Золушка в шоколаде

Дарья Донцова, 2007

Разве могу я, Евлампия Романова, остаться в стороне, если друг заболел? Ужасно: у Вовки Костина нет желудка! Именно такой диагноз поставили в платной поликлинике. Ерунда, врут медики, ест-то он вон с каким аппетитом! Врут, чтобы денежки вытянуть на лечение. Не на ту напали! Недаром же госпожа Романова является сотрудником частного детективного агентства! Вот я пойду и разберусь с коновалами, которые за такие деньги ставят такие диагнозы! Кстати, а откуда у заведующей отделением поликлиники взялся медальон покойной Зои Крон? Зря я решила, что ее мать, рассказавшая странную историю о скоропостижной смерти дочери и письме… с того света, сумасшедшая. Сумасшедшие те, кто задумал кошмарную авантюру. Хотя и они не психи – просто преступники. Опять не так: не просто, а очень опасные. Только я никого не боюсь!

Глава 9

Ирина Львовна обожает украшения. Но современные изделия, пусть даже и с большими бриллиантами, не греют ей душу, а вот при виде простенького колечка «с историей» у Мячиной начинается обильное слюноотделение.

Ни мужа, ни детей у Ирины Львовны нет. В советские времена она работала гинекологом. Аборты женщины делают всегда, а при коммунистах ампула с наркозом доставалась далеко не всем, за обезболивание следовало платить. Представляете размер колодца, из которого дама черпала свое благосостояние?

Кое-какие вещички Ирина Львовна получала за эти самые вожделенные уколы. Гинеколог могла спокойно сказать: «Замечательный перстенек у вас…», и беременная, мечтавшая избавиться от нежеланного младенца, тут же стаскивала с пальца золотое украшение со словами: «Возьмите, только помогите!»

Мячину хорошо знали сотрудницы ломбардов и скупок, звонили ей, если какая-нибудь очередная старушка не выкупала камею или сережки с настоящим жемчугом.

Ирина Львовна не могла объяснить, почему она впадает в восторг, перебирая чужие украшения, отчего ее тянет к вещам с историей. Страсть, как правило, нелогична, а у Мячиной была именно страсть.

С наступлением «демократии» Ирина Львовна пристроилась в один из медицинских кооперативов, бросила гинекологию, занялась администраторством.

Желание скупать ювелирку у нее осталось, но с каждым годом делать это становилось все трудней. Интеллигентные арбатские старушки, способные отдать роскошное ожерелье за пару сотен, вымерли, а их дети хорошо разбирались в оставшихся от бабулек ценностях. Количество ломбардов и скупок увеличилось, приветливых, некогда сидевших в окошках Танечек и Светочек, с готовностью звонивших потенциальным клиентам с сообщением в поступившем раритете, сменили девушки и юноши с цепким взором. Такие не станут работать осведомителем за коробочку конфет.

А еще пришла мода на винтаж, и Ирина Львовна совсем приуныла. Радовать себя новым приобретением теперь приходилось до обидного редко. Не хватало денег, но, главное, не было интересных украшений.

Однажды Ирина Львовна вышла из очередной скупки в горьком разочаровании. Через неделю был ее день рождения, хотелось купить себе подарок, но ничего достойного не находилось.

— Мадам, — окликнул ее молодой парень, — я могу вам помочь!

— В чем же? — скривилась Мячина.

— Я готов на все, — заявил юноша.

Ирина Львовна хмыкнула:

— Любезнейший, мне проституты без надобности.

— Бабушка, — оскалился незнакомец, — с тобой у меня и за миллион рублей ничего не получится!

Мячина задохнулась от возмущения.

— Че, не сдала сережки? — вдруг спросил жиголо, уставившись на ее уши.

— Молодой человек, — дернулась Ирина Львовна, — вы с ума сошли?

— Эх, бабуся, — развязно ответил хам, — ты ничего плохого не сделала, кушать всем охота, не стесняйся. Лучше порадуйся — повезло тебе сегодня. Слушай сюда. В этой скупке чистые суки сидят, халявщики жадные.

— Мысль выражена грубо, но суть верна, — кивнула Мячина.

— Пошел разговорчик! — обрадовался юноша. — Тебе ведь тут за сережки наверняка копейки предложили?

Тут до Ирины Львовны дошло: перед ней либо начинающий ювелир, либо скупщик-частник.

— И какова цена? — улыбнулась Мячина.

— Начало двадцатого века, — деловито принялся загибать пальцы парнишка, — серебро, изумруды… В скупке ерунду получишь, камни в счет не пойдут, лишь за металл отслюнят, а я дам нормально. Покупатель есть, для дочери такие ищет.

Ирина Львовна расхохоталась.

— И давно ты бизнесом занимаешься?

— Не важно, — гордо ответил сопляк.

— О, господи… — покачала головой дама. — Хоть книги почитай, а то обманут. Для начала: серьги мои из платины.

