Крон

Влад Евгеньевич Ревзин

Одесса, середина нулевых годов. Интернет-журналист с телевизионным прошлым Евгений Крон, журналистка Александра и редакция «Журналистского расследования» выпускают Слежка, запутанные версии, уголовщина и политика; чуть-чуть сарказма и немного самоиронии…Крон – старый холостяк. Вся семья – любимая ротвейлерша Долли. Работа 24/7, так что любимый город может спать спокойно.12 историй, 12 загадочных дел, 12 расследований.

© Влад Евгеньевич Ревзин, 2019

ISBN 978-5-4496-8344-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

КРОН: 12 детективных историй

Влад Ревзин

От Автора

Уважаемый читатель,

Это сборник из двенадцати историй в рамках журналистского расследования интернет — редакции под руководством старого телевизионного волка Евгения Крона. События происходят в Одессе середины двухтысячных годов.

Written, cover by Vlad Revzin

Ridero Edition

Все права защищены. 2019. Влад Ревзин

This eBook is licensed for your personal enjoyment only. This eBook may not be re-sold or given away to other people. If you would like to share this book with another person, please purchase an additional copy for each recipient. If you’re reading this book and did not purchase it, or it was not purchased for your use only, then please return to Ridero and purchase your own copy. Thank you for respecting the hard work of the author.

Не поступай с другими так,

как бы тебе не хотелось,

чтобы поступали с тобой;

вот суть закона — все остальные

законы непостоянны

«МАХАБХАРАТА», ВЕДА 39

…И вернемся мы с вами, дамы и господа, лет на десять-двенадцать назад, в то время, когда телевизор ещё использовался для новостей а не как монитор для просмотра блокбастеров. Когда лишь самые смелые могли хлопнуть дверьми, уйти из респектабельного телевещания, и окунуться в неспокойные волны Интернета. Когда полиция называлась милицией, информация хранилась на лазерках и даже дискетах. Ноутбуком можно было легко убить человека. Когда эхо ревущих девяностых ещё звучало в ушах тех, кто не способен забывать.

Это время ещё досконально не описано, прошло слишком мало времени, однако давайте вспомним…

Крон и «Ночное приключение»

Редакция интернет-канала «Журналистское расследование» располагается в Красном переулке, в небольшом офисе, на втором этаже домика, фасад которого знавал лучшие времена. Внутри чисто и почти уютно. Это для обитателей домика важное условие существования, так как большинство из них проводят здесь столько времени, что всерьез поминают меж собой редакцию как «дом, милый дом».

Редакция функционирует более трех лет, дому не менее ста.

Интернет-канал вырос из одноименной телевизионной передачи, достаточно популярной, ещё недавно, на одном из местных каналов.

Но настали другие времена. Зритель ушёл в сеть.

На тесной стоянке перед входом три машины. «Лексус», маленькая Хонда и автобусик Мерседес, боевая машина оперативного отдела.

Сегодня на втором этаже, в кабинете главного редактора, с самого утра дым коромыслом. Впрочем, это обычное дело накануне еженедельной он-лайн передачи «Расследования», что идет в пятницу вечером.

Хозяин кабинета, чье тяжелое, в грубых морщинах, лицо еженедельно наблюдают простые смертные, разбушевался до чрезвычайности. Это, впрочем, тоже не было чем-то особенным, — Евгений Карлович всегда был зол накануне передачи, и особенно тогда, когда сроки срывались к черту. Главная тема казалась полной ерундой, сотрудники, — специально, конечно, — несли полную околесицу.

— Где интервью с чиновником МЧС?! — орал он, наливаясь кровью. — Опозорить меня хотите? Чтобы я не сдал во время материал? Зритель ждет убойной порции, а моя команда не работает! Спонсор меня сожрет…да вам все равно… Пора выходить и ничего не готово! Как всегда!!

Все как всегда…

Женщина, сидевшая перед столом в гигантском кожаном кресле дурацкого синеватого колера, скептически покосилась на разъяренного шефа, нагнулась вперед, над монитором лэптопа, точным движением выудила из кучи на столе нужную лазерку и подчеркнуто учтиво продемонстрировала ее присутствующим.

Из угла тихо хихикнули.

Позади прозвучал тяжелый вздох.

Женщину звали Александрой. Кроме нее и Крона в доводке программы были заняты еще двое, — один из них, молодой сотрудник Паша, бойко стучал в углу по клавиатуре, втиснутой в выдвижную полку малюсенького компьютерного столика. Его короткий ежик блестел в свете лампы дневного света, губы азартно кривились.

Еще один творческий работник, как в былые времена называли журналистов и редакционную челядь, уныло крутил профессиональную камеру. Видеооператор дядя Витя, носивший партийную кличку Глазик, слыл законченным пессимистом и вечно вздыхал то ли по ушедшей молодости, то ли еще по чему-то давно сбывшемуся. Дядя Витя был старым соратником главного редактора.

Кстати, некоторые для полноты называли Крона ласковым именем Болтик, но исключительно за глаза, беспокоясь за сохранность редакционного имущества и собственных голов.

— Ага, следовательно, осталась заключительная часть. Паша… — Крон схватил диск и неожиданно успокоился, словно сучивший конечностями младенец, которому дали грудь. Он воткнул лазейку в башню компьютера и начал терзать клавиатуру.

Женщина удовлетворенно щелкнула пальцами и занялась своим ноутбуком.

Бронепатроном следующей передачи были два судна, плотно ставшие на мель в пределах загородной курортной зоны по причинам сильного шторма, разгильдяйства команды одного из судов и пофигизма владельца, который подсчитал, что потеря плавсредства, из которого выжали всю возможную остаточную прибыль, принесет ему гораздо меньше убытков, чем оплата спасательных работ. То, что существовала опасность розлива топлива, обещавшего загадить не один километр прибрежной зоны, грека не смущало.

Тема была невыигрышная.

Место катастрофы превратилось в достопримечательность. На бережке входило в моду разворачивать пикники, с поеданием шашлыков и печеной картошки. Половина горожан сфотографировалась на фоне прижавшихся друг к другу, как дельфинята, кораблей, большинство обстоятельств печального события на воде также не составляло тайн для общественности.

Если бы не одно — два обстоятельства, Крон никогда не взялся бы за эту тему. У него всегда был замечательный нюх на то, чем выгодно и невыгодно занять себя и подчиненных.

Александра открыла нужный текст и пробежала его глазами, не без гордости. Ведь по сути, именно она установила и взвела маленькую мину, с помощью которой замшелая история, набившая оскомину прокуратуре, массмедиа и зрителям, из тухлой рыбы волшебным образом обращалась душистым вонючим камамбером. Как часто бывает, скелет торчал из домашнего платяного шкафа.

