Инспектор судьбы

Владимир Бочкин

Право на судьбу закреплено законом. Инспектор Департамента судьбы расследует сложное дело об уничтожении судьбы городского стража. Высшие духи – хозяева судеб. Войти в их Дворы сложно, но покинуть ещё сложнее. С каждым допросом следствие становится всё опаснее, время уходит, а преступник готовит новое преступление, куда более опасное для всего Города.

Глава 4

Маэро открыл глаза и полежал в полутьме. Надо бы встать для утреннего ритуала приветствия миру, но не хочется. Для волевого усилия требуется искра намерения, а ему больше некуда торопиться.

Первые минуты после пробуждения голова остаётся пуста и прозрачна. И только где-то на краю сознания медленно созревают тёмные тучки будущих мыслей. Врач предупредил, что плохо будет очень долго. Возможно всегда. Нужно привыкать быть жалким бродягой, скитающимся по руинам своей личности.

Стражник медленно опустил ноги с кровати. Посидел немного. В единственное грязное окошко вливался мутно-белый утренний свет — тошнотный гной для глаз. Прикроем веки. А теперь как в гробу оказался. Ладно, можно открыть, не сидеть же тупо в искусственной тьме. Что это со мной! Откуда такие мысли? Неужели это я!

Пол немного качнулся под ногами, но крен выправился. Никогда не замечал раньше, как неприятно стоять. Ноги твёрдые и неподвижные, с тем же успехом можно бегать на костылях. Почему прежде не обращал внимания на то, как омерзительно жить. Это последствия проклятия, лекарь говорил, но от этого не легче. Теперь ни от чего не легче. Даже если лечь обратно в постель, тело будет не лежать как раньше, а находиться не на своём месте. Ныть от мучительного чувства несоответствия занимаемой поверхности. А где теперь та поверхность! Никто не знает. Вот ещё пара шагов, теперь каждый день придётся заново учиться ходить как человек прямоходящий, а не балаганщик на ходулях.

Воздух дымный и рыхлый. Хочется выхаркнуть его из себя.

Теперь бы ещё побриться так, чтобы не перерезать себе горло. Нет, лучше опустить бритву и сходить к цирюльнику. Вздох.

Холодная вода противоречит теплу тела, и это несоответствие тоже мучительно. Полотенце грубо дерёт кожу. Если так будет продолжаться каждый день — лучше сразу пустить себе пулю в лоб. Нет, это слабость. Бонасси всегда были сильными. Мы сильные. Я сильный. Я не собираюсь вышибать себе мозги из-за неприятного ощущения воды по телу или полотенца по коже. Это ерунда. Главное — найти ублюдка, который сотворил со мной такую непотребность. И пусть он будет самым мерзким духом, но даже на хозяина Двора можно найти управу. Этот тип получит по заслугам.

Овощи склизкими комками падали в пищевод, мясо отдавало падалью. Мужчина старался не морщиться. Нужно тренировать невосприимчивость своей новой восприимчивости.

Город встретил визгливым шумом. Дробно стучали по мозгам копыта лошадей. Просверлил мозг далёкий гудок фабрики одежды. Гвоздём по стеклу визгливо смеялись проходящие мимо девушки.

Маэро пришлось напрячь огрызки воли, чтобы сохранить невозмутимое выражение лица, которого все ждут от древних. Железная воля покрылась ржавчиной и натужно скрипела от напряжения.

Медленно пошёл вниз по улице, цель он продумал заранее. Шеф Бури вчера вечером за рюмкой спиртовой настойки честно признался, что никаких зацепок нет.

— Эту шпану никто не знает. А ведьма из древних — тупик из тупиков. У ваших каждая вторая женщина — ведьма. У тебя нет никаких идей?

— В Городе сотни тысяч древних, а я вырос гораздо севернее.

— Да, всё время забываю.

