Золушка в шоколаде

Дарья Донцова, 2007

Разве могу я, Евлампия Романова, остаться в стороне, если друг заболел? Ужасно: у Вовки Костина нет желудка! Именно такой диагноз поставили в платной поликлинике. Ерунда, врут медики, ест-то он вон с каким аппетитом! Врут, чтобы денежки вытянуть на лечение. Не на ту напали! Недаром же госпожа Романова является сотрудником частного детективного агентства! Вот я пойду и разберусь с коновалами, которые за такие деньги ставят такие диагнозы! Кстати, а откуда у заведующей отделением поликлиники взялся медальон покойной Зои Крон? Зря я решила, что ее мать, рассказавшая странную историю о скоропостижной смерти дочери и письме… с того света, сумасшедшая. Сумасшедшие те, кто задумал кошмарную авантюру. Хотя и они не психи – просто преступники. Опять не так: не просто, а очень опасные. Только я никого не боюсь!

Глава 7

Сев в машину, я позвонила Федору, о котором упоминала в разговоре с Крон, и, о чудо, моментально услышала покашливание и глухой голос:

— Слушаю, Бологоев!

— Ой, Феденька, ты на работе!

— Привет, Лампа, — вновь закашлял приятель.

— Ты просто быстроухий олень! Сразу узнаешь человека! — восхитилась я. Потом, решив, что кашу маслом не испортить, добавила: — Настоящий профессионал.

— Понимаешь, Романова, — засмеялся эксперт, — в Москве найдется мало людей, которые звонят тебе на службу, а затем начинают удивляться, обнаружив разыскиваемый объект в рабочем кабинете. Это нелогично! Вот набери ты номер зоопарка и услышь мой нежный голосок, тут твое изумление было бы понятно.

— Очень даже логично, — возразила я, — ты вполне мог быть на выезде.

— А перл про быстроухого оленя? — хмыкнул Федя. — Сильное заявление! Назови еще хоть одну блондинку, способную на подобное высказывание.

Я решила не обращать внимания на зубоскальство Бологоева.

— Федюнчик, окажи любезность, помоги!

— Опять разбирать чьи-нибудь каракули? Уволь! Я занят по горло, — решил избавиться от меня эксперт.

— Нет-нет, речь идет вовсе не о моих служебных делах, — пустилась я на хитрость, — Вовка заболел.

— Костин? — встревожился Федор. — Что с ним?

Я на секунду замялась. Не очень-то красиво ставить в известность о проблемах майора его сослуживца, но мне на самом деле требуется проконсультироваться у специалиста, показать ему результаты УЗИ, а Катя уехала в командировку, связи с ней нет.

— Отвечай немедленно, — потребовал Федя, — не молчи!

Я приняла решение.

— Можно я приеду? По телефону не сумею описать проблему, у меня при себе его УЗИ и анализ крови.

— Давай, — без лишних колебаний приказал Бологоев.

— Закажи пропуск и никому не говори о моем приходе.

— Лучше поторопись, Мата Хари, — отозвался Федор. — Да не заходи в общую комнату, встретимся в тридцать пятой.

Когда Бологоев увидел листок с черно-белыми пятнами, он цокнул языком.

— Это не УЗИ.

— А что? — удивилась я. — Врач сказал, Вовку просветили аппаратом.

— Умных машинок, при помощи которых теперь, на беду, можно изучить больного со всех сторон, напридумывали много, — нараспев пробубнил Федор, уставившись в непонятное мне сочетание линий.

— Врач сказал, что делали именно УЗИ.

— Угу, ясненько, — закивал Бологоев. — Ну, таперича колись! Зачем Костин поперся к коновалу?

Я изложила историю про тошноту и боль в желудке, Федор прищурился.

— Интересное кино.

— Так плохо? — испугалась я.

— Ваще, блин.

— Онкология?! — помертвела я.

— Ага, была, — закивал Бологоев. — Судя по представленному тобой материалу, объекту изучения хреновее некуда.

— Он умрет?!

