Хайаса. Земля Богов

Давид Корюнович Галфаян, 2020

Мобильная Группа “Гарпунный” ГРУ СССР, заступившая на боевое дежурство, во время операции американских войск в Ираке “Буря в пустыне” попадает в переделку. Вырвавшись из под бомбардировки позиций американской авиацией и избежав уничтожения батальоном охраны, действующем по протоколу обнаружения, группа советских солдат попадает в прошлое, во времена строительства Вавилонской башни. Теперь им надо собраться и преодолев все трудности, найти дорогу домой.

Глава 11. Древо Жизни

Мы с Хавилой сидели на возвышенности и следили за двумя отрядами, которые шли на сближение. Первый наш, второй — отряд Хавилы. Он все-таки настоял на участии своих людей в показательном бою. Наученные предыдущим горьким опытом, они попытались тоже создать подобие строя. Но удержать его не смогли. При сближении сторон их строй распался и снова превратился в толпу, и при численном перевесе почти в два раза мы их все равно разогнали.

— Красивый бой и красивая победа, аззаж! — поздравил меня с победой Хавила. — Мои люди в прошлый раз рассказывали, но я не поверил. Ты можешь научить нас?

— Могу, конечно, но только при условии, что твои люди на время обучения должны будут перейти под полное мое командование и соблюдать строгую дисциплину. Над ними я поставлю командиров из своих людей, чьи приказы они должны выполнять беспрекословно. В случае непослушания будут с позором изгнаны с учебы.

— И не только с учебы, — заверил меня Хавила. — Я знаю, одному в этом мире не выжить, поэтому изгоем никому не хочется быть. Я согласен, аззаж

— Тогда оставляй, сколько хочешь, людей для защиты деревни, а остальных присылай ко мне.

— Если я соберу всех людей со становищ, то наберется четыре сотни человек.

Я присвистнул в уме. Нехилая боевая единица получается — два батальона. «Это что ж получается, я уже полковник?» — коряво пошутил я в уме над собой.

— Я сначала пришлю половину, а после сменю их на вторую.

— Присылай.

— Благодарю тебя, аззаж. Позволь… еще вопрос.

— Ну, раз начал, то давай, — дружелюбно ответил я.

— А почему ваши щиты чисты, почему вы не защищаете их своими предками или магическими знаками?

— Ваши щиты защищены?

— Да, конечно, ты же видишь.

— И очень помогло это вам? — улыбнулся я.

— Да, ты опять прав, богам не нужна защита, они сами дарят защиту, как вы нам.

— Хавила, ты опять за старое, — я махнул рукой, все равно ничего не изменишь. — Но знаешь, Хавила, а в твоих словах есть интересное: можно намалевать на щите, но не для защиты, конечно, а чтоб издали видели, чьи эти щиты, и знали, что не стоит с нами связываться.

— В благодарность за твою помощь в обучении наших воинов мой жрец может нанести знаки и освятить их.

— Знак будет один на всех щитах, — заметно было, что Хавила удивился, но перечить не стал и позвал жреца.

— Хет, ты слышал? — к нам подошел мужчина с высохшим, словно опаленным лицом, на котором не было и намека на какие-либо эмоции. Просто каменное лицо, на котором невозможно прочитать ни мысли, ни настроения хозяина.

— Да, брат мой, я услышал. В каком знаке аззаж нуждается? Для защиты или для ярости в бою, для увеличения силы или выносливости?

— И что, для каждого существует специальный знак? — усмехнулся я.

— Да, аззаж, — он заметил мою ухмылку, но все равно на каменном лице не дрогнул ни один мускул.

— Меня не интересуют ваши знаки. Ты можешь нанести тот знак, который я тебе покажу?

— Да, аззаж, но смогу освятить, только если пойму сущность этого знака.

— Ден, — позвал я своего стажера, — тащи сюда ручку и бумагу.

Через минуту требуемое было у меня в руках. Я с детства неплохо рисовал, поэтому быстро набросал эскиз древа армянского креста с армянским знаком вечности на пересечении. Закончив рисовать, я протянул рисунок Хету. Он протянув было руку, но вдруг неожиданно для меня (и я так понял, не только для меня), побледнел как мел, отдернул руку и склонился в глубоком поклоне, отведя взгляд от рисунка. В воздухе повисла пауза.