Ничего. То, что закрыто четвёртым, даже начальству стражников, несложно открывается для своих. Но всё же Маэро не особенно рассчитывал на быстрый успех. Едва ли ведьма была настолько глупа, чтобы бегать без маски по родному городу, где её в любой момент могут опознать, в компании одержимых и неизвестного духа запредельной мощности. А сам он видел только её колдовскую личину. Чувствительные древние, типа той девчонки из Департамента судьбы, легко почувствовали бы истинную личность. Но он подобными способностями не обладает, хотя и принадлежит к одному из главных родов. А может ведьма из тех, кто предпочитает не показывать свои способности. Тогда вообще не на что надеяться.

Но кое в чём шеф действительно прав. Маэро немного лукавил. Древние постоянно собираются на какие-то ритуальные собрания, не говоря уж о многочисленных родственных связях. Многих он знал если не лично, то хотя бы в лицо, но всё же далеко не всех. А есть ещё отступники, тех даже в лицо мало кто знает.

Однако всегда есть варианты. И через ведьму и через духа. Таких мощных созданий не может быть много. Проблема в том, что духи могут принимать любой облик. Менять и внешность и голос. Ещё один тупик. Но Маэро не возражал, если дело начинается с тупика. Когда ты на дне, единственный путь — наверх.

Через полчаса, во время позднего утра, извозчик доставил стража по нужному адресу.

Домик в конце тенистой аллеи спрятался под кронами громадных деревьев. Двухэтажный, но компактный. То ли для маленькой семьи, то ли для одного, но очень просторнолюбивого человека. Второе — правда. «Тенелистная, 25». Нечётная, значит левый ряд. Где-то рядом слышен монотонный говор ручья.

Улица пустынна. Жители разъехались по делам. В основном, чиновники среднего уровня. Из тех, что не любят шумиху центра, но и не собираются продираться на работу через утренние пробки. Район Песня Льва идеально подходит. Между восточными горами и центром. Нет фабрик как в подножье южного хребта, воздух чистый.

Одно из самых первых мест, где жили древние. Поэтому названия столь архаические. Первые не большие любители изощряться в именах. Долина — значит Долина, город — значит Город. Очень удобно, ведь поблизости нет других долин и городов, не с чем сравнивать. Раньше в этих краях рядом с хижинами рычали горные львы, и росло ещё больше деревьев, чем сейчас. Значит, не нужно задумываться! Всё просто, конкретно и понятно. Но сейчас это район управленцев и стражей, представленных разными народами.

Маэро постучал бронзовым молоточком в дверь. Он был сделан в форме льва. Логично, учитывая местность, хотя настоящие горные львы давно ушли высоко в горы. Оскаленная морда закачалась на цепочке. Дверь из красно-коричневой древесины приоткрылась.

Из прохладной полутьмы проступили очертания худощавого человека лет сорока с длинными тёмными волосами. Похож на первого, но в отличие от древнего народа, он выглядит скорее нескладным, чем жилистым и опасным. Он держался за створку двери и щурился.

— Здравствуй, Олим! — сказал страж.

— Тебя же вроде бы убили, — тихо сказал мужчина.

— Как видишь, не до конца. Потрепали немного.

— Ты нормально выглядишь, — хозяин дома говорил медленно и неуверенно, словно сомневался в каждом слове. — Только бледный немного. Хотя, ты всегда не загорелый. Почему вы не любите загорать, вроде у воды растёте.

— Я не из рыбацкого рода. Пустишь?

— Ну…, да, давай проходи, — поколебавшись, Олим Гемлин отошёл вглубь гостиной. — Пройдём, раз так.

Он повёл стражника в кабинет в правой половине дома. Тонкие ковры смягчали шаги. Комната тонула в полутьме. На огромном старом столе громоздятся ветхие книги и рукописи. Сам стол расположен перед окном и на удивление хорошо освещается уличным светом. Как раз попадает в проём между двух деревьев. Но из-за этого кажется, что перед тобой сидит чёрный силуэт. Маэро не стал просить включить свет, как раньше. Теперь он тоже предпочитает полумрак. Он сел в кресло и откинулся на спинку.