— Ну, подобный поворот событий неудивителен, рано или поздно все мы в ящик сыграем, — равнодушно сообщил Федька, взял со стола булочку, откусил от нее, потом, спохватившись, протянул мне остатки плюшки. — Хочешь? Угощайся!

— Как ты можешь есть? — взвыла я.

— Так проголодался же, — пояснил эксперт.

— Вовка одной ногой в могиле, а ты… Хорош друг!

Бологоев запихнул в рот вторую половину булки и, быстро проглотив, заявил:

— Некоторые наблюдения вкупе с определенными размышлениями позволяют сделать выводы, косвенно указывающие на относительно стабильное состояние здоровья майора Костина.

— Ты можешь говорить по-человечески?

— Разве я лаю как собака? — хмыкнул Федька и схватил с подоконника бутылку воды.

— Издеваешься?

— Вовсе нет. То, что ты назвала результатом УЗИ, демонстрирует печальную картину. У несчастного N, если, как ты просишь, говорить по-человечески, отчекрыжили желудок. Скорей всего, была онкология в запущенной стадии, вот и ампутировали. Нет органа — нет проблемы. Вмешательство проводили недавно, ну… думаю… месяца три тому назад. Конечно, при вскрытии сказал бы точнее, а так могу лишь предполагать. Теперь глянем на анализ крови. Мда-а… Скажи, он принадлежит тому же объекту, что и снимок?

— Да, — прошептала я.

— Я не ошибся. Значит, онкология, — довольно зачирикал Федя. — Похоже, анализ в промежутке между «химией» сделали, лейкоцитов нет. Да-с! Долго он не протянет, хотя случаются чудеса. Вот у меня сосед… Такой положительный дядечка, прямо зубы сводило на него смотреть! Не человек, а электричка! В семь утра на работу уезжал, в девятнадцать возвращался, в субботу с женой-педагогом на рынок, в воскресенье к теще в гости. Во жизнь! Потом у него рак нашли, и запил мой соседушка по-черному. Жену бросил, про ейную маму позабыл, подался в деревню. Я его встретил в тот момент, когда он чемодан к метро пер. Увидел меня, остановился и говорит: «Ну, прощай, Федя. Решил я перед смертью месяц по-человечески пожить, для себя, один, с удочкой и самогонкой. Лечиться не стану. Какой смысл? Измучают только». Ну и пропал. Я уж решил, похоронили его. А тут, совершенно случайно, на вокзале увидел «покойничка». Румяный, веселый, бухой, бабенка около него, причем совсем не учительского вида. И чего оказалось? Онкология испарилась, теперь соседушка в колхозе обретается!

— Вовке тоже из Москвы надо уехать?

— А при чем тут майор? — осекся Федька.

— Ты результаты его исследования сейчас комментировал!

Эксперт почесал обширную лысину.

— Эх, Лампа! Кабы к твоей неуемной энергии еще и ума побольше… Сказал же, операцию бедолаге делали не так давно!

— И что?

— Вовка все время работал, больничный не брал.

— Подумаешь! Утром сходил в больницу, а вечером вышел. Разве так не бывет?

Бологоев повертел пальцем у виска.

— Ты того, да? После подобной операции люди не одну неделю в клинике лежат, потом инвалидность получают, строжайшую диету соблюдают. А Вовка сегодня утром на моих глазах здоровенный бутерброд с черной икрой сожрал и квасом запил. Я еще ему сказал: «Поосторожней с хавалом, скрутит на фиг!»

— Бутерброд с черной икрой? — поразилась я. — Однако! Где он его взял?

— К Резинковой мать прикатила из Астрахани, — пояснил Федор, — привезла трехлитровую банку икры. У браконьеров взяла, малосольную. Долго ей не простоять, вот Лялька и приперла деликатес на работу. Водрузила у Ивана в приемной и объявила: «Ешьте, ребята, иначе стухнет». Наши и навалились. А потом ко мне потопали: дай, Федяша, кому мезим, кому но-шпу, кому уголек активированный. Животы у них от обжорства заболели! А у меня чего, аптека?

— Вот почему Вовку тошнило! — подскочила я. — Но он мне говорил, будто весь день голодный ходил.

