел Лютера, поглощенного работой над железными перилами.

— Ну ладно, все великолепно. Рай? Ты там, наверху?

Дверь сама по себе закрылась, заставив Оуэна вздрогнуть. Поднявшись на второй этаж, он прищурил спокойные голубые глаза. Братья охотно над ним подшучивали, и будь он проклят, если даст им очередной повод для смеха.

— О-ой! — протянул он в притворном ужасе. — Никак привидение… Боюсь-боюсь!

Дверь номера «Элизабет и Дарси» была закрыта, а дверь напротив, в номер «Оберон и Титания», наоборот, открыта^[1].

«Очень смешно», — недовольно подумал Оуэн.

Он тихо подошел ближе, собираясь внезапно открыть дверь, войти и дать взбучку тому из братьев, кто решил позабавиться. Взялся за изогнутую ручку, осторожно опустил вниз и толкнул.

Дверь не подалась.

— Завязывай, придурок! — буркнул Оуэн, невольно усмехнувшись.

Наконец дверь распахнулась, а вместе с ней обе двери на террасу. В струе ледяного воздуха повеяло запахом жимолости, сладким как лето.

— О господи.

Он почти смирился с призраком, почти поверил в него. В конце концов, необъяснимое в отеле действительно случалось, да и Бекетт был искренне убежден, что привидение существует. Он считал, что это женщина, и даже назвал ее Элизабет — в честь облюбованного ею номера. Однако сам Оуэн столкнулся с ней впервые и сейчас застыл с отвисшей челюстью, глядя, как дверь в ванную захлопнулась, потом распахнулась и снова закрылась.

— Ну, хорошо-хорошо. Извини, что помешал. Я просто…

Дверь опять захлопнулась, прямо перед лицом Оуэна, — он едва успел отскочить, чудом избежав удара по носу.

— Эй, хватит уже! Ты наверняка меня знаешь, я здесь почти каждый день бываю. Оуэн, брат Бекетта. Я пришел с миром.

Дверь хлопнула, и Оуэн поморщился от громкого звука.

— Полегче с имуществом, ладно? В чем дело? Я… А-а, кажется, понял.

Он откашлялся, стянул с головы шерстяную шапку, взъерошил обеими руками густые темно-каштановые волосы.

— Послушай, я обругал не тебя. Думал, что это Рай. Ты же знаешь моего второго братца, Райдера? Согласись, порой он и вправду ведет себя как придурок. А я стою в коридоре и объясняюсь с призраком.

Дверь слегка приотворилась. Оуэн осторожно ее открыл.

— Я только закрою двери на террасу.

От звука собственного голоса, гулко отозвавшегося в пустой комнате, Оуэну стало не по себе, но он засунул шапку в карман куртки, потом подошел к дальней двери и закрыл ее. Уже у второй двери он заметил, что в квартире над рестораном горит свет. У окна мелькнула тень Эйвери.

Сквозняк затих, аромат жимолости стал еще слаще.

— Я и раньше чувствовал твой запах, — пробормотал Оуэн, по-прежнему глядя на окна Эйвери. — Бекетт рассказывает, что ты предупредила его в ту ночь, когда этот козел — прости за выражение! — Сэм Фримонт приставал к Клэр. Так что спасибо. Они решили пожениться, Бек и Клэр, да ты, наверное, знаешь. Он почти всю свою жизнь ее любит.

Дверь в ванную теперь была открыта, и Оуэн увидел свое отражение в зеркале с изогнутой металлической рамой, которое висело над туалетным столиком.

Пришлось признать, что вид у него испуганный, а торчащие вихры довершают образ. Оуэн машинально пригладил волосы пятерней, пытаясь унять непослушную шевелюру.

— Вот, хожу по зданию, отмечаю, что еще нужно. Сейчас мы в основном все доделываем. Не здесь, конечно, этот номер уже готов. Думаю, ребята хотели закончить с ним в первую очередь. Не обижайтесь, но кое-кто из них слегка испугался. Ладно, я сейчас уйду. Увидимся… или не увидимся…

«В общем, как получится», — решил он и задом вышел из номера.