— Как поживаешь?

— Вина не предлагаю. Рано ещё, — вместо ответа сказал Олим. — Или предложить?

— Нет, спасибо. Рано ещё. Но стакан воды был бы кстати, или травяной настойки. Я пропустил утреннюю порцию этой гадости, которую непонятно зачем мы пьём.

И зачем я это сказал, интересно.

Но четвёртый не удивился и не набросился с расспросами. Молча, поднялся и налил две чашки из дымящегося изящного чайничка. Одну из них протянул гостю.

— Зверобой? Нет, лучше не отвечай. Никогда не запоминал и сейчас не собираюсь.

Маэро отхлебнул, и во рту остался горький вкус. Мужчина постарался не кривиться на манер своего шефа Парело, который любит показать своё отношение к обсуждаемой проблеме или собеседнику.

— Сегодня неприятная погода, — сказал Олим. — Вроде тепло, но воздух какой-то прохладный. И на улице всё ещё мокро после вчерашнего дождя. Странный август выдался в этом году. Обычно жарко в начале месяца, а потом всё холоднее, но только по ночам. А днём уже не жарко, но тепло. Воздух весь сухой, будто прогрелся летом и не может отпустить тепло. А в этом году вроде как зыбкий воздух. В смысле зябкий. Все в куртках ходят. А мне вот жарко, признаюсь. А в одном камзоле холодно. Вот бы кто придумал тёплый камзол.

— Предложи блондинам. Они обязательно что-нибудь смастерят и запустят линию одежды.

— Нет, нет. Не люблю я вторых. Ты же знаешь. Они наглые, шумные, напористые. Это вас они побаиваются, а с другими не церемонятся. Уж поверь мне. Представляешь, взяли моду, на лёгких повозках по улицам ездят и всякую ерунду предлагают. А ведь раньше был тихий район. Сейчас полный беспорядок. Будто Дракон выплюнул эту улицу обратно в первозданный мрак хаоса.

Слова собеседника капали в уши стража, раздражая барабанные перепонки, затекали в черепную коробку и огненным дождём орошали мозг. Мужчина уже начал привыкать, что буквально всё в окружающем и внутреннем мире отныне пытается его пытать. Главное, не вовлекаться. И страж сосредоточился на смысле сказанного.

— Эх, где вы старые деньки, — сказал Маэро без улыбки, хотя в старые деньки предки Олима воевали где-то за восточными горами, то влача ярмо раба, то сами обращая в рабство.

— Да, раньше было лучше, — серьёзно сказал хозяин дома.

— И раньше люди помнили своё прошлое, не то, что сейчас.

— О, да! — оживился четвёртый. — Раньше у людей была память. Вот посмотри, сколько книг, а сейчас никому не нужны.

— Вот я и думаю. Ты ведь прочитал все эти книги.

— Ты мне льстишь, не все, конечно. Ведь какие-то я перечитываю. Просто для удовольствия.

— Понимаю. И ты читал разные истории про духов.

— О, да! Это лучшее чтение. Так увлекательно! Но ты ведь знаешь о них гораздо больше меня. Вы с детства рассказываете истории и легенды о разных событиях. Вот, где-то у меня запись легенд древнего народа в издании…

— Нет, подожди. Опусти бедную книгу, а то я сейчас от пыли чихать начну. Мы, конечно, много знаем, но в основном про архонтов. Наш народ общается с ними. Мы не особо интересуемся другими обитателями Дворов.

— Прискорбно слышать.

— Более чем. Но как специалист по древней литературе, ты, возможно, узнаешь духа по описанию.

— Интересно, — голос Олима внезапно обрёл твёрдость. В нём проскользнули искры настоящей страсти.

— Проблема в том, что это дух неизвестного образа. Но из основных примет — у него совершенно отвратительный голос. Издевательский и скрипучий, с нотками визгливости.

— Да, да, — профессор быстро и неразборчиво записывал, раскидывая буквы и кляксы по белому листу.

