Водоворот

Владимир Гурвич

«Любашин вышел из департамента культуры и пошел по улице. Несмотря на начала сентября, было прохладно, дул промозглый сильный ветер, на небесах собирался дождь. Но Любашин ничего этого не видел, он слишком углубился в собственные мысли. А они заслоняли от него все, что происходило вокруг. Даже если бы началась метель, то, возможно, он бы этого сразу и не заметил. Только что произошло то, о чем говорилось давно, чего очень боялись, но надеялись, что не случится. Руководитель департамента культуры с сочувственным выражением лица, с извиняющей улыбкой на губах объявил, что театр снимается с государственного иждивения и отправляется в свободное плавание. «А там, уж как получится, выживет, значит, выживет, а если не выживет, то так тому и быть – придется навсегда закрыть его двери».

Сцена пятая

Юхнов вышел из театра, отошел от входа на почтительное расстояние, остановился и стал смотреть на здание. Им владело странное чувство, смесь облечения и сожаления. С одной стороны грустно от того, что его надежды в очередной раз не оправдались. Почти за три года работы удалось поставить всего два спектакля. Что и говорить, очень мало за такой немаленький срок.

С другой стороны можно радоваться тому, что все это, наконец, завершилось. В последнее время ему просто не давали работать, откровенно третировали, намекали, а то и прямым текстом говорили, что пора увольняться — больше ничего сделать тут все равно не позволят. И дожали, он подал заявление, которое подписали в тот же день. И вот в очередной раз он без работы.

Сегодня был последний его визит в театр — забрать документы и вещи, Впрочем, последних оказалось совсем немного, для них хватило обычного стандартного пакета. Даже проститься оказалось не с кем; он знал, что многие из труппы ему симпатизируют, но высказывать свои чувства откровенно, опасаются. Поэтому он не стал ни с кем прощаться, просто спокойно прошествовал к выходу. И вот теперь его больше ничего не связывает с этим храмом искусства.

Юхнов стал размышлять, куда же ему податься? Домой не хотелось, ему и без того предстоят долгие дни заточения в своей квартире. Маловероятно, что удастся быстро найти новое место работы. С его репутацией — это проблематично. Последний раз он «бездельничал» почти полгода; вряд ли на этот раз срок будет меньшим. Главное, чтобы хватило денег до следующего трудоустройства. Он уже оказывался на грани полного безденежья, и это были очень неприятные ощущения. И повторять их ой как не хочется.

Но куда же ему отправиться? Юхнов подумал, что он давно не навещал дочь. Если и дальше так будет продолжаться, она отвыкнет от него окончательно. Разговоры по телефону не в счет. Он чувствует, что они с ней уже не так близки, как раньше. Если еще не так давно она гордилась им, то теперь скорее стесняется. Надо срочно менять ситуацию.

Вот только статус безработного этому не слишком способствует. В среде бывшей жены котируются успешные люди, с хорошим положением и достойной зарплатой. А он ни тем, ни другим похвастаться не может. Самое плохое в этой ситуации, если он еще начнет себя стесняться Решено, он едет к дочери. Судя по времени, она уже вернулась из школы.

Дверь ему открыла жена, и это был для него неприятный сюрприз. Он рассчитывал, что она занята на очередных съемках. Они у нее почти не прерывались, из одного серила она плавно, словно водный поток, перетекала в другой. Еще бы, такой типаж, одна из главных красавиц отечественного кинематографа. Правда, очарование молодости осталось уже в прошлом, но и сейчас в свои зрелые годы выглядит обалденно.

— Ты? — удивилась Ирина.

— Вот зашел навестить дочь. Лариса дома?

— Лариса-то дома, только делает уроки.

— Я ненадолго.

— Ах, да, ты же снова не удел.

— Уже знаешь?

— Ничто так быстро не распространяются, как слухи в нашей среде.

— И Ларисе известно?

— Да, я сообщила, — пожала плечами Ирина. — А что ты хотел? Все равно узнает.