— Правильно, — заржал Бологоев, — схомякал трехэтажный бутербродик с рыбьими яйцами и в буфет не пошел. Народ у нас невменяемый, если постоянно не жует, то, значит, совсем голодный. Сегодня я слышал дивную фразу по радио, в новостях мужик сказал: «В знак протеста наш коллектив объявил забастовку: после завтрака никто из сотрудников фирмы не прикоснулся к еде». Если учесть, что выпуск шел в полдень, то от жалости к несчастным офисным работникам у меня слезы из глаз потекли. Вот намучились, сердешные! К десяти на службу пришли, кофейку в организм залили, потом голодовку объявили и до двенадцати дня ни крошки не слизнули. Надо срочно в контору врачей отправить, а то еще массовый падеж бедолаг начнется.

— Но снимок… и анализ…

— Кстати, о том, что ты называешь УЗИ, — оживился Федор. — Делает диагностику умная машина, назову ее понятным тебе словом «компьютер». Так вот, внизу, на краю, обычно пропечатываются имя, фамилия больного и дата исследования. А что у нас?

— Числа нет, — удивилась я.

— А паспортные данные?

— Отсутствуют.

— Отлично! Куда они подевались?

— Их забыли внести! — предположила я.

— А вот это маловероятно, — захихикал Федя. — Комп, он железный, выполняет заложенную в него программу, поэтому и памятливый. Видишь пустое место?

— Да, — кивнула я.

— Здесь и стояли данные. Стерли их.

— Зачем? — изумилась я.

Эксперт поднял лист и посмотрел сквозь него на настольную лампу.

— Восстановить утраченную информацию возможно. А по какой причине ластиком поработали? В некоторых поликлиниках, особенно платных, такая фишка есть: понаблюдают за пациентом, прикинут его финансовые возможности, на встревоженных родственников полюбуются и делают вывод: таких обмануть, как в воду плюнуть. Дальше дело техники: берут снимочек пострашней, анализ поужасней и начинают пугать далеких от медицины людишек. Мол, желудка нет! Кровь сгнила! Выкладывайте денежки, вылечим… Кидалово чистой воды, но народ ловится. Ой, меня реклама умиляет, в особенности та, которая про мочеполовые инфекции. Еду в машине и слушаю завывания из радиоприемника: «А у вас все в интимных местах стерильно? Приходите, убьем бактерии». Мама родная, да если у тебя там полнейшая дезинфекция наступит, то ни пописать не сумеешь, ни…

— Федя, вернемся к нашим баранам, — ткнула я Бологоева в спину.

— То есть к Вовке? — ухмыльнулся эксперт.

— По твоему мнению, нас развели?

— Как малышей на клюкву.

— Ладно, теперь на это посмотри, — приказала я, вытаскивая мобильный Ии и снимок.

— Ничего интересного, обычная фотка, — пожал плечами Федька. — Ой, тут такой прикол! Звоню Натке домой, а телефон все время на факс срывается, я психанул, взял лист бумаги и послал сообщение: «Немедленно возьми трубку». Через минуту из нашего рабочего факса ответ выползает: «Хозяев нету дома, мне не разрешают болтать с незнакомыми людьми. Автоответчик».

— Прекрати дурить! — разозлилась я. — Они похожи?

— Кто?

— Женщины. На фото и в мобильном. Лицо одно и то же?

— Не знаю.

— Так посмотри еще раз!

— Зачем?

— Мне надо уточнить: это один человек или разные люди!

Федя подошел к окну, взял с подоконника тарелку и спросил:

— Печенюшку хочешь? Подсохли немного, правда, но вкусные.

— Займись фотками, — велела я.

— Хоть сто раз посмотрю, ничего не скажу, — с набитым ртом ответил Федька. — Экспертиза — дело долгое, муторное, производится с применением специальной техники. Иногда знаешь какие случаи бывают? И не разобраться! Цирк, да и только! Представляешь, привезли в больницу двух водителей, у обоих тяжелые черепно-мозговые травмы.

— Ничего странного я здесь не вижу, — пожала я плечами. — При ДТП травмы головы — обычное дело.