Грек-владелец Майкл Арнаут, процветающий ныне в солнечной Италии, во времена оные был жителем здешних черт, нашим земляком и согражданином Мишей. В городе и сейчас проживала брошенная некогда жена, а также взрослый балбес — сын. Александра нашла и безутешную разведенку, и сыночка. Прочувствованные слова мадам и мрачные ругательства отпрыска бросили жирную тень как на грека-судовладельца, так и на некоторых строптивых чиновников районного масштаба, к рукам которых, как водится, стали прилипать купюры.

Грек представал жадным, гнусным эмигрантом, которому нет дела ни до бывших близких, ни до Родины.

Женщина хмыкнула, закрывая папку.

Если бы все так просто. Естественно, кроме этого вышеупомянутого обстоятельства существовал некий движущий мотив, позволивший вытащить на свет историю с кораблями, севшими в пляжный песок по ватерлинию. И надо признать, что без Болтика, как и обычно, ничего бы не было. Именно он, используя обширные и не всегда полностью легальные связи, нашел некоего господина Дао, предпринимателя средней руки, специалиста по вывозу сокровищ недр за пределы нашего щедрого государства.

Дао, перекупщик сырья для одного из малых драконов Южной Азии, очень хорошо знал грека — судовладельца, и питал к тому весьма сильные чувства. Когда переходят дорогу, перебивая поставки демпингом, ломая при этом налаженный бизнес, выталкивая из рынка, человек глубоко осознает определение бизнеса, как войны. А на войне все средства хороши, решил мистер Дао и начал, как и следует проигравшему, не меряться умом и силой, а рыть носом в грязи под ногами, куда он упал.

И накопал, и предложил найденное не мировому сообществу, а редактору «Расследования» Е. Крону. И при этом присовокупил очень неплохую сумму на бинты и йод на тот случай, если грек Миша тоже начнет бросаться, и не только грязью.

— Теперь ребятки, картина полна, — хлопнул в ладоши шеф, прерывая мысли Александры. — Сейчас мы с Витей начинаем. А ты Кузьменко, поработаешь здесь…

— Само собой, — смиренно сказала Александра. — На экране блистать вам, а подошвы стирать нам.

— Помолчи, — он встал, взмахнув мощным животом. Его фигура была похожа на колокол, отлитый по случаю победы над заклятым врагом, красное лицо приняло бульдожье выражение. — И чтобы больше я это не слышал. Одно дело делаем.

Он показал на монитор.

— Грядет передача о гибели Бородина, а у нас как всегда ничего не готово… До моего приезда представь болванку передачи. И перечень мероприятий. Материалы в папке «Ночной квест». И смотри у меня!

Начальство исчезло, сопровождаемое шлейфом сопровождения. Александра осталась одна.

Вздохнув с облегчением, она сварила кофе и, сняв куртку, упала в кресло шефа, закинув ноги на столешницу, небрежно сместив для удобства лежащие в беспорядке справочники. Рядом с туфлями дымилась чашка. Александра достала сигару, прикурила от зажигалки Крона, которую он вечно забывал сунуть в карман, и с наслаждением втянула ароматный дым. Привет от Фиделя… Хорошо иногда почувствовать себя начальником.

Она лениво посмотрела на компьютер Болтика.

Рядом стоит фигурка ротвейлера, с высунутым языком, монитор в разноцветных наклейках и напоминалках.

Вытянула ступню и ткнула носком в пусковую кнопку. Зазвенел телефон на столе, потом мобильный. Это была мама, но Александра решила не отвечать, позвонит позже.

Дым постепенно заклубился над головой облаком, в голове застучали тяжелые молоточки, напоминая, что обедом сегодня был лишь бутерброд с сыром и предыдущая чашка кофе.

— Где тут наши файлы, — уныло пропела она, скинула ноги со стола и сгорбилась перед монитором.

Она нашла папку «Ночной квест».

Впрочем, она знала все на память. Тем не менее, перед тем, как составлять план на следующую неделю, Александра решила прочесть все еще раз. Хотя бы для того, чтобы ненавистная история с судами в песке поблекла в усталом мозгу.

Вот это была совсем другая тема, — кровавая, пусть и не бьющая в глаза из каждой точки обзора.

В двадцатый раз она прочла короткий текст.

Любители погонять с ветерком по ночному свежему воздуху, придумали забаву. Своего рода гонки, только посложнее, чем картинг или Формула 1. Представители золотой молодежи и примкнувшие к ним фанаты автоспорта постарше, но с деньгами, создали клуб по интересам: команды получали на старте конверт с заданиями, разбросанными по городу. Кто первый решал их и приходил к финишу, тот объявлялся победителем.

Чем бы дитя не тешилось…

Задания самые неожиданными. Найти в ночном городе трех негров, подарить цветы милицейскому патрулю на Бульваре, решить головоломку, указывающую следующий промежуточный финиш и так далее. Заезды проводились в ночь с субботы на воскресенье, по итогам сезона победный экипаж получал какой-то приз. Наверное, такой же дурацкий, как и сами соревнования.

Приятное времяпровождение. Симпатичные подружки, шампанское на финише. Ранние завтраки на пляже под бледнеющей луной.

В один из заездов произошло несчастье. У одной из машин взорвался бензобак. Автомобиль потерял управление и врезался в толстое дерево, из тех, что украшают Фонтан. Сидевший сзади член команды по фамилии Гнесин вытащил раненого штурмана. Водителя Максима Бородина спасти не удалось. Ремень заклинило, машина заполыхала во всю силу, и Гнесин только успел отбежать, как злополучный аппарат взорвался.

Экспертиза показала, что водитель задохнулся в дыму. На покойном зафиксированы повреждения, в том числе черепно-мозговая травма. Сама травма, по убеждению медэкмперта, привела бы к смерти водителя через одну — две минуты, независимо от отсутствия в машине кислорода.

Так что Бородин был обречен.

Штурман Вадим Бровко, он же личный механик Бородина, тяжело травмированный, выжил. Гнесин отделался синяками и ожогами.

Александра с хрустом раздавила сигарный окурок в пепельнице и потянулась вверх, разминая онемевшую спину. Опять зазвонил телефон на столе, и снова звонок остался невостребованным.

Женщина открыла ноутбук, запустила чистую страницу и написала:

План «Ночного квеста».

Пункт первый: Расспросить Крона…

Задумалась. Она знала, что без солидной суммы на нужды редакции Болтик пальцем не ударит, даже если речь пойдет о раскрытии тайны гибели Генерального прокурора. Пусть колется, чем его привлекла эта история.

Александра вернулась к клавиатуре.

Пункт второй. Помедлила и набрала строчку:

Встретиться с вдовой…

Как обычно, в вечер пятницы, коллектив просматривал свою работу. Крон настаивал на этом, и все попытки уклониться от совместного лицезрения передачи под предлогом того, что это де комфортабельнее сделать дома, пресекались в зародыше.