— Ты права, — кивнул головой Юхнов. — Я пройду к ней.

— Помни, недолго, — предупредила бывшая жена.

Юхнов постучался, услышал разрешение. Вошел в комнату дочери. Лариса сидела за столом и что-то писала.

— Привет, дочка, — поздоровался Юхнов.

Лариса оторвалась от своих занятий и посмотрела на отца. Еще недавно она кидалась ему на встречу, но сейчас такого намерения не выказывала.

— Здравствуй, папа, — сдержанно поздоровалась она.

— Извини, если помешал. Но я ненадолго.

— Хорошо, папа.

Раньше она и таких холодных слов не произносила, мысленно отметил Юхнов. Он сел рядом с ней на стул.

— Хотел узнать, как у тебя дела? — произнес он.

— У меня, папа, все нормально. А вот у тебя, мне мама сказала, что плохо.

— Что ты имеешь в виду?

— Тебя опять уволили из театра.

— Я сам ушел.

— Это не меняет сути дела. Разве не так? — Лариса пристально взглянула на отца.

— В общем, да. Я ушел не по своему желанию, — честно сказал он. — У меня не было выбора.

— Что же ты собираешься делать?

— Искать другую работу.

— А ты уверен, что найдешь?

— Буду стараться. А уж как получится. Ты что-то ко мне сегодня строга, — улыбнулся Юхнов.

Лариса потупилась.

— Папа, тебя отовсюду выгоняют. Дядя Олег говорит, что у тебя невыносимый характер, ты не можешь ни с кем ужиться.

Олег был новым мужем Ирины, а, следовательно, формальным отчимом дочери.

— Да, с характером мне не повезло, — признал Юхнов. — Впрочем, дело не совсем в характере.

— А в чем?

— Это не просто объяснить.

— Попробуй, папа. Я уже немаленькая, мне пятнадцать лет. Могу понять.

— Да, ты уже у меня большая, — согласился он. — Я постараюсь. Понимаешь, у меня есть свои представления о театре, о том, для чего он нужен, что следует делать, какие идеи и принципы отстаивать. И когда я их пытаюсь реализовать, чаще всего другие с этим не согласны.

— Почему?

— У каждого своя мотивация. Кто не соглашается с моим творческим методом, кто считает, что я не отвечаю современным тенденциям, кто полагает, что мои спектакли коммерчески не выгодны. В общем, причин всегда много.

Несколько мгновений Лариса раздумывала.

— А ты не можешь сделать так, чтобы у людей не возникало таких мыслей?

— Сделать, конечно, можно, но в таком случае я потеряю смысл своей работы. Она превратится в обычную рутину.

— Но другие так же работают, папа!

— Работают, — подтвердил Юхнов. — Но я не другой, я такой, какой есть. И тут уже ничего не поделаешь. Если я изменю себе, то вступлю в острый внутренний конфликт с самим собой. А такое и врагу не пожелаешь. Не знаю, Лара, поняла ли ты меня?

Девочка наморщила лоб.

— Что же ты в таком случае будешь делать?

— Ничего особенного, — улыбнулся Юхнов. — Как говорится, жизнь продолжается. Рано или поздно она непременно что-то мне предложит.

Юхнов обрадовался тому, что его объяснения не вызвали обструкцию у дочери, по крайней мере, она попыталась его понять. Возможно, для них двоих не все потеряно, и удастся сохранить какие-то нити. Хотя явно, что муж Ирины настраивает Ларису против него. Впрочем, ничего другого от него он и не ожидал.

— Извини, папа, мне надо готовиться к контрольной, — сказала Лариса.

— Я понимаю. — Юхнов встал, подошел к дочери, поцеловал ее в голову, точнее, в густой локон. — Мы еще с тобой поговорим на эту тему. Ты не против?

— Нет, папа.

— Тогда я пошел.

Юхнов махнул рукой дочери и вышел из ее комнаты.