— Да? — с сомнением покосился на ее уши «коммерсант». — А чего такие… серые, не блестящие?

— Глупышок, — развеселилась Ирина Львовна. — Потому что сделаны не в двадцатом, а в восемнадцатом веке. Вещь сложно оценить издали, надо в руки взять, с лупой изучить. Впрочем, есть много примет, которые сразу в глаза бросаются. Допустим, застежки.

— Я не хотел вас обманывать, — вдруг сказал мальчишка, — правда, их за серебряные принял.

— Я тебе верю, — похлопала «ювелира» по плечу Ирина Львовна. — Знаешь, почему думаю, что ты не желал меня надуть?

— Не-а.

— В оправе не изумруды, а гранаты. Даже если бы я согласилась отдать тебе платину по цене серебра, получила бы барыш на камнях, — снисходительно пояснила Мячина.

— Не такой уж я дурак, — приосанился незадачливый продавец, — гранаты красные, а тут зелень!

— У писателя Куприна есть произведение, — вздохнула Ирина Львовна, — называется «Гранатовый браслет». Героине дарят это украшение, подобранное под цвет глаз женщины. А теперь ответь, эта особа альбинос? Тетя с красными очами?

Юноша разинул рот.

— Ладно, дружочек, — завершила разговор Мячина, — понимаю, про Куприна ты не слышал, о зеленых гранатах понятия не имеешь, до свидания.

— А сколько стоят ваши серьги? — уже вежливо, без фамильярного «тыканья», вдруг поинтересовался купец.

— Дорого. И я их не продаю.

— Зачем тогда сюда пришли?

— Ангел мой, если человек заходит в скупку, то не обязательно с желанием избавиться от вещи. Кое-кто думает о приобретении новых ювелирных изделий, — пояснила Ирина Львовна и пошла к метро.

— Бабушка, постойте… — раздалось сзади.

— Прекрати меня так называть! — рассердилась Мячина. — Разве я выгляжу старухой?

— Не хотите брошку? — спросил юноша и вытащил кулек.

Ирина Львовна бросила беглый взгляд на предлагаемую вещь.

— Нет, неинтересно. Мне нравятся лишь старинные украшения, с душой мастера, а эта брошь сделана на заводе, в семидесятых годах двадцатого века. Золота много, камень большой, но — нет огня.

— А что, гореть должен? — по-детски изумился юноша.

Мячина неожиданно ощутила жалость к мальчику.

— Пойдем вон в то кафе, — предложила она, — я объясню тебе простые истины. Тебя как зовут?

— Бэзил, — прозвучало в ответ.

— По-русски Василий?

— Угу, — обиженно кивнул юноша. — Обозвали, как кота, все ржут.

— Мда-а… — крякнула Ирина Львовна. — Книги по истории почитай. Василий — это от греческого слова «базилеус», в древние времена оно имело значение «царь, царский, царственный». Имя появилось со времени персидских войн, и его давали князьям или правителям.

— Откуда вы столько знаете? — восхитился Вася.

— В твоем возрасте я не у ломбардов толкалась, скупая у старушек серьги, а книги читала, — назидательно ответила Ирина Львовна.

— Небось у мамы с папой на шее сидели, — отбил мяч мальчик, — а у меня из родителей никого, еще и бабку кормить надо.

Вот так Мячину и Василия свел случай. Но врач и юный предприниматель не потеряли друг друга после первой встречи. Василий начал таскать Ирине Львовне украшения, среди которых иногда попадались весьма любопытные экземпляры, а Мячина давала юноше «мастер-класс». Альянс просуществовал двенадцать месяцев, затем Вася исчез. Его мобильный сначала молчал, а потом ответил женским голосом:

— Ни о каком Василии ничего не знаю, номер купила вчера, больше сюда не звоните.

Ирина Львовна не сразу забыла паренька, порой она вспоминала о нем во время своих очередных походов по магазинам, но активных поисков «поставщика» врач не затевала. Да и как она могла предпринять их? Фамилию парня дама не знала, адрес по прописке тоже, о своей личной жизни Василий не распространялся. Ну не идти же в милицию с заявлением: «Помогите найти Васю, который скупает у старушек фамильные драгоценности».

А не так давно в квартире Мячиной раздался телефонный звонок. Смутно знакомый мужской голос сказал:

— Привет, не забыли?

— Кого? — удивилась Ирина Львовна.

— Меня, — донеслось из трубки.

— Молодой человек, вы ошиблись номером, — церемонно ответила Мячина.

Послышался короткий смешок, и «молодой человек» пробасил:

— Ладно, значит, браслет с эмалевыми вставками к другой уйдет. Красивый наручник, только в одном месте жемчуг умер, но вы же в курсе, как его оживить можно.

— Вася! — ахнула Ирина Львовна. — Где ты пропадал?

— Там меня больше нет, — сурово ответил Василий. — Ну че, столкнемся у «ложки»?