Минут тридцать Оуэн ходил из комнаты в комнату, с этажа на этаж, что-то записывал в блокноте. Несколько раз в воздухе чувствовался аромат жимолости, или открывалась дверь. По правде говоря, призрак вел себя вполне дружелюбно, однако Оуэн не стал бы отрицать, что испытал облегчение, заперев гостиницу на ночь.

* * *

Под ботинками хрустел иней, когда Оуэн за полчаса до рассвета вошел в гостиницу, балансируя лотком со стаканчиками кофе и коробкой пончиков. Пройдя сразу на кухню, он оставил там кофе, пончики и портфель, направился к стойке регистрации и включил газ в камине — поднять себе настроение. Радуясь теплу и свету, снял перчатки и засунул в карманы куртки.

Вернувшись на кухню, он достал из портфеля блокнот и стал в очередной раз просматривать план на день. Телефон на ремне запищал, напоминая, что подошло время утреннего собрания.

Оуэн уже съел половину глазированного пончика, когда услышал, как подъехал грузовичок Райдера. На братце была фирменная кепка их семейной компании, объемная, изрядно поношенная рабочая куртка, в хмуром взгляде читалось: «Срочно нужен кофе». Тупорылый, пес Райдера, протрусил за хозяином, втянул носом воздух и жадно уставился на вторую половинку пончика.

Райдер хмыкнул и потянулся за кофе.

— Это для Бека, — сообщил Оуэн, не глядя на брата. — Понятно по букве Б.

Райдер снова хмыкнул и взял высокий бумажный стаканчик с буквой Р. Сделал приличный глоток, заметил пончики и выбрал с джемом. Тэ-Эр — сокращенно от Тупорылый — завилял хвостом, и Райдер бросил ему кусочек.

— Бек опаздывает, — заметил Оуэн.

— Зачем встречаться ни свет ни заря?

Райдер откусил огромный кусок пончика, запил кофе. Он не успел побриться, лицо с резкими чертами заросло темной щетиной, но под действием кофеина и сахара зеленые с золотистыми искорками глаза прояснились, хмурая сонливость исчезла.

— Нас будут отвлекать, когда все соберутся. Вчера вечером я заезжал сюда, посмотрел, что и как. Вы неплохо поработали.

— Чертовски верно. Сегодня утром закончим всю мелочовку на третьем этаже. Нужно разобраться с карнизами и лампами, установить сушилки для полотенец в паре номеров на втором. Лютер доделывает поручни и перила.

— Видел. У меня тут кое-какие замечания.

— Да уж, не сомневаюсь.

— Наверное, будут еще, когда я закончу со вторым этажом и поднимусь на третий.

— Ну и зачем ждать?

Райдер взял второй пончик и направился к двери. Бросил, не глядя, кусок псу, трусившему следом. Тупорылый поймал угощение с ловкостью, достойной обладателя приза «Золотая перчатка».

— Бекетт еще не приехал.

— У него подруга и трое детей, — напомнил Райдер. — Им с утра в школу. Приедет, когда сможет, потом догонит.

— Внизу надо кое-где подкрасить, — начал Оуэн.

— Вижу.

— Я хочу, чтобы уже начали устанавливать жалюзи. Если сегодня закончим третий этаж, то в начале следующей недели можно будет повесить шторы.

— Хотя ребята все убрали, нужно навести лоск, и без управляющей гостиницей здесь не обойтись.

— Я скажу Хоуп. Еще я хочу договориться с окружными властями, чтобы нам разрешили завозить мебель и прочее барахло.

Райдер, прищурившись, посмотрел на Оуэна.

— У нас еще две недели, не считая праздников.

Однако брат, как всегда, уже подготовил план.

— Закончим полностью третий этаж, Рай, и двинемся вниз. Думаешь, мама и Кароли — не говоря уже о Хоуп! — не станут рыскать вокруг и скупать всякую дребедень даже после того, как мы все расставим?

— Само собой, станут. Будут путаться под ногами…

Они уже поднимались на третий этаж, когда внизу хлопнула дверь.

— Мы наверху! — крикнул Оуэн. — А кофе на кухне!

— Слава богу!

— Можно подумать, за кофе ходил бог, — проворчал Оуэн и погладил натертую до блеска овальную бронзовую табличку с выгравированной надписью «Управляющий». — Элегантный штрих.

— В отеле их полно, — сказал Райдер.

Братья вошли в квартирку управляющей.

