Инспектор судьбы

Владимир Бочкин

Право на судьбу закреплено законом. Инспектор Департамента судьбы расследует сложное дело об уничтожении судьбы городского стража. Высшие духи – хозяева судеб. Войти в их Дворы сложно, но покинуть ещё сложнее. С каждым допросом следствие становится всё опаснее, время уходит, а преступник готовит новое преступление, куда более опасное для всего Города.

Глава 3

Амелла тихо вздохнула. Опять двадцать пять! Иногда кажется, что она каждый день принимает одних и тех же людей. Эта женщина примерно двадцать пятая в своём роде. Та же скорбная линия рта, глаза печальной собаки, нагадившей на ковёр и ждущей справедливого возмездия. Да-да, такая вот я сука, но ничего не могу поделать, собаки себя не контролируют. А хозяина у меня нет. Меня бросили на жестокий произвол злокозненных архонтов.

Инспектор могла бы записать протокол беседы ещё до того, как услышит первое слово. К тому же, психическая чувствительность посредника приятно дополняет профессиональный опыт.

«Сколько себя помню, мне всегда не везло. Духи меня не любят. И родители не любили. Коллеги не понимают. И сама себя терпеть не могу».

— Я была маленькой, когда поняла, что у меня всё не как у людей. Все дети как дети, а у меня даже куличики из песка кривые выходили. И ведь не дурнее других, а вот ничего не получается. Я ещё в школе…

Амелла пыталась сосредоточиться и не зевать, не закрывать глаза, не бить эту женщину по голове чем-нибудь тяжёлым. Она уткнулась в заявление посетительницы и сделала вид, что читает.

— И всю жизнь так. Куда ни сунусь, везде чужая. Люди общаются, дружат, влюбляются, а у меня чертополох в душе. Так гадалка сказала. Говорит, это врождённое. Мол, иногда архонты издеваются над людьми. Просто со скуки. И вместо даров такой вот чертополох в сознание определяют. Просто семечку кидают, и она прорастает с возрастом. Не буквально конечно, но что-то типа проклятия. Вам виднее. Мне экспертиза нужна, а сама я сделать не могу. Денег нет. Я на бирже труда состою. Но меня не берут. Только уборщицей, но как я пойду тряпкой махать, я всё же образованный человек. И зарплаты той, как совести у вторых. Вот что мне делать! Пыталась стать преданной архонтов, но даже туда не берут. Прямо не говорят, но смысл понятен. Не хотят меня во Дворах видеть. Ни там — ни там. Вот и маюсь без толку. А смысл в чём? В чём он смысл то?

Амелла подняла голову от заявления и посмотрела на женщину. Та поспешно опустила взгляд и скомкала вместе сухие ладошки.

— Я вам сочувствую, но поймите правильно. Я у вас даже заявление принять не могу.

— Почему это? — женщина поджала тонкие губы.

— Потому что не бывает никаких чертополохов в судьбе. Этот суеверный бред распространяют гадалки, чтобы деньги у людей выманивать. А на биржах труда подобные разговоры — дело обычное. Но тяжёлая жизнь — не повод для обращения в нашу службу. Всем жить трудно.

Черты лица посетительницы ещё больше заострились.

— А вы хуже гадалок. Напридумывали сказок о развитии сознания. А всё проще, покрываете вы своих хозяев. Архонтов этих. Недаром люди говорят, вы на них работаете. Им служите.

— Рассуждайте здраво. Если бы мы служили архонтам, то просто закрыли бы этот департамент и всё.

— А просто, чтобы люди не возмущались. Надежду даёте. Сами даёте, сами отнимаете.

— Это не сказки, и мы никого не покрываем. Это путь людей. Архонты помогают усилить наше сознание настолько, чтобы не дать ему угаснуть после смерти. И у каждого подобный путь индивидуален. Кто-то развивается через счастье, кто-то через заботу о потомстве, кто-то через работу, кто-то через служение высшим духам, а кто-то через страдание. Но это не злой умысел, чтобы отравить вам жизнь. Такова природа бытия.

— Но не всем же быть умными! Это несправедливо!

— Сознание — не интеллект, это ещё в школе объясняют. Сознание — это способность активно лепить свою жизнь из той глины, что нам досталась. И никогда не сдаваться.

Женщина устало посмотрела на неё. Уголки губ опустились, веки полуприкрыли глаза в красных прожилках, плечи опустились.

— Пожалуйста, не надо проповедей. Я слышала подобные вещи тысячи раз.

— Но ничего больше я сказать не могу. Не надо иллюзий. Вы будете страдать до конца жизни, но вы можете использовать свои беды, чтобы стать сильнее. И тогда вы не исчезнете. Не распадётесь после смерти в изначальном хаосе.

Губы женщины скривились. Она покачала головой.

— Уж лучше раствориться, чем такая жизнь. Лучше не быть совсем.

Амелла вдруг улыбнулась и склонилась в сторону женщины.

