Водоворот

Владимир Гурвич

«Любашин вышел из департамента культуры и пошел по улице. Несмотря на начала сентября, было прохладно, дул промозглый сильный ветер, на небесах собирался дождь. Но Любашин ничего этого не видел, он слишком углубился в собственные мысли. А они заслоняли от него все, что происходило вокруг. Даже если бы началась метель, то, возможно, он бы этого сразу и не заметил. Только что произошло то, о чем говорилось давно, чего очень боялись, но надеялись, что не случится. Руководитель департамента культуры с сочувственным выражением лица, с извиняющей улыбкой на губах объявил, что театр снимается с государственного иждивения и отправляется в свободное плавание. «А там, уж как получится, выживет, значит, выживет, а если не выживет, то так тому и быть – придется навсегда закрыть его двери».

Сцена четвертая

Любашин приехал в свой загородный дом уже поздно, как раз в тот момент, когда вечер плавно переходил в ночь. Он предпочитал преимущественно жить здесь, а не в городской квартире. В этом небольшом поселке царили спокойствие и тишина в любое время суток, с трех сторон его окружал лес, который наполнял воздух чистотой и свежестью.

Этот дом Любашин построил пару лет назад. Он прекрасно сознавал, что это было сделано на нечестно полученные деньги: на неплановые премии, на откаты при закупке материалов и товаров для театра и по другим схожим схемам. Будучи по профессии режиссером и довольно неплохим сам он почти ничего не понимал в подобных комбинациях. Поэтому после того, как был назначен директором театра, стал искать человека, который бы наладил это прибыльное дело. Судьба его свела с Блюмкиным; оказалось достаточным одного разговора, чтобы они прекрасно поняли друг друга. И постепенно вместе создали целую систему, позволяющую перекачивать средства из театрального бюджета по своим карманам. В деле было задействовано трое: он, финансовый директор и бухгалтер.

С самого начали они решили, что воровать будут умеренно, чтобы не привлекать к себе внимания и уж совсем не обделять театр и труппу. А потому, чтобы накопить деньги на загородную резиденцию, Любашину понадобилось целых два года. Но, несмотря на нетерпение, он всячески сдерживал и себя и своих подельников. Правда, все равно какие-то слухи в коллектив просачивались, но точно никто так ничего не прознал. К тому же Любашин слыл либеральным руководителем, прощал людям многие их прегрешения; когда возникала необходимость, хлопотал за них. И нескольким сотрудникам реально помог. А потому никто против него не стал ни копать, ни выступать.

Любашин сидел на своем любимом месте — возле камина и хмуро смотрел на огонь. Он снова и снова обдумывал складывающуюся ситуацию. И все так же не представлял, что ему делать. Зато ясно понимал, что в самом скором времени может многого лишиться. В том числе, и этого не слишком большого, но очень уютного домика. Если театр закроется, то даже с его приличной пенсией, он, Любашин, не сможет содержать свою загородную недвижимость. Придется отказаться от нее, а он уже не представляет свою жизнь без этого владения. Да и от много другого тоже, например, от летнего отдыха на дорогих заграничных курортах. Какие уж тут к черту поездки за рубеж, в соседнюю область будет отправиться проблематично. Его ожидает скучная, печальная жизнь пенсионера, главная задача которого обеспечить себе элементарное проживание. А ему, несмотря на солидный возраст, еще так многое хочется. Пока он директор, пока театр работает, он может себе все это позволить. Но если они перейдут на самоокупаемость, всему придет конец. При условии если он не найдет решения.

В комнату вошла жена и удивленно посмотрела на мужа.

— Коля, почему не ложишься? Уже поздно, тебе же завтра на работу.

Любашин посмотрел на жену. Когда-то она была подающей надежды актрисой. Но он уговорил ее бросить карьеру и посвятить себя семье — ему и двум родившимся детям. За это он ей обещал разнообразную, комфортную и сытую жизнь. И свое слово сдержал. Но сейчас наступает такой момент, когда вся эта конструкция может обрушиться.

— Садись, Наденька, я хочу с тобой посоветоваться, — сказал Любашин.

Жена удивленно посмотрела на него, советовался он с ней редко, если дело не касалось их семейной жизни.

— Что-то случилось с кем-то из детей? — с тревогой спросила она.

— Успокойся, с детьми все в порядке. Я о другом. — Любашин, обходя некоторые подробности, описал ей ситуацию.

— Неужели театр закроют? — в голосе жены прозвучал неподдельный испуг.

Любашин невольно почувствовал раздражение.

— Мы с Яшей думаем, как этого не допустить.

— И что же он тебе советует? — Теперь в голосе жены прозвучало ирония.

Любашин знал, что Надя не слишком жалует его финансового директора, считает его сомнительным типом, а потому старался, чтобы с его женой Блюмкин пересекался как можно реже.

— Советует сменить главного режиссера. Он полагает, что с Тимощуком театр не спасти.

— В этом вопросе я с ним полностью согласна. Давно советовала заменить его. Но ты меня не слушал.

Любашин вздохнул, это было действительно так, жена неоднократно говорила ему, что Тимощук не тянет на главрежа. Но на тот момент его это не слишком беспокоило, поступление денег от города от качества спектаклей не зависело.

— Ты права, — согласился он, — но представляешь, какая буча поднимется, если я лишу Егора этой должности. Дивеева подымет грандиозный скандал.

— А что делать, Коленька.

— Делать нечего, — грустно согласился Любашин. — Вопрос другой, кем его заменить. — Он сделал паузу. — Знаешь, кого предлагает Яша?

— Кого?

— Юхнова. Что ты о нем думаешь?

Любашин знал, что в отличие от него, жена пристально следит за жизнью театрального мира. Он ждал ее ответа, она же не спешила с ним.

— И снова я согласна с Блюмкиным, это лучшая кандидатура. Только сомневаюсь, что Юхнов согласится.

— Почему ты считаешь, что лучшая?

— Я смотрела некоторые его постановки. Это сильно и необычно. Твой Тимощук и близко к нему не стоит. — На этот раз в голосе жены прозвучало презрение.

— У Юхнова не самая лучшая репутация, — возразил Любашин.

— Тебе для выживания театра нужны сильные спектакли или хорошая репутация главного режиссера? А он очень необычно мыслит, я всякий раз выходила с его постановок потрясенной. Напрасно ты не ходишь по театрам, — упрекнула жена.

— Мне своего хватает, — буркнул Любашин. — Значит, советуешь Юхнова. — Любашин почувствовал, что не слишком доволен выбором жены. Но то, что у двух таких разных людей, как его супруга и его финансовый директор, совпали кандидатуры, наводит на определенные размышления.