— Неплохо выглядит, — признал Оуэн, пройдясь по маленькой кухоньке, заглянув в ванную и осмотрев обе спальни. — Приятное и удобное местечко. Милое, но рациональное, совсем как наша управляющая.

— Придирчивая зануда, почти как ты.

— Полегче, братец. Не забудь, кто снабжает тебя пончиками.

При слове «пончики» Тэ-Эр энергично завилял всем телом.

— Хватит с тебя, приятель, — сказал Райдер, и пес, вздохнув, улегся на пол.

Оуэн посмотрел на Бекетта, поднимающегося по ступенькам. Чисто выбрит, выглядит вполне бодрым, разве что взгляд слегка затравленный, как, наверное, у всех мужчин, которым пришлось пережить утренний хаос, когда трое детей в возрасте до десяти лет собираются в школу.

Оуэн еще помнил собственные сборы в школу и удивлялся, что его родители не подсели на сильнодействующие успокоительные.

— Одна из собак заблевала кровать Мерфи, — объявил Бекетт.

— Отлично. Оуэн говорит о шторах и мебели.

Бекетт остановился, чтобы погладить Тупорылого по голове.

— Нам еще нужно навести порядок, кое-что подкрасить и доделать мелочовку.

— Только не на этом этаже. — Оуэн подошел к первому из двух люксов, «Пентхаусу». — Пора бы его обставить. А Хоуп уже может перебираться к себе. А что с номером «Уэстли и Баттеркап»?^[2]

— Готов. Вчера повесили зеркало в ванной и светильники.

— Тогда я скажу Хоуп, пусть тащат швабры и отдраят здесь все до блеска.

Хотя Оуэн доверял Райдеру, все же решил сам проверить номер.

— У нее есть список, пусть сбегает в мебельный магазин «Баст» и закажет все необходимое.

Он сделал несколько пометок в блокноте — завезти полотенца и постельное белье, купить лампочки и тому подобное. Бекетт и Райдер обменялись взглядами за его спиной.

— Я думал, мы обставляем гостиницу.

— Не знаю, кто это «мы», — поправил Райдер, — но точно не я и не мои люди. Нам нужно закончить это чертово здание.

— Не ворчи на меня. — Бекетт шутливо поднял руки. — Надо внести изменения в проект булочной по соседству, если мы хотим перебросить туда людей без задержки.

— А я бы задержался, чуток времени не помешает, — проворчал Райдер, однако пошел за Оуэном.

Оуэн остановился у номера «Элизабет и Дарси», внимательно осмотрел открытую и подпертую дверь.

— Бекетт, может, поговоришь со своей приятельницей Лиззи? Пусть эта дверь будет открыта, а двери на террасу закрыты.

— Все так и есть — открыта, закрыты.

— Это сейчас, а вчера вечером Лиззи слегка побуянила.

Бекетт удивленно поднял брови.

— Неужели?

— Я впервые встретился с ней лично. Обходил вечером гостиницу, услышал наверху шум. Подумал, что кто-то из вас меня разыгрывает, ну и выругался. А Лиззи обиделась. Дала понять, что ей это не нравится.

Бекетт широко улыбнулся.

— Да уж, характерец у нее тот еще!

— Рассказываешь! Думаю, мы помирились, но на всякий случай, если она еще сердится.

— Мы здесь уже все сделали, — вмешался Райдер. — В номере «Оберон и Титания» тоже. Нужно закончить с карнизами и плинтусами в номере «Ник и Нора»^[3], кое-что доделать в номере «Ева и Рорк»^[4] и повесить в ванной комнате светильник — вчера его наконец привезли. В номере «Джейн и Рочестер» полно ящиков и коробок. Лампы, люстры, снова лампы, полки и бог знает что еще. Но все уберем.

Райдер постучал себя по голове, пес подошел к нему и уселся рядом.

— Видишь, у меня тоже есть список. Только я не записываю всякую ерунду в десятке разных мест.

— Крючки для купальных халатов, держатели для полотенец и туалетной бумаги… — начал перечислять Оуэн.

— Будут сегодня.

— Зеркала, телевизоры, щитки переключателей и лицевые панели для розеток, ограничители для дверей…

— Будут.

— У тебя записано, куда что устанавливать?

— Не нуди, тетушка.