Шефу передача понравилась. Паша зевал, дядя Витя мрачно смотрел в экран. Штатный адвокат фирмы, Сема Гройсман, сосредоточенно читал бумагу, напечатанную слепым машинописным шрифтом. Он сидел в кресле у окна. Передачу просматривали на громадном экране в комнате совещаний, где стоял стол, большой диван и несколько кресел.

Александра продолжала одним пальцем набивать план работ, кося глазом на шефа. Наконец финальная фаза, где, собственно, и сливался компромат на зарвавшегося грека, завершилась, и Болтик оторвался от увлекательного лицезрения собственного себя, в качестве сурового обвинителя. Она поняла, что самое время.

— Евгений Карлович, — негромко сказала Александра. — По делу Бородина хочу пообщаться.

Болтик вытер легкую слезу и просветленно глянул на свою журналистку. Насколько он был некоммуникабелен накануне передачи, настолько мягок и демократичен после, если только «Расследование», и сам Крон в нем были хороши.

— Что ты хочешь?

Паша умоляюще взглянул на шефа.

— Домой надо, — заныл он. — Девять вечера, а вы опять о работе.

— А ведь ребенок прав, — рявкнул Крон и встал. — Всем отдыхать. Тебя подвезу до дома, в машине поговорим. По домам!

Народ сквозняком сдуло из комнаты.

Крон достал пачку и воткнул папиросу в зубы, предварительно сделав двойной «фильтр». Александра протянула ему зажигалку.

— А, вот она, — удовлетворенно пробурчал шеф, выпуская дым. — Ну, пошли, что ли?

На улицах было пустынно, тем не менее шеф вел машину, как всегда, не торопясь, осторожно и основательно.

— Ты хочешь знать, почему мы занимаемся этим делом, — осведомился он. — Согласись, тема не так плоха. Ночь, трагическая смерть, недоговоренность, некоторая таинственность… конфетка!

— Не вижу ни недоговоренности, ни тайны. Проломленный череп, горящий автомобиль. И тем не менее, в чем наш интерес? — придавила Александра.

— Нну… — запыхтел шеф. — Ты, Саша, словно верная жена. Заначку не скроешь. В ста двадцати тысячах баксах, вот в чем.

— Богато, — присвистнула Александра. — А от кого и за что? Секрет?

— Какие от тебя секреты… Когда я узнал о аварии, напросился к жене Бородина, то есть теперь вдове. Пришлось нажать кое-какие пружины, не хотела принимать. Максим Бородин, как ты знаешь, очень богат. Был.

— В общих чертах.

— Он владел сетью однотипных магазинов «Альпы». Тех, где пять тысяч штук товарного ассортимента. В любом магазине ты знаешь, что лук справа, а шпроты и сардины, в том углу.

— Ну да, магазин вашего квартала. А откуда…

— Приложил руку к перевалке нефтепродуктов, разбогател в конце десятых.

Александра ухватилась рукой за торпеду, так как машина огибала круг.

— Удостоившись приема, я убедил мадам Бородину, что смерть супруга должна быть прозрачной. Дал гарантии, что без ее ведома никаких ненужных деталей в эфир не попадет. И вообще, эфира не будет, если не найдется криминала.

— Ваши способности убеждать я хорошо знаю, — искренне призналась Александра.

— Благодарю. Как мне стало известно, в ее кругах пошевеливаются гаденькие слухи, — мол, с мужем было не совсем хорошо, в смысле большой любви. Так что и ей выгодно получить от нас полис, гарантирующий отсутствие вшей.

— Жена Цезаря…

–…должна быть вне подозрений, пусть царя уже нет. Вот-вот.

— Итак…

— Бородина дала мне банковское поручение на сто двадцать тысяч, и по взаимному согласию, денежки лежат в сейфе, у ее нотариуса, и в случае чего никто не отвертится. Это наш заработок.

— У вас талант профессионального вымогателя, — Александра прикусила губу. — Я хочу с ней встретиться. Завтра.

— Изволь. Мы с тех пор друзья. Я перезвоню ей утром. Пользуйся, для общего блага. Только что ты там хочешь вынюхать?

— Сама не знаю, — тихо сказала женщина. — Сами ведь твердите: первый подозреваемый, — супруг. Ему выгоднее всех.

Вскоре она попрощалась и вышла у своего парадного. «Лексус» блеснул хвостовыми огнями и уехал в ночь.

Марина Бородина была затянута в черное платье с кружевами вокруг шеи. Темные волосы затянуты черным шнурком. Бледное лицо не несло следов косметики.

Образцово — показательная вдова, подумала Александра, и ей стало неловко.

Несмотря на траур, эта женщина тянула на звание «лица» какой-нибудь французской парфюмерной фирмы, — чистая кожа, изящные линии нежного лица, длинноногая, с тонкой талией.

Настоящая жена умного богача новой формации. Бесовское воображение тут же представило Бородину в объятиях обнаженного красавца с поджарым задом, и Александра опять устыдилась. Была за ней эта неприличная привычка, представлять знакомых и малознакомых людей в спальне. В этом практически не было эротики, наоборот, странный иронический подтекст.

— Садитесь, — элегантным жестом предложила Бородина и первая опустилась на банкетку.

Журналистка села в кресло напротив и мельком огляделась. Роскошная гостиная, мраморная лестница, французские окна с видом на побережье. У вдовы было все, что только можно было пожелать. У нее не было только мужа. Оставалось узнать, хорошо это или плохо…

— Чай, кофе?

— Нет, благодарю. Я постараюсь долго не задерживать.

— Что вы хотели? — Оголенная рука, показавшаяся из-под опавшего рукава, была молочно-белой.

Царственно Марина взяла со столика стакан с оранжевой жидкостью. Пальцы, как показалось Александре, чуть дрожали.

— Пара вопросов. Какк ваш… супруг заинтересовался ночными гонками, и что-нибудь о его спутниках в… ту ночь.

Бородина равнодушно посмотрела в сторону веранды, откуда светило утреннее солнце. Пригубила напиток.

— Максим был увлекающимся человеком, знаете ли. Что в работе, что в отдыхе. Эта забава затянула его около года назад. Мне не нравилось.

Александра участливо покивала.

— Вы его никогда не сопровождали?

— Мм. Раз или два. Мне не нравилось, и муж не настаивал. Ему хватало… кампании.

— И женской?

Она бросила на Александру мимолетный взгляд.

— Простите, это, наверное, бесцеремонный вопрос.

— Извините, и в самом деле. Итак, вы больше не принимали участие в гонках?

Где-то в глубине дома прозвенел мелодичный сигнал, однако хозяйка не повела ухом.

— Нет. Последний раз около десяти месяцев назад.

— Максим всегда ездил с этой командой? — задала Александра следующий вопрос.