— Хет, ты сможешь нанести этот рисунок?

— Прости меня, о Божественный, — не поднимая головы, сказал он, — не знаю, найду ли я в себе силы, и не покарают ли меня боги за святотатство.

— А в чем святотатство?

— Это же Древо Жизни из сада Эдемова, из которого Праотец Земли нашей был изгнан, осквернив себя.

Чтобы разрядить обстановку, я вытащил нательный крестик, с которого я скатал рисунок

— Да его у нас даже дети носят, — улыбнулся я.

Увидев крестик на мне, Хет, а за ним и все бухнулись на колени, закрыв головы руками.

— Армян, ты что, опять местных гнобишь? Что, команда «воздух» прозвучала? — усмехнулся Никита. — Тa-aк, народ, поднимаемся, поднимаемся, ничего не боимся. Армян только с виду такой злой, а на самом деле очень добрый.

Никита взял Хета под мышки и, несмотря на сопротивление, поднял и поставил на ноги. Но тот не поднимал глаз и не смотрел на меня.

— Ладно, побарахтались и будет. Давайте, вставайте, — сказал я, подошел к Хавиле и поднял его на ноги. — Все, народ, я убрал крестик, можете подниматься.

После того как Хет и Хавила оказались на ногах, а крестик под тельняшкой, люди стали подниматься.

— Хет, что-то ты сник, дружище. Ну так как, сделаешь?

— Прости меня, Божественный, у меня нет такой силы. Не рожден еще Всепрощающий, только используя твою силу, я попробую это сделать, и если ты — прошедший Миро, Воду и Святое Благословение, то ты дашь мне эту силу.

— И как я дам тебе эту силу? Картинку дал, что еще?

— Мы вдвоем пройдем этот ритуал.

— Ну ладно, а когда? — я уже пожалел, что начал все это, мог бы кому-то из ребят дать нарисовать, кто получше рисует, в крайнем случае, сам бы нарисовал. Нашел на жопу приключение в очередной раз.

— Я сообщу тебе, о Божественный, когда все будет готово к ритуалу.

— И что будет в ритуале? Может, расскажешь в двух словах?

— Ты напоишь своей кровью свой щит и передашь рисунок с себя на него.

— Объяснил, блин. А это обязательно? Не люблю все это шаманство. А просто нарисовать можешь? — я окончательно пожалел, что согласился.

— Только перейдя грань и доказав свою силу, ты можешь передать ее и получить древо на щит

— И как я буду доказывать?

— Твое тело освободит дух, который оставит символ на щите, я не имею силы над этим символом, не прошедший ритуал Мира, Воды и Благословения, вмешавшись, просто умрет. Но тебе нечего боятся, ты ведь носишь знак Древа на шее.

— И что, мне все щиты нужно кровью поливать, у меня крови не хватит, — улыбнулся я.

— Нет, о Божественный, от одного передастся всем, как от отца сыновьям.

— Ладно, черт с тобой, готовь. Никит, сдается мне, на мне опыты ставить будут.

— Не ссы, мы по ходу присмотрим.

— Мои люди могут присутствовать на ритуале? — спросил я.

— Не только могут, но и должны. Только их духовная поддержка поможет тебе выжить при переходе.

— А что, может быть и летальный исход? — напрягся я.

— Переход и есть летальный исход. Но я думаю, тебе нечего беспокоиться. Все говорит о том, что тебе ничто не может угрожать.

Интересно, и рыбку съесть и на елку… сверху посмотреть. То говорит, помереть можешь, а то — не боись, не помрешь. Я посмотрел на окружающих меня людей, которые ожидали моего решения. А ведь уже не откажешься. Иначе авторитет не восстановишь.

— Когда будешь готов к ритуалу? — спросил я Хета со всей решительностью.

— Завтра на закате.

— Если что нужно будет для ритуала, Никита тебе поможет, да Никит?

— Ну так…

— Все, разошлись. Хавила, завтра ритуал, а послезавтра я хочу видеть первую группу воинов готовыми к тренировкам.

— Да, Божественный.

— Хавила, мы же вроде договорились.

— Да.

— Все, всем разойтись. Никита, Ромка, Потапов, давайте сюда, базар есть.