«Ложкой» перекупщики зовут один из ломбардов, специализирующийся на столовом серебре.

Мячина полетела на свидание, и деловые отношения, к обоюдному удовольствию, возобновились. Но Вася уже был иным. Внешне он стал старше, отрезал свисавшие до плеч кудри, вынул из уха и губы сережки, вылез из широких штанов с неисчислимым количеством карманов и здоровенных высоких ботинок со шнуровкой чуть не до колена. Нынче Вася смотрелся прилично: «ежик» на голове, обычные джинсы и черная кожаная куртка. Но основная трансформация произошла с характером парня. Василий теперь обладал цепко-колючим взглядом, начисто разучился болтать по пустякам.

И дела он вел по-иному. Никаких коробочек с ювелиркой у молодого человека более не имелось, он показывал Ирине Львовне цветные фотографии, и если Мячиной нравилось предложение, то через пару дней она получала «заказ». И еще. Украшения были разными, от простого серебряного браслета до шикарной диадемы, которую Ирина Львовна выменяла у Васи на несколько своих колечек, но очень оригинальными и старинными.

— И медальон вам предложил Василий? — поставила я точку в разговоре.

— Да, — кивнула Мячина, — он. Только про то, что подвеску открыть можно, и слова не промолвил.

— Думаю, он не знал о секрете, — пробормотала я. — Ладно, дайте его телефон, и временно разбежимся. Кстати, подвеску придется отдать.

Ирина Львовна вздрогнула.

— Кому?

— Настоящей хозяйке.

— Как бы не так! — разозлилась Мячина. — Я купила медальон за большие деньги!

— Он украден.

— Докажите! — заведующая отделением азартно стукнула ладонью по стопке картонных папок.

Легкое облачко пыли взметнулось вверх, я чихнула. Захотелось еще сильнее обозлить Мячину.

— Это легко. В семейном альбоме есть тьма фотографий Зои, покойной девушки, с шеи которой сняли дрогоценность.

Ирина Львовна схватилась за сердце.

— Мне продали украшение с трупа?

— Вы же увлекаетесь антикварными изделиями, — напомнила я, — и должны понимать: подобные приобретения делаются после смерти владельца, и даже не одного.

— Я не об этом, — заволновалась Ирина. — Прекрасно знаю, что кольца, броши и прочие фамильные вещи переходят обычно по наследству, передаются из рук в руки. Но что вы имели в виду, сказав: «сняли с шеи покойной»?

— Зоя скоропостижно умерла, ее положили в гроб вместе с медальоном, с ним и зарыли. И вот, я смотрю, он таинственным образом очутился на вашей прекрасно сохранившейся шее. Не душит?

— К-кто? — прозаикалась докторша.

Я сделала круглые глаза.

— Есть такое поверье: украдешь у покойника вещь из могилы, он потом начнет требовать ее назад, будет приходить по ночам, скандалить, может даже на жизнь вора покушаться.

Мячина безвольно обмякла, как бы растеклась по креслу. С трудом прошептала:

— Я знала… Вернее, подозревала… Слишком много имелось у Васи раритетных штучек, понимаете?

— Не совсем.

— Раньше, до своего исчезновения, Вася приносил гору барахла, за месяц могла одна достойная вещь появиться, а теперь… Камни шикарные, работа старинная… Многие украшения я просто не могла себе позволить — очень дорого! Правда, он мне иногда скидку делал, или мы менялись.

— И вы не поинтересовались, откуда бьет фонтан?

Мячина забегала глазами из стороны в сторону.

— Спросила… как-то раз… А он усмехнулся и ответил: «Не трясись, Ира, они им больше не нужны, хозяева базарить не начнут. Спокуха, катит шоколадно».

— А теперь не прокатило.

— Мерзавец, подонок, негодяй! Он обворовывает покойных!

— Похоже на то.

— Разрывает могилы!

— Вероятно.

— И что теперь делать?

Я перегнулась через стол и взяла Ирину Львовну за руку.

— Успокойтесь.

— Думаете, легко осознать, что я носила на шее? — взвизгнула Мячина. — А еще деньги… Кто мне их вернет? Не вы же!

— Нет, конечно, сумму обязан возместить Василий.

— Ха! Ему и в голову не придет подобное. Вот беда… Вот горе… Вот…

— Не надо впадать в отчаяние, — сказала я. — Лучше подумаем, каким образом выпутаться из этой истории с наименьшими потерями.

Мячина вскочила.

— Вы не пойдете в милицию? Не заявите на меня?

— Вы имеете в виду ситуацию с вашей племянницей Валентиной или малоприятное происшествие с медальоном?

Мячина прижала руки к груди.

— Если сейчас начнется следствие, меня выгонят с работы. В клинике тщательно блюдут репутацию! Ужасно!

— Нашей семье скандал тоже не с руки, — подхватила я, — лучше разберемся тихо.

— Как?

— Я хочу получить назад медальон. Логично?

Конец ознакомительного фрагмента.