— С Вадимом да. Это, можно сказать, его личный механик. Максим, кроме всего прочего, всегда страстно любил машины. Больше, чем…

Бородина помолчала.

— В гараже стоит пять машин, за которыми ухаживал Вадим Бровко. Копались вместе, что-то всегда модернизировали. Так что ночные радости были удобным поводом для проверки новых машин и разных заумных усовершенствований.

И жестко добавила:

— Вот эта забава в конце концов и убила его.

Она со стуком поставила стакан на столик.

— А второй, Гнесин?

Бородина чуть помедлила:

— Этот появился чуть позже. Стал душой компании.

— В смысле?

— Режиссером гонок. Придумывал задания, маршруты, они вечно что-то планировали. Максим буквально влюбился в Гнесина. Он проводил с ним и Вадимом почти все свободное время.

Хозяйка подняла глаза и взглянула на настенные часы, так, без особого намека.

Когда Александра встала, хозяйка, взглянув на нее потухшим взглядом, угрюмо пробормотала:

— Когда мужику новая тачка милее бабы, телке надо вовремя прикинуть расклады, иначе…

Александра подняла брови. Ей подумалось, что сленг базарных торговцев из уст этой рафинированной красотки, гораздо больше подходит к ее пустому лицу и жесткой гримасе, чем все светские речи.

Уходя, Александра позволила себе уточнить:

— А чем занимается господин Гнесин, можно узнать?

— Владимир Гнесин, — вице-президент по маркетингу и заместитель Максима. Виталий, проводи гостью!

Провожал Александру, также как, и встречал, самый настоящий дворецкий, облаченный в подобие ливреи, с позументами на пузе, сладко-приторный молодой человек с вкрадчивыми манерами. Его взгляд был жирным и скользким, будто ношеная шляпа.

Вячеслав Лунгул, подполковник милиции, сидел в областном управлении ВД и руководил отделом по расследованию особо важных преступлений. Ему было за пятьдесят, он был в меру честен, насколько это возможно в наше непростое время. Слава добросовестно отрабатывал гонорар, получаемый у Крона, не гнал порожняк и не обещал золотых гор.

Прямо говорил, может он решить проблему или не в состоянии, и лишнего не требовал. А это в здании на Еврейской дорогого стоило. Его уважали коллеги, некоторые побаивались. Ему доверяли многие подопечные, даже беспредельщики, что было редкостью.

Александра была особенно благодарна Лунгулу за удостоверение внештатного сотрудника милиции, которое служило ей доброй службой. Карточка выдавалась в исключительных случаях, но Александра не без оснований полагала, что она и есть тот самый случай.

Когда журналиста звонила карманному менту Крона, тот всегда отвечал цифрой, обозначавшей количество минут, через которые они могут встретиться в пиццерии на углу. И через указанное время выходил, вроде как попить чаю (как знала Александра, подполковник, кроме водки, в рот ничего не брал). Так у них было договорено.

Подполковник дорожил своей репутацией, а что он делал с суммой, ежемесячно получаемой в конверте, считалось его личным делом.

— Ну и чего, красотка, взрослых беспокоишь? — забасил он, втискивая крупное мощное тело в явно узкие подлокотники стула. — Быстренько, у меня дел невпроворот.

Он знал Александру уже более двух лет, но всерьез ее не воспринимал.

— Подполковник, — обиженно заявила Александра. — Какого черта? Я вам не красотка…

— Очень жаль, красотка, — засмеялся он и щелкнул пальцем, сбивая крошку со стола. — Итак, что от меня нужно твоему шефу? Не тяни, рассказывай, что велели передать?

Александра решила не обращать на хама внимания. Было ясно, что он специально дразнит ее, дабы вывести из себя. Может быть, доблестный подполкан был уязвлен, что две-три попытки склеить Александру, словно модель АН-24, не удались, и его самомнение старого сердцееда было уязвлено?

— Мне надо узнать, кто ведет дело о гибели Максима Бородина, и поговорить со следователем. Разговору на пять минут.

— Ага, — Лунгул подмигнул журналистке. — Так бы и сразу… А что, — Карлович предполагает здесь криминал?

— Спросите у него сами, — надменно заявила женщина. Если из нее выставляют мальчика на побегушках, то шиш вам лишние разговоры.

— Нда, Александра, интересная штука выходит, — подполковник нахмурился. — Поговоришь, легко. Сейчас я проверю, кто там работал. Только дело-то чистое.

— Крону виднее. И еще. Хорошо бы экспертизу посмотреть. Трупа, машины. Все, что есть.

— Аппетит у вас, не напасешься. Ну я пошел, — он поднялся, но стоял, возвышаясь над столиком, как боевая башня. — Крон ведь смотрел протокол и все остальное?

— Смотрел не он, а Паша, вот он и страхуется, могли что-нибудь проглядеть.

Александре показалось, что он впервые смотрит на меня с некоторым уважением. Не просто как на существо противоположного пола, оснащенного вторичными половыми признаками.

— Тут только вот какое обстоятельство. — Лунгул хмыкнул, огляделся по сторонам. — За три дня до аварии нашему единственному толковому эксперту Диме Лутченко дали по темечку, недалеко от родного парадного. Сильно. Экспертизу в его отсутствие делали практиканты из судебной. Сработано задней правой.

— А обычно у вас лучше?

— Не наглей.

Он потоптался, как будто доблестного стража порядка охватило смущение.

— В общем, у меня самого были некоторые сомнения. Сама понимаешь, на пустом месте. Но если Крон что-то пронюхал… Ну, сама почитаешь, пока. Я тебе ничего не говорил. Жди паренька.

Итак, экспертизу делали абы как. Значит, там могло быть все, что угодно.

Первый кирпичик лег в здание передачи.

Следователь по делу появился через сорок семь минут. Это был невысокий лысоватый человечек средних лет, на невыразительном лице которого выделялся нос солидных размеров, что-то вроде королевского банана. Если правда то, что на витрине, то и в магазине…

Александра помотала головой, отгоняя низменные мысли.

— Экспертиза сделана похабно, — категорично заявил следователь. — Но следы от пуль или мину в бензобаке предполагать не стоит. Пацаны могли невнятно описать характер ранений или состояние одежды, но техническая часть заключения достаточно грамотна. Кроме того, я сам, и еще трое лазили по тачке, так что извините…

— Но вы не медэксперт, — возразила Александра.

— Нет. И что? Не знаю, что вы ищете, — раздраженно парировал носатый. — А я утверждаю, что криминала там нет. Обычный несчастный случай.

После его ухода женщина набросала несколько пометок и посмотрела на часы. Пора было в больницу, где содержался в послереанимационной палате бедолага механик.

Вадим Бровко приходил в себя в палате больницы скорой помощи. Здесь все сверкало чистотой, никелем сверкало хайтековское оборудование, от которого тянулись трубки, опутывающие тело пострадавшего. На голове и лице белый шлем, видны только глаза, нос и рот.