— Еще потребуются указатели выхода. — Оуэн вошел в столовую, продолжая по списку. — Сюда повесьте бра. И еще шкафчики, которые мы сделали для огнетушителей, — покрасьте их и установите.

— Начнем, как только ты заткнешься.

— Буклеты, сайт, реклама, окончательная корректировка цен, специальные предложения, папки с информацией для каждого номера.

— Не мое дело.

— Точно. Считай, тебе повезло. Сколько потребуется времени, чтобы закончить проект булочной?

Оуэн повернулся к Бекетту.

— Я собираюсь отвезти все чертежи в контору по выдаче разрешений завтра утром.

— Отлично. — Оуэн достал мобильник, переключил в режим «Календарь». — Давайте-ка зафиксируем. Я скажу Хоуп, что можно начинать бронирование на пятнадцатое января. Устроим шикарное открытие тринадцатого, останется еще день, чтобы убрать после приема. И все, считай, закончили.

— Это же меньше месяца! — возмутился Райдер.

— И ты, и мы с Беком знаем, что работы здесь недели на две, не больше. К Рождеству управишься. Если на этой неделе начнем обустраивать номера, то к первому января все сделаем, а сразу после праздников оформим страховку от перерыва деятельности предприятия. Останется две недели на всякую мелочовку и доработки. К тому времени и Хоуп сюда переберется.

— Я согласен с Оуэном, мы уже едем под гору, Рай, — заметил Бекетт.

Засунув руки в карманы, Райдер пожал плечами.

— Наверное, мне просто странно думать, что мы почти у финиша.

— Выше нос, — подбодрил Оуэн. — В таком месте, как это, всегда найдется работа.

Райдер кивнул. Задняя дверь открылась, потом закрылась, послышался топот тяжелых ботинок по кафельному полу.

— Ребята пришли. Берите инструменты и за дело.

* * *

Оуэн с удовольствием занялся карнизами. Время от времени приходилось отвлекаться — отвечать на звонки, отправлять сообщения или читать почту, но он не возражал. Для него телефон был таким же рабочим инструментом, как строительно-монтажный пистолет. В здании кипела бурная деятельность, гудели голоса, играло радио. Пахло краской, свежераспиленными досками и крепким кофе. Все вместе ассоциировалось с «Семейным подрядом Монтгомери» и напоминало об отце.

Всему, что Оуэн знал о плотничьем и строительном деле, его научил отец. И сейчас, спустившись со стремянки, Оуэн чувствовал, что отец бы ими гордился. Старое здание с выбитыми окнами, просевшими крылечками, обшарпанными стенами и покореженным полом они превратили в настоящее украшение городской площади. Оуэн подумал, что дальновидность Бекетта, мамино воображение и наметанный глаз, трудолюбие и мастерство Райдера, его собственное умение сосредоточиться на деталях, а также отличная команда воплотили рожденную за кухонным столом идею в реальность.

Он положил пистолет, размял плечи и оглядел комнату. Да, мамин наметанный глаз… Поначалу Оуэн был не в восторге от предложенного ею сочетания шоколадно-коричневого потолка и бледно-голубых стен, но только до тех пор, пока не увидел номер «Ник и Нора» воочию. Шикарно, по-другому и не скажешь, а ванная комната — вообще квинтэссенция шика и утонченности. Та же цветовая гамма, дополненная синью стеклянной плитки на стенах и контрастирующая с коричневым на коричневом, все блестит и сияет в свете хрустальной люстры. Надо же, люстра в сортире, подумал Оуэн, качая головой. Но, черт возьми, впечатляет. Незаурядно и не похоже на обычный гостиничный номер, сразу видно — работа Жюстины Монтгомери.

Сигнал телефона напомнил, что пора сделать несколько звонков. Оуэн направился к выходящей на террасу задней двери, а Лютер занялся перилами. Стуча зубами, Оуэн пробежал под холодным пронизывающим ветром через крытую террасу, спустился на нулевой этаж и пошел к стойке регистрации.

— Ну и мороз! — буркнул он.

Радио гремело во всю мощь, молотки стучали; спокойно поговорить не удастся. Взяв куртку и портфель, Оуэн поспешил в фойе, где на полу сидел Бекетт и что-то мастерил.

— Я иду в «Весту».

— Еще нет десяти, там закрыто.

— Вот именно.