Когда остались одни, сели, закурили.

— Ну что, чего скажете? — без предисловий начал я.

— А чего говорить, мистическая хренотень, по-моему, ничего страшного, — первым высказался Ромка.

— А что за переходы туда и обратно, отпускания души… а вдруг замочат? — бдительный Потапов не изменяет себе — как всегда, настороже.

— Да на фига им? Мы же вроде им нужны, вон целый полк солдат обучить надо, — версия Никиты вроде более реалистична, — да и потом, мы же там будем, так что подстрахуем, если что.

— Ладно, с этим все ясно, теперь по местам — на тренировки. Что будем делать? У Хавилы около четырехсот воинов.

— Целый полк, — удивился Ромка.

— Половину он пришлет сейчас, а половину — когда закончим с этими, — пояснил я.

— Короче, батальон сменит батальон.

— Что скажете?

— А оно нам надо, в натуре?! — сразу отрезал Ромка. — Нам бы самим разобраться.

— Ну, во-первых, Ром, пока что в этом мире Хавила — наш единственный союзник. Они нас кормят, помогают нам. Ром, одной рукой хлопать не сможешь. И во-вторых, обучая их, мы и сами будем учиться. Можно более развернутые бои устраивать… так что, это нам тоже на руку.

— Ну, тогда берем, что тут обсуждать, — высказался Никита, — батальон делим на две роты.

— Вот и я об этом. Первая рота твоя, вторую кто возьмет?

— Я пас, — поднял руки Ромка.

— Тогда ты, Потапов.

— Хорошо.

— Ну, там по ходу разберетесь.

— Сделаем.

— Ну, тогда, Ром, тебе придется заняться их обустройством, двести человек как-никак.

— Ну вот, все-таки припахали.

— Не плачь. Мне тут завтра помирать по плану положено, и то не плачу, — улыбнулся я, — как будто сам все делать будешь, их же и поставишь на работы, если надо будет. Все, вопрос закрыт, идите готовьтесь, пацаны.

— А ты? А-а, я ж забы-ыл, ты ж у нас уже мужчина не одинокий, мягко говоря, — на этот раз Потапов получил подзатыльник от Никиты.

Уже ночью, в шатре Хавны, мы лежали обнявшись, она положила голову мне на грудь и гладила мое плечо.

— А тебе завтра обязательно проходить этот ритуал?

— Думаю, да, если я откажусь, то и твои, и мои люди разочаруются во мне, — здесь я скривил душой, в моих ребятах я был уверен на все сто процентов.

— Я боюсь.

— Ты думаешь, Хет захочет сделать мне что-то? — напрягся я.

— Нет. Хет мой дядя, он очень хороший, очень добрый и честный, он сделает все, чтобы с тобой ничего не случилось. Но я первый раз видела его таким испуганным и растерянным.

— А чего он так испугался?

— Не знаю. Наверно, твоего родового знака.

— Это не мой родовой знак.

— А что это?

— У нас на седьмой день рождения ребенка крестят.

— А что это?

— Ну, мне сложно так с нуля объяснить это. Это ритуал, когда мы принимаем Бога. Ребенка опускают в купель с водой, потом помазывают Миром. А в конце ритуала на шею вешают такой крестик, благословляя его на правильную жизнь.

— Прошедший ритуал Мира, Воды и Благословения.

— Надеюсь, он именно это имел в виду.

— А что это означает, — держа в руках крестик, спросила Хавна. Интересно, она совсем не боялась его, как другие.

— Это крест, на котором был распят Сын Божий.

— За что?! — изумилась Хавна.

— Потому что люди были обозлены. Когда его кровь упала на прах Адама, все грехи человечества очистились, и каждый человек уже с нуля выбирает, как ему жить: в грехе или в чистоте. Сын Божий прощает все грехи, если раскаяться.

— Всепрощающий?

— Наверно, да.

— Но он сказал, что Всепрощающий еще не рожден

— Ну, если мы говорим об одном и том же, то он родится через несколько тысяч лет.

— Это очень много, а ты знаешь будущее?

— Для меня это прошлое, но я не все знаю. Давай спать, завтра тяжелый день, — сказал я и чмокнул ее в носик.

Она обиженно уткнулась мне под мышку, и мы заснули.