Пребывание в такой палате обходится в круглую сумму.

Дежурный врач и сиделка в один голос заявили, что посещение такой милой дамы не только не нанесет вред состоянию больного, но придаст восстановлению сил их подопечного положительный импульс. Не более получаса, предупредил врач, общайтесь.

Александра представилась. Из-под забрала не донеслось ни звука, яркие синие глаза механика внимательно изучали гостью. Она взяла стул и придвинула его поближе к высокой ортопедической кровати.

— Вадим, я не собираюсь мучить вас сверх необходимого, — пообещала женщина. — Всего несколько вопросов.

— Зачем это? — голос был мятым и тусклым.

— Мой начальник предполагает, что имел место не несчастный случай, а намеренное действие неизвестного или неизвестных лиц, — официально заявила Александра.

— Максим мертв, и я в этом виноват, — прошептал Вадим.

— Что вы имеете в виду?

— Если машина на скорости выходит из строя, виноват механик. Можете меня объявить убийцей.

Она нахмурилась.

— Я не понимаю, почему третье лицо не могло вывести из строя какой-нибудь бензонасос или подложить бомбу?

— Никто не мог. Машин в гараже никто не касался, — только Максим и я.

— Гараж всегда был под замком? — спросила Александра

— Точно так.

— А на трассе?

— Нет. Я не допускал к машине никого.

Александра постучала указательным пальцем по лбу.

— Что вы помните до взрыва?

— Мы въехали на участок Фонтана, примыкающий к ограде Артиллерийского училища. Мы почти вышли из мягкого поворота. Улица была свободной. Скорость 120. Максим переключился и что-то сказал, а что, — я не услышал. Взрыв, вспышка и все. Очнулся в больнице.

Журналистка глубоко вздохнула.

— Послушайте, Вадим, вам жалко Максима Бородина? — внезапно спросила она.

— Глупый вопрос, — прошелестел он.

— Мой шеф — умный и опытный человек. Если он почуял что-то в вашей трагедии, значит, есть шанс отыскать действительного виновника.

— Что вы хотите? — устало спросил он.

— Я хочу, чтобы вы нашли силы повторить то, что сейчас сказали. Перед камерой. Это три минуты записи. Мы используем ваши слова в том случае, если станем изобличать убийцу.

— Его не существует. Впрочем, будь по — вашему. Я устал.

Александра встала и приоткрыла дверь.

— Дядя Витя, заходи, — шепнула она в отворившийся просвет.

Когда короткое интервью завершилось и искалеченный механик смог перевести дух, Александра покинула помещения больницы.

У машины журналистка остановилась.

— Дядя Витя, нижайше прошу, — попросила она, зная о взаимоотношениях Глазика с Кроном. — Покажи шефу это сегодня, лучше прямо сейчас. Знаю, знаю, он начал просматривать материал на следующую передачу, но надо, понимаешь. А он твою работу оценит.

Оператор тяжело вздохнул.

— Спасибо, дядя Витя, — улыбнулась она. — А я через часик звякну самому. Ладно? С меня пиво.

Глазик еще раз вздохнул.

Поговорить с Кроном удалось только через три часа, так как он на месте не сидел, — был на одной из своих конфиденциальных встреч.

Услышав короткий доклад подчиненной, Болтик засопел в трубку.

— Ну и что ты об этом думаешь?

— У меня неясное ощущение, что здесь виноват не один, а как минимум двое. Может, инициатор Гнесин, а исполнитель — механик. На злодея он не похож, но мало ли мотивов, и человек вынужден делать то, что ему совсем не нравится?

— Гнесин? А его интерес в чем?

— А если они с Бородиной любовники? Или конфликт интересов профессионального порядка?

— Тебе в суде выступать…

— Можно кому-то поручить за Гнесиным походить?

— Ха-ха. Какая ты умная, — отозвался Крон. — Отдыхай. Завтра законный выходной. Между прочим, твой куда более глупый шеф отдал распоряжение, и с утра Гнесина водит Ахмед. Съела?

— Я восхищена. Вот что.…Этот дурацкий взрыв не дает мне покоя. Что-то с ним не так…

— Ты порассуждай на отдыхе, — медленно сказа Крон. — Участок Фонтана перед Артучилищем в ночное время, — самое пустынное место на Фонтане. Дежурные спят где-то в корпусе, далеко от ограды, дома на противоположной стороне закрыты листьями деревьев, да и от противоположной полосы стоят далеко. Овощные киоски. Добавь сюда широкую разделительную полосу с трамвайными путями. Вот и спроси себя, почему именно там все произошло? Случайность?

Александра поймала себя на том, что при упоминании об Ахмеде подавила неуместный истерический приступ смеха. Это случалось время от времени, и тому была причина.

В небольшом коллективе «Расследования» имела место служба безопасности.

Ее ядром была пара накачанных близнецов, совершенно одинаковых парней двадцати пяти лет, со смуглой кожей и хорошей спортивной подготовкой. Одевались они в одинаковые костюмы, сидевшие на них влитую. Ребята были похожи, как два мобильника одного выпуска, и однажды рассвирепевший от постоянной неразберихи Болтик заставил братьев носить на одежде опознавательные значки. Ахмеду достался оранжевый, брату зеленый.

Смешно становилось, когда Александра вспоминала некоторые обстоятельства семейной истории братиков. И дело даже не в сочетании имени Ахмед с фамилией Гойхман. Брата, также само собой, Гойхмана, звали гораздо более уместно, — Леонид.

Секрет крылся в любовной истории, произошедшей более четверти века назад.

Тогда простую, но очень милую одесситку Розочку Гойхман страстно полюбил иностранный студент из Палестины по имени Сафьян. Интернациональная семья, отбросив совершенно невозможную для советских реалий фамилию Ангирухат, объединилась для производства себе подобных маленьких Гойхманов.

Сафьян, потеряв дорогую сердцу фамилию, настоял на том, чтобы один из вновь народившихся однояйцевых малышей был назван именем уважаемого деда, потерявшего верхнюю конечность в борьбе против ненавистных сионистов, но вскоре охладел к изучению инженерных и воднотранспортных наук и инкогнито отбыл за рубеж, — возможно, в свои палестины. Как он там объяснял родне смену фамилии, неведомо, но братья выросли и оказались неоценимы на службе у Крона.

Если учесть, что в конторе юристом трудился еще один Гойхман, но уже Семен, можно было сделать вывод как о протекции Болтика клану Гойхман, так и о том, что Розочка Гойхман в свое время была не такой уж юной, да и поводу невинности любимой милый Сафьян был введен в некоторое заблуждение. Семе-то было под тридцать, и где прятала мама своего первенца, было неведомо никому.