Выйдя на улицу, Оуэн остановился у светофора, ежась от холода и ругая про себя машины, которые медленно ползли одна за другой и не давали перебежать дорогу. Выдыхая клубы пара, он дождался зеленого света, рванул по диагонали к ресторану и, не обращая внимания на табличку «Закрыто», постучал в стеклянную дверь.

Хотя внутри горел свет, никого не было видно. Оуэн вытащил мобильник и по памяти набрал номер Эйвери.

— Черт возьми, Оуэн, из-за тебя у меня весь телефон в тесте!

— Ага, ты уже здесь. Открывай скорей, пока я не заледенел.

Эйвери еще раз чертыхнулась и повесила трубку, но спустя несколько секунд Оуэн увидел ее в длинном белом фартуке поверх джинсов и черного свитера с закатанными по локоть рукавами. А ее волосы, какого они теперь цвета? Оуэн удивился, заметив, что они отливают начищенной медью, совсем как крыша их гостиницы.

Эйвери начала красить волосы несколько месяцев назад и перебрала почти все оттенки, кроме своего натурального цвета — огненно-рыжего, как у шотландской королевы-воительницы. Недавно она коротко подстриглась, хотя волосы уже немного отросли, и их можно было собрать в короткий хвостик, чтобы не мешали работать.

Открывая замок, Эйвери бросила на Оуэна недовольный взгляд голубых глаз, блестевших так же ярко, как волосы.

— Чего тебе нужно? — сурово спросила она. — Я готовлюсь к открытию.

— Немного пространства и тишины. Ты меня даже не заметишь. — Оуэн протиснулся внутрь, чтобы Эйвери не захлопнула дверь перед его носом. — Из-за шума в том здании через дорогу я не могу разговаривать по телефону, а мне нужно сделать несколько звонков.

Эйвери подозрительно прищурилась на его портфель. Оуэн обаятельно улыбнулся.

— Ну, ладно, мне нужно поработать с бумагами. Сяду за стойку и буду вести себя тихо-тихо.

— Хорошо, только не путайся под ногами.

— Э-э, маленькая просьба, пока ты не ушла. У тебя случайно нет кофе?

— Случайно нет. Я месила тесто, и оно теперь на моем новом мобильнике. Вчера я работала до самого закрытия, а в восемь утра позвонила Фрэнни, сказала, что заболела. Причем таким голосом, словно ее горло пропустили через мясорубку. Двое официантов слегли с простудой еще вчера, следовательно, сегодня мне опять придется вкалывать допоздна. Дейв не может выйти вечером — в четыре часа ему пломбируют канал, а в половине первого приезжает автобусная экскурсия.

Слова Эйвери звучали резко, как удары хлыста, и Оуэн только кивнул.

— В общем… — Девушка показала на длинную стойку. — Делай, что хочешь.

Она умчалась на кухню, только мелькнули ярко-зеленые кроссовки. Оуэн предложил бы ей помощь, но Эйвери явно была не в настроении. Он знал ее как облупленную — почти всю жизнь! — и понял, что она торопится, нервничает и устала. Впрочем, Эйвери справится. Она всегда справлялась. Бойкая рыжеволосая малявка из его детства, бывшая девушка из школьной группы поддержки — они с Клэр, подругой Бекетта, на пару возглавляли команду черлидерш, — стала трудолюбивым ресторатором. И готовит потрясающую пиццу.

Эйвери оставила за собой легкий аромат лимона и заряд бодрости. Оуэн сел у стойки под стук и звяканье, которые доносились из кухни. Ему вдруг пришло в голову, что эти звуки умиротворяют и настраивают на рабочий лад. Он открыл портфель, вытащил айпад, блокнот и снял с пояса мобильник.

Оуэн звонил, посылал е-мейлы и сообщения, делал пометки в календаре, подсчитывал — с головой ушел в работу и отвлекся, только когда перед ним поставили стакан кофе.

— Спасибо. Не стоило беспокоиться, я буквально на минутку.

— Оуэн, ты сидишь здесь уже сорок минут.

— Правда? Не заметил. Хочешь, чтобы я ушел?

— Без разницы. — Эйвери устало потерла поясницу. — У меня все под контролем.