— Ага, — засмеялся Федька, — верно мыслишь. ДТП действительно было, только машины совершенно целые. Без единой царапины. И как, по-твоему, подобное могло произойти? Мужики еле живы, а автомобили не пострадали. Думай!

— Не знаю, — протянула я.

— Во! — поднял указательный палец Федор. — А ты с какими-то фотками пристала!

— Ну Федюша! — взмолилась я. — Ты же опытный, умный!

— Опыт и ум тут ни при чем, имеются объективные показатели. Ну скажу тебе сейчас: похоже, одна баба, и что? Никакой силы мое заявление иметь не будет, его к делу не приложишь.

— Мне надо уяснить ситуацию как частному лицу. Феденька! Котик!

Эксперт сел на стул и закатил глаза.

— Гос-с-споди… Ладно, оставь. Погляжу.

— Телефон надо отдать, он не мой.

— Вот пристала! Ладно, погоди… — Федя схватил трубку, потыкал в кнопки и коротко велел: — Зайди.

Не прошло и трех секунд, как в кабинет ворвалась девушка чуть старше Лизаветы.

— Слушаю, Федор Петрович.

— Возьми аппарат и сними с него заставку в мою личную папку.

Девочка кивнула и испарилась.

— Наприсылали малолеток, — протяжно вздохнул Федька, — безумных детей. Вчера сидим спокойно, я одним делом занимаюсь, Серега другим, а эта свиристелка, Аней звать, с подружкой по телефону перетирает и вдруг вякает: «Нет, я с ним в кино не пойду. За фигом со старым, тридцатилетним пеньком водиться?» Мы с Серегой чуть с табуреток не свалились. Дожили, блин! Получается, мы, по ее логике, даже не пеньки, а сгнившие дубы!

Я прикусила губу. Ох уж это мужское самомнение! Дубы они… Да Федор с Сергеем тянут лишь на чахлые кустики! Вот их начальник, Матвей Григорьевич, тот да, настоящий полковник. А эти… Сережа в очках, весь согнутый, Федька — патологический обжора, постоянно жует булочки, вафли, сухари, сушки, чипсы, орехи…

— Вот, — сказала Аня, материализуясь в кабинете, — готово.

Я сунула принесенный девушкой мобильный в сумку.

— Спасибо, Федюня.

— Пока не за что, — улыбнулся приятель и запихнул в рот очередное печенье.

— Теперь я знаю, как провести разговор с заведующей терапевтическим отделением Ириной Львовной Мячиной. Сейчас прижму ее в угол, ткну в нос бумажками! Уличу в подлоге!

— А ниче не получится, — меланхолично заявил Федя, — отопрется на раз-два. Велит подать чай, кофе, конфеты, натреплет про невероятную загруженность поликлиники. Мол, не справляются они с потоком больных, вот работница регистратуры и напутала, выдала чужой результат. Простите Христа ради, взмолится твоя Ирина Львовна, она, бедная, одна воспитывает внуков, не губите, не жалуйтесь, ее уволят, выкинут на улицу, младенцы помрут от голода! А потом добавит: подобное не повторится, мы вам сейчас бесплатно новое обследование сделаем. На что спорим? Стопудово такой разговор будет! Вот если б они Вовку уже лечить начали, велели лекарства у них за бешеные бабки купить, тогда по-иному с ними покалякать можно.

— А доктор ему витамины выписал! Очень дорогие!

— И ты рецепт взяла?

— Да.

— Купила?

— Ага.

— В их аптеке?

— Верно.

— Ну и дура, — заржал Федор. — Вот, Ань, слушай и учись. Хоть я и гнилое бревно, да мозг еще не вытек. Лампа меня моложе, а толку?

Провожаемая его ехидными замечаниями, я вышла из кабинета и прямиком отправилась в расположенную на углу аптеку. Эксперт оказался прав: хваленые французские витамины свободно лежали на прилавке и стоили в пять раз дешевле, чем в пафосном медицинском центре. Еле сдерживая злость, я села в машину. Ну, Ирина Львовна, погоди, мало тебе сейчас не покажется!