Утром в понедельник, сменив брата, зеленый близнец доложил сенсационные данные. Услышав доклад, Крон тут же отзвонил Александре, и, не поздоровавшись, буркнул:

— Поздравляю. Ты была права. Приезжай, посоветуемся.

Суть доклада сводилась к следующему: обе ночи на выходные Гнесин провел в доме Бородиных.

Мотив адюльтера обрел плоть и кровь.

Шеф сидел у себя и священнодействовал, — закуривал первую на сегодня папиросу. Обычно их было три на день. У Болтика были странные взгляды на долголетие: он курил папиросы, но вместо кофе пил бурду из цикория с заменителем сахара; пил анисовку, в том числе и на ночь, но во время редакционных перекусов питался попеременно то хлебом с овощами, то колбасой и сыром, выуженными из бутербродов.

Это он называл раздельным питанием. Он безумно любил свою ротвейлершу, был несносен и очарователен одновременно.

— Тебе привет от нашего доблестного подполковника, — сообщил он, указывая на бланки экспертиз.

— Хамло, — коротко сказала Александра.

— Сто процентов, — усмехнулся Крон. — А со мной он вежлив. Ну, я ему скажу. Садись. Ты готова?

С полчаса они обсуждали то, что стало известно за последние несколько дней, обозначили версии.

Затем Болтик позвонил штатному юристу. Семен пришел с пустыми руками, как всегда озабоченный, вежливо поздоровался и сел сбоку стола.

Он был безукоризненно одет, на лице, не чета братьям, читался ум и на лбу отпечаталось высшее юридическое.

— Что ты знешь об этом дЕльце?

— Как удалось установить с девяностопроцентной точностью, супруга получает все, что принес бизнес Максима Бородина. Вероятно, это не менее пяти миллионов долларов. В этой сумме не учтена недвижимость за рубежом, — доля двух фабрик в России, дом с участком во Франции, дом в Чехии. Возможно, вложена сумма до полумиллиона в одну из команд Формулы1. Детей нет, близких родственников, претендующих на части наследства, тоже. Имущества под судом не имеется. Не наследство, а сказка. Пока это все.

— Хороший кусок. — Облизнулся Крон. — За это и человека можно убить, а?

— Вам виднее, — уголками губ улыбнулся Семен.

— Протягиваем цепочку: Бородина-Гнесин-Бровко, механик, — предположила Александра

Крон одобрительно покачал головой:

— Хорошая цепочка, — каков же будет кулончик?. Нет прямых улик, вот незадача. А с предположениями выходить он-лайн несолидно. Цепочки сцеплять может любой обыватель. Надо искать железные улики. И здесь без экспертиз не обойтись.

— Да они дырявые, эти экспертизы. Кстати, ведь по головушке Лутченко тоже не случайно вломили? — Покачала головой женщина. — Не сама же Бородина.

Крон уже раскладывал на столе протоколы. Семен сослался на дела, и его отпустили.

— Да, специалисты исчезают, как класс, — ворчал он. — Ты посмотри, на фото какой аккуратный проломчик прямо над ухом, а в протоколе, — «средней тяжести». Любители…

Александра зажгла сигару и подтянула к себе фотографии.

— И здесь, смотрите, — показала она зажженным кончиком, — похожая дыра. Впрочем, это не пробитый череп, а рваная рана…

— Угу, — сосредоточенно буркнул Крон. — Здесь над правым ухом, а здесь… переверни-ка. Над левым. Это что получается?

Движения шефа замедлились, он закрыл глаза, потом упал в кресло и попросил:

— Найди траекторию движения автомобиля после взрыва.

— Это только со слов механика, — напомнила журналистка. — Взрыв мог быть и в другой точке.

— Дорогая моя, — открыл глаза Крон. — Могу с уверенностью сказать, — Вадим Бровко не врет. Так что точку взрыва, отмеченную на схеме с его слов, будем считать отправной. А вот дальше…

— Дальше совсем непонятно.

Они склонились над вычерченной на компьютере схемой.

— После взрыва машина ведет себя странно. Вместо того, чтобы двигаться по прямой, и, не вписавшись в очень пологий поворот, врезаться в дерево левым крылом, она сдвигается вправо и бьется бампером почти по центру. Кроме того, судя по всему, скорость в момент столкновения была гораздо ниже той, что можно было ожидать.

— Да, Вадим запомнил скорость, — 120. А, судя по разрушениям, у дерева было не более семидесяти. Значит, Максим смог затормозить, уже теряя сознание. Смещение автомобиля…

Александра задумалась.

— Бензобак слева, так? В результате взрыва в движении машину развернуло вправо, и она ушла ближе к правому бордюру. Вот, видите, вектора направлений.

— Вижу.

— Так оно и было.

Крон почесал затылок:

— Смотри, как у тебя складно выходит. Взрыв, механик отрубается, водитель, получив смертельную травму осколками, все же тормозит, машина врезается в дерево под нужным углом. Гнесин выскакивает с заднего сидения, вытаскивает механика, пытается вытащить водителя, но машина горит, ремни заело, и Гнесин убегает от греха. Жарковато там было, должно быть

— Похоже на то. А что вас не устраивает, Евгений Карлович?

— В твоих рассуждениях есть одна неточность, — заявил Крон.

— Какая же? — осведомилась Александра.

Повисла пауза. Крон опять закрыл глаза и качал здоровенной башкой из стороны в сторону.

— На самом деле все было не так. Поверь, нам лучше сосредоточиться на следующем вопросе: не КТО, а КАК убили Максима Бородина. При этом мы должны доверять тому, что механик запомнил перед взрывом.

— А понятнее нельзя? — обиделась женщина.

— Давай-ка ты встретишься с Гнесиным, — вместо ответа приказал Крон — Пора. Мужчина, говорят, красивый, холеный.

— Как скажете.

— Учти, Саша, этот тип может оказаться очень опасным субъектом. И если поймет, что ты может стать его проблемой, попытается ее решить. Своими средствами.

Кабинет и хозяин соответствовали друг другу. Чистые, ухоженные, нарядные. Если бы не ледяное выражение глаз Владимира Гнесина, можно было поверить об искренности радушного приема. Суровость глаз подчеркивали синяки на виске и подбородке, а также следы ожогов на шее. Совсем небольшие.

— Все ведь и так понятно, уважаемая Александра, — отреагировал Гнесин на вопрос Александры об аварии. — Дело, как я знаю, закрывается. Только вашему шефу неймется. Нет здесь сенсации, черт побери, нет.

— Для журналиста не существует закрытых дел, — попыталась пошутить женщина.

Он улыбнулся уголками рта:

— Ну, если я смогу удовлетворить ваше любопытство…

— Судя по тому, что мы уже знаем, — решила взять быка за рога журналистка, — вас связывают с Мариной близкие отношения.