Теперь пахло по-другому, и Оуэн заметил, что Эйвери уже поставила на большую плиту кастрюльки с соусами. Да, решил он, может, рыжие волосы и молочно-белая кожа с россыпью веснушек и выдают шотландское происхождение Эйвери, но ее пицца «Маринара» такая же итальянская, как костюм от Армани.

Девушка присела на корточки у холодильника под стойкой и начала наполнять контейнеры с начинками для пиццы.

— Жаль, что Фрэнни не выйдет, — сказал Оуэн.

— Мне тоже. Ей на самом деле очень плохо. А Дейв мучается зубами. После обеда он заглянет на пару часов, но только потому, что у меня не хватает людей. Не хотелось его просить.

Пока Эйвери занималась делами, Оуэн изучал ее лицо и только теперь заметил синие круги под глазами.

— У тебя усталый вид.

Эйвери бросила на него уничтожающий взгляд над миской с оливками.

— Спасибо. Девушки обожают, когда им это говорят. — Она пожала плечами. — Я и вправду устала. Думала, что высплюсь утром — Фрэнни должна была открыть, а я бы подошла к половине первого. С тех пор как я сюда переехала, у меня почти не было свободного времени, вот я и посмотрела шоу Джимми Фэллона, потом закончила книгу, которую пыталась дочитать всю неделю. В общем, уснула в два часа ночи, а в восемь позвонила Фрэнни. Шесть часов сна не так уж мало, если не работаешь в две смены.

— Во всем есть свои плюсы. Зато хорошо идут дела.

— Подумаю о плюсах после автобусной экскурсии. Ладно, хватит обо мне. Как у вас с гостиницей?

— Прекрасно. Завтра собираемся обставлять третий этаж.

— Чем?

— Мебелью, Эйвери.

Она поставила миску и вытаращила глаза.

— Правда? Ты серьезно?

— Сегодня после обеда приедет инспектор, посмотрит и решит, давать разрешение или нет. Думаю, что разрешит, нет причин для отказа. Я только что говорил с Хоуп, она займется уборкой. Мои мама и тетя тоже придут помочь, а может, уже пришли, сейчас почти одиннадцать.

— Я бы поучаствовала, да не могу.

— Ничего страшного, у нас полно рабочих рук.

— Мои будут нелишними. Может, завтра, все зависит от болезней и зубных каналов. Господи, Оуэн, как здорово! — Эйвери пританцовывала от радости. — И ты целый час молчал?

— Тебе было некогда, и ты на меня ворчала.

— Выложил бы все сразу, я бы обрадовалась и не ворчала. Сам виноват.

— Может, присядешь на пару минут?

— Сегодня мне придется все время двигаться, как акуле.

Она со стуком опустила крышку, поставила миску на место и подошла к плите: проверить соусы.

Оуэн следил за тем, как она работает. Похоже, Эйвери умудрялась делать полдюжины дел одновременно, как будто жонглировала мячиками, подхватывая отскочившие и вновь подкидывая их ввысь. Оуэну с его любовью к организованности и порядку это казалось удивительным.

— Мне пора возвращаться. Спасибо за кофе.

— Не за что. Если кто из ребят захочет здесь перекусить, пусть ждут до половины второго. Народу будет меньше.

— Хорошо.

Оуэн собрал свои вещи и пошел к выходу, но замер у самой двери.

— Слушай, Эйвери, а какой это цвет? Я имею в виду твои волосы.

— Ярко-медный.

Он ухмыльнулся и покачал головой:

— Я так и знал. Увидимся.

Примечания

1

Отель «Инн-Бунсборо» существует на самом деле и принадлежит Норе Робертс. Номера в гостинице названы в честь знаменитых пар из литературных произведений — Элизабет и Дарси («Гордость и предубеждение» Д. Остин), Оберона и Титании («Сон в летнюю ночь» У. Шекспир) и т. д. (Здесь и далее — прим. перевод.)

2

Герои романа «Принцесса-невеста» (1973), написанного американским писателем и сценаристом Уильямом Голдманом (William Goldman).

3

Герои романа Дэшила Хэммета «Худой человек» («Thin man», 1932).

4

Герои серии остросюжетных детективных романов «Следствие ведет Ева Даллас» Норы Робертс. В США эта серия называется «In Death» («В Смерти») и выходит под псевдонимом J. D. Robb (Джей Ди Робб).