— Но главное, он может выжрать судьбу.

— Прости, что сделать?

— Сожрать судьбу. Причём буквально. Так, что одни огрызки остаются.

— То есть создать проклятье высшего уровня.

— Именно так. Очень высшего.

Олим отвлёкся от писанины и постучал себя тупым кончиком металлического пера по подбородку, чем поставил ещё пару клякс.

— Выбор здесь очень ограничен.

— А ещё он может производить агрессивных одержимых и сотрудничает с ведьмой.

— Это ещё больше сужает круг.

— До какого количества.

— Буквально до нуля.

— В смысле?

— В прямом. Таких духов не существует.

— Боюсь, ты ошибаешься. Одного такого несуществующего я встретил на днях.

Олим снова оживился.

— Как интересно! Расскажи.

— Тайна следствия.

— Ты её уже выдал.

— Не выдал. Я получаю информацию.

— Верно. И чтобы получить информацию…

— Ладно, расскажу, но пока твои соображения?

— Гм. Вариантов несколько. Архонты, конечно, могут сотворить нечто подобное, и наверняка агенты департамента уже роют в этом направлении. Но если тебя покалечил один из высших — мы никогда ничего не узнаем и не докажем. Другие владыки не выдадут, сам не признается. Доказать ничего не возможно.

Маэро вздохнул. До чего же неприятный тип. Почему он с ним дружит.

— Другой вариант — неизвестный дух. Никто не знает всех обитателей Дворов. Там могут быть хоть миллион созданий, о существовании которых мы даже не подозреваем.

— И третий вариант?

— Третьего нет. Фактически, может быть всё что угодно. Не очень-то я тебе помог.

— Не очень.

— Ладно. Я ещё пороюсь в книгах, но тебе лучше сосредоточиться на других следах, — голос Олима потерял стальную звонкость и снова стал вялым и медленным. Интерес вытекал из него как пшеница из порванного мешка, который уже начали грызть мыши скуки. — Зайди с другого конца.

— Ты прав. Я просто нетерпелив. Хотел сразу поймать главного злодея, но придётся рыть землю в нашей простой и незамысловатой реальности.

— Духи в помощь.

— Спасибо.

Они помолчали.

— Так значит, он тебе судьбу выгрыз?

— Есть немного.

— Может, всё же вина?

Маэро пожал плечами.

— Почему бы нет. Я ведь не на службе. А от судьбы всё равно не уйдёшь.

— У меня есть мысль, — Олим замолчал. Маэро вопросительно приподнял бровь. — Я ведь специалист по всякой удивительной ерунде, и читал описания десятков ритуалов, но ни разу не наслал ни одного проклятья и не вызвал ни одного духа. Стеснялся как-то. И вообще, читать приятнее. А ещё, я знаю рецепты сотен зелий, но сам варить не пробовал. Так вот.

Мастер Гемлин снова замолчал. Маэро едва сдержался, чтобы не швырнуть в приятеля бутылку вина, но по опыту знал, что торопить его не следует. Мысли и слова учёного странствовали своими тайными путями. Оставалось с трудом терпеливо ждать.

— Так вот. Я могу попытаться сварить зелье, которое увеличит твои силы. Полностью не вернёт, но ослабит последствия проклятия. Моё изобретение. Я вывел общую формулу живого зелья и усилил современными препаратами. Ваши ведьмы удивительно невежественны, а врачи шарахаются от зелий. Но если объединить, получается нечто удивительное.

— Уверен? Ты ведь не пробовал это зелье, не проверял на практике.

Олим отпил из бокала и спокойно сказал.

— А тебе есть что терять?

Маэро сделал вид, что задумался.

— Вроде бы нечего. Почему бы нет.

— Хорошо. Тогда я возьму в Университете всё необходимое и завтра начну. Но придётся подождать. Процесс займёт неделю. Или две. Наверное.

Страж пожал плечами.

— Я никуда не тороплюсь.