Он на секунду замер, потом расслабился. Расстегнул пуговицу на воротнике. Лишь глаза еще более охладели.

— Вы собираетесь упомянуть об этом в репортаже?

— Нет, если не станем доказывать вашу причастность к смерти Максима.

Гнесин приподнял бархатные брови:

— Даже так?

— Такие вещи трудно спрятать.

Он вздохнул:

— Что ж, нас с Мариной действительно связывает постель.

— Как долго?

— Уже три месяца.

— Только постель?

Гнесин пожевал нижнюю губу. Его голова с идеальной прической на фоне обоев напоминала негатив.

— Почему я должен… — он замялся, пытаясь подобрать слова. — Вы думаете, что имеете право.…Впрочем,…Вы имеете в виду любовь, виды на брак и тому подобное?

— Да.

— Называйте, как хотите. Желания овладеть Мариной, для того, чтобы стать ее мужем не было, у нее был любимый муж.

— Любимый?

— Не верьте слухам, милая.

— Но сама Марина…

— Чего не скажешь с досады, когда муж предпочитает пацанские развлечения домашнему уюту. Мы такие. Марина не убивала мужа ни сама, ни с моей помощью, поверьте.

— Еще один нескромный вопрос. А вы-то когда нашли время на отношения, ведь занимались квестом не меньше Максима?

— Было бы желание…

В общем, Гнесин так ничего нового и не сказал. Встреча осталась бы совсем пустой, если бы под конец Александра не спросила:

— Женщине позволено задать глупый вопрос?

— В дополнение к остальным, — бесцеремонным и нескромным?

— При ударе подушки безопасности должны срабатывать, не так ли? Почему они не среагировали?

Но поймать его так и не получилось

— На машине Максима не было подушек безопасности. Считалось, что ремней, ребер жесткости хватает. Подушки иногда срабатывают на ухабах, при таких скоростях. Мой приятель однажды сломал себе нос о подушку при резком торможении. Если это все, я хотел бы еще поработать.

Уходила Александра слегка озадаченной. Этот лощеный господин вёл себя как-то не так. В поведении, в жестах. Он пытался что-то скрыть…

— Словно он что-то пытался скрыть. Знаете, как женщина непроизвольно прикрывает рукой в разговоре кривоватые зубы, или бедняк в гостях прячет заношенные ботинки.

Крон засмеялся.

— Ему есть что скрывать. Не зря я отправил тебя туда. Молодец.

— Но я не понимаю…

— Потерпи, еще немного.

— Объясните хотя бы неувязку с бензобаком. Вадим не мог минировать его, ожидая взрыва в машине, где сидел штурманом. Гнесин доступа к гаражу не имел. Есть возможность сговора, но тогда Гнесин должен был обмануть механика, каким-то образом изменив время взрыва. Полная ерунда.

— Вот-вот. Вадима выводим из списочка подозреваемых. Так что вопрос, как взорвали машину, становится не только главным, — он становится единственным. Впрочем, нет.

Крон задумался. Потом сказал:

— Удовлетворю твое любопытство, если скажу, что на месте аварии был еще один человек, исчезнувший до приезда патруля скорой, и был он не в машине Бородина?

— Господи, этого нам только не хватало.

— На тебя не угодишь, в самом деле. А ты знаешь, мы готовы к передаче. Две-три детали, и мы готовы. Тебе предстоит еще одна встреча, Александра. С Бородиной. Спросишь у нее следующее…

В бутике немецкой фирмы «Триумф» Марина выбирала белье, активной красной расцветки.

Пока Александра шла к ней вдоль стеллажа, ее слегка покачнуло от ценника на милых трусиках размером с тряпочку для вытирания очков. В ее душе поднялось непреодолимое желание сразу по окончании передачи «Ночной квест» вызвать шефа на принципиальный разговор, и вырвать обещание о прибавке жалованья.

— Ах, это опять вы.

В голосе Бородиной не хватало теплоты.

Вдова со страдальческим видом повесила на место милый лифчик из гипюра и отвернулась к зеркальной стене.

Поздоровавшись, журналистка слегка перекрыла вдове выход из тупичка между двумя стеллажами, и кашлянула.

— У меня два вопроса, — как можно нежнее сказала она.

— А не хватит? — грубовато осведомилась Марина, и сделала попытку освободиться.

Но не тут-то было.

— Мне лично вы неинтересны, — сказала Александра. — Это мой шеф господин Крон хочет уточнить кое-какие обстоятельства. А у вас, как я знаю, некое соглашение с ним.

— Валяй, ищейка, — оскалила зубки Бородина, окончательно выходя из образа леди.

— Вопрос первый. Вы, — любовница Владимира Гнесина?

— Да, вы со своим шефом вообще охренели? — Взвизгнула вдова — Что ты себе позволяешь, шалава?

— Потише, пожалуйста, — невозмутимо попросила Александра. — Это ваше право, — не отвечать. Все и так понятно.

— Чтобы, ты знала, — чуть спокойнее сказала Бородина. — Более деликатного мужчины, чем Вова, я не встречала. Никаких приставаний, липких рук. А как ухаживал… Цветы, подарки, концерты. Обещал подождать, когда мы сами с Вадимом выясним отношения, а как с ним выяснишь, если Бородин меня за собственность.… Держал! И сам не имел, и другим не давал! Один раз заикнулась, так летела, свистела и не радовалась. Шишка на лбу была с твою левую грудь…

Она задохнулась и замолчала.

— Вопрос второй. — Голос Александры стал ледяным. — Что делал у вас в доме Гнесин в ночь с субботы на воскресенье, и с воскресенья на понедельник. Шашки, шахматы?

Глаза Бородиной полезли из орбит.

— Ты что плетешь, идиотка?!! Сказано тебе, до секса у нас и не доходило, андестуд?! А на выходные он на своей машине сам отвез меня в Совиньон, на дачу, так что делать в моем доме ему было нечего!!! Поняла, кретинка?

Из-за стеллажа донесся голос дяди Вити:

— Снято. ОК.

— Что?!!! — заорал вдова так, что было попрятавшиеся по углам продавщицы стали выглядывать бледными лицами над стеллажами.

— Ах!! — выдохнула Бородина, подняла руки с длинными кровавыми ногтями и вцепилась ими в волосы Александры.

Журналистке пришлось обороняться.

Она нанесла несколько коротких, но болезненных тычков в область солнечного сплетения истерички, и та, выпустив волосы соперницы, с воем упала навзничь, увлекая за собой стеллаж с бесценными образцами нижнего белья.

— Боже мой, что вы делаете, — причитали где-то неподалеку в несколько голосов работницы магазина.

Бородина каталась по полу, пытаясь выпутаться из ночных рубашек самых соблазнительных оттенков. Сзади отлетел в сторону еще один стеллаж, и шею журналистки охватила сильная рука. Она почувствовала недостаток воздуха и услышала у уха мужской голос:

— Я вас придушу, милая. А для ментов скажем, что это была самозащита. Как вам такая перспектива?

Александра пыталась вырваться, но безуспешно.

В голове зазвенели колокола, но тут раздался рывок, мужской голос над ухом ойкнул, ее шея освободилась и воздух полился рекой в легкие. Сзади раздавалась возня и глухие удары, затем грохот. В магазине больше не осталось стеллажей, хоть в каком-либо близком к образцовому порядку. Продавщицы рыдали в полный голос.

Бородина выпуталась из стильных вещичек и поползла к журналистке. Александра мстительно ткнула ее носком туфли по ребрам, отчего вдова завалилась набок.

Александра повернулась назад, чтобы узнать, что произошло. У стены валялся смутно знакомый человек, и это был не Гнесин. Ах, да. Это был дворецкий Виталик, выполнявший, вероятно, дополнительные функции не только водителя, но и телохранителя. У бодигарда были закрыты глаза, он был в тяжелом нокауте. Стоявшего над ним атлета Александра тоже сразу не признала, но когда тот оглянулся на нее с победной улыбкой, по оранжевому значку тут же определила, — Ахмед.

Болтик сказал, что тебя без присмотра оставлять нельзя, — оскалил Ахмед белоснежные зубы. — И, как всегда, шеф прав.

Прошли чуть менее двух недель.

Крон решил выбрать форму передачи, к которой иногда прибегал, — он задействовал оппонента, — нечто вроде адвоката защиты, чтобы подчеркнуть весомость обвинительных аргументов. Защитника играл актер, — юрист-недоучка с двумя курсами юракадемии.

Напомнив зрителям суть дела, Болтик приступил к правде-матке.

— Уважаемые зрители, — начал он. — Картина, которую уважаемые органы приняли на веру, была изначально ложной. Плохим парнем был сотрудник Максима Бородина Владимир Гнесин. Мотив: устранив своего шефа, он освобождал место у руки завидной невесты-вдовы Марины Бородиной, которая была готова к этой участи.

— Позвольте, — вмешался защитник. — Но сама гражданка Бородина утверждает, что они не были любовниками.

— Физически, — нет, — подтвердил Крон. — Однако со стороны Бородиной имела место страсть, — как по отношению к Гнесину, так и к мужу, только с противоположным знаком. Бородина мечтала освободиться от собственного мужа.

— Так она участвовала в интриге, или нет? — вопросил адвокат.

— Нет, конечно, нет. Она чиста перед законом. Возможно, она благодарила небеса за взрыв машины Максима, но руки к этому не прикладывала. Другое дело Гнесин.

— Странно, — перебил обвинителя защитник. — Страсть, и без, мм…

— Плотской любви? Странно, потому что Гнесиным также владела страсть. Только не к Марине Бородиной, а к ее слуге, Виталию.

— Ах… — в студии зашумела небольшая аудитория. — Ох!

— Поэтому посылы и реверансы в сторону красавицы Бородиной со стороны пылкого влюбленного могли быть только платоническими. Получив же контроль над маленькой империей в качестве нового короля, Гнесин не стал бы, предположу я, насиловать свое естество. Еще один маленький несчастный случай, и безутешный новоявленный вдовец смог бы отдаться моногамной любви, имея громадный капитал.

— Но как же произошло убийство? — недоверчиво спросил защитник. — Пока это все слова.

— Действительно, невозможное невозможно. Как можно взорвать машину, будучи в ней, остаться живым, да еще оставить свидетеля. Тем более, что машину никак не заминировать, — она стоит в неприступном гараже. Все становится проще, если предположить, что убийство произошло не во время, а до взрыва.

— Как это может быть?

— Вот схема движения машины. Здесь, по словам механика, рвануло. Эти слова и для нас, и для следователей долгое время были определяющими. А если мы перестанем им верить?

— Так что же, Бровко лжесвидетельствовал?

— Нет, он честный человек. То, что он ПРИНЯЛ ЗА ВЗРЫВ, БЫЛО НЕ ЧЕМ ИНЫМ, КАК СИЛЬНЫМ УДАРОМ ПО ГОЛОВЕ. Нанесенным сзади. Смотрите, вот увеличенное фото раны. Очнувшись, и узнав о взрыве, он и не смог предполагать что-либо иное.

— Что же было дальше?

— Нанеся удар механику, Гнесин заставляет Бородина остановиться и бъет его таким же ударом, но только в правую часть головы. Видите, следы ударов расположены зеркально, только голове Бородина принесен больший вред.

— Но эксперты читали эти снимки?

— Их читали практиканты, а опытный специалист Лутченко лежал дома с перевязанной головой. Кто ему нанес удар из двух любовничков, не знаю. Думаю, дворецкий.

— Сплошной вынос мозгов…

— Итак, Бородин агонизирует. К машине подбегает этот самый дворецкий, Виталий, и помогает Гнесину вытащить из автомобиля почти мертвого Бородина и полумертвого механика. Место удобное, свидетелей нет. Гнесин садится в машину, разгоняется до семидесяти километров и бьет машину о дерево, получая при этом небольшие травмы. Для правдоподобия, это стоит того.

Максима Бородина усаживают на место, затягивают ремни и заклинивают их каким-то способом, специалисты подскажут. Машина подожжена, бензобак взорван, можно звонить по мобильному телефону и дрожащим голосом вызывать подмогу. Все.

Мы только представим вам несколько видеороликов и два-три вещдока для полноты картины. Извещаю вас, что господин Гнесин и его любовник арестованы подполковником Лунгулом накануне передачи. Подполковник принимал самое активное участие в работе над этим делом. Хотел бы только еще упомянуть, что львиная доля работы, позволившая изобличить преступников, проделана сотрудницей «Расследований» Александрой Кузьменко.

Прошу, господа…

Поздно вечером, когда друзья и соратники разъехались по домам, Крон и Александра покуривали перед ее парадным под звездами. Крон устало прислонился к дверце машины и тер глаза.

— Устали мы сегодня, — сказал он. — Однако поработали не зря. Что меня рассмешило, — Бородина нам еще и заплатит за разоблачение своего любовника. Парадокс.

— Учитывая качества возлюбленного, должна спасибо сказать. Мы ее буквальным образом спасли.

Крон повесил голову.

— Шеф, вам надо отдохнуть, — нежно сказала женщина. — Поднимайтесь ко мне, я сделаю горячую ванну и напою цикорием.

— Саша, — он поджал губы, — если бы разница в возрасте между нами была хотя бы на лет десять меньше, может, я бы и попался в твои сети, и воспользовался твоей наивной доверчивостью. В любом случае, спасибо. Поеду, собака голодная дома ждет.

Он легко коснулся ее лба губами.

— Спокойной ночи. Отдыхай, нас ждут великие дела.