— Знаете, между нами говоря, но я как только вас увидела, сразу поняла, что вы необыкновенная женщина. Сильная, смелая. Человек, который прошёл через испытания и стал мудрее. Вы сами не подозреваете, сколько сил таится в вашем теле. Насколько мощный у вас дух.

При каждом слове женщина всё больше краснела и теребила платок в руках.

— Да что вы такое говорите, — в её глазах навернулись слёзы. — Вы просто издеваетесь.

Амелла перестала улыбаться и откинулась на стуле.

— Видите. Вы пару простых незамысловатых комплиментов выдержать не можете. У вас сейчас обморок будет. Как же вы собираетесь принимать хорошее, которого так жаждете! Ведь если с вами случится хотя бы сотая часть ваших мечтаний, вы умрёте от разрыва сердца.

Посетительница нахмурилась и поджала губы.

— Это не моя вина. Вы даже не подозреваете, через что я прошла.

Девушка вздохнула.

— Может и представляю. В любом случае верю. Но суть в том, что вы не способны воспринимать хорошее. Вы видите только плохое. Вы живёте в тёмном мире.

Женщина опустила глаза. Инспектор продолжила.

— Духи общаются с нами на том языке, который мы понимаем. Хотите совет! Подайте прошение кому-нибудь из лордов запирающих пути. Там вы будете на своём месте.

Посетительница встала.

— Всё, что можете сказать! Посылаете к тёмным!

— Всё лучше, чем раствориться в пустоте. Впрочем, делайте что хотите.

Кармело Ли Дормасси кивнул в спину уходящей женщины.

— Попадаются же люди. Как низшие духи. Все соки высосут, выжмут как мокрую тряпку.

— Это точно. Кстати…

Девушка насыпала в чайничек цветочную заварку и залила кипятком. Пусть настаивается.

Молодой чтимый приподнял светлые брови. В его роду почему-то чёрные волосы всегда сочетаются с белыми бровями и бородой. До бороды инспектору ещё очень далеко, но брови седые с рождения. Местный красавчик, но на Амеллу его чары не действуют, из-за чего он всегда робел перед ней.

— Я тебя изымаю из обращения и перевожу в архив.

Дормасси окислился.

— В архив!

— Да, да. В это тёмное опасное место, где живут низшие духи, крысы и другая симпатичная живность.

Настойка готова. Девушка наполнила чашку, отпила и одобрительно кивнула. Неплохо. Главное положить правильную пропорцию трав и цветов. Не покупать же эти новомодные пакетики, которые придумали вторые, чтобы травить честных людей. Что они могут знать в правильных настойках! Кстати…

— Эй! — белобровый прижал свою кружку к груди. — Отключи из своего взгляда осуждение третьей степени. Да, пакетик, ну и что! Имею право. Я иду в ногу со временем.

— Ты идёшь в ногу с неуважением вторых. Они всегда ненавидели традиции.

— Ты говорила, что в архиве меня могут поджидать крайне опасные голодные духи.

— Ничего подобного я не говорила. Большее на что можешь рассчитывать — аллергия на пыль. Значит, слушай задание. Пробей по картотеке любые подозрительные дела связанные с проклятьями, способными уничтожить судьбу. Особенно, обращай внимание на случаи, где упоминается пожирание судьбы духами среднего и высшего порядка.

Кармело кашлянул.

— Ты о чём вообще? Мы ничего похожего на занятиях не проходили.

— Нас учили только самым общим делам, а о пожирателях судьбы даже наш начальник ничего не слышал. Значит, последние четверть века можешь не брать. Тебе нужны самые дальние уголки, самые грязные стеллажи, где много пауков, паутины и подозрительных шорохов в углу.

Инспектор, поджав нижнюю губу, смотрел на коллегу.

— Чтимая Маносси, вы в кого такая язва уродились!

— Мрачно-лирический склад личности, чтимый Дормасси, тонко настраивает моё нежное сознание на здоровый практический цинизм, и язвительную, но крайне милую и непосредственную манеру выражать мысли.

— Что ж, не могу не восхититься вашей в высшей степени утончённой манерой вести беседу и благопристойно намекать на желательность моей многотрудной работы в архиве.

— Будьте так любезны, чтимый.

— Всенепременно, чтимая.

— М-да!

Древние обернулись. Перед ними стоял низкорослый крепыш из четвёртой волны. Сторожа обязаны прогуливаться время от времени по залу. Сейчас один из охранников открыв рот, наблюдал за ними. Потом мотнул головой. — Никогда не привыкну. — И отправился дальше по своим делам.

Инспектор повернулся к коллеге.

— Никакого уважения, чтимая.

— И не говорите, уважаемый. Ладно, ты в архив, а я к стражникам, заберу копию дела.

— Пока!

— Вечером увидимся.

Портовая стража тридцать лет назад обосновалась в старом ангаре, где когда-то шили паруса для кораблей. Потом его много раз перестраивали и теперь здесь копошились неугомонные стражи порядка, которые пытались держать в узде горячие нравы портовых жителей и многочисленных моряков из всех стран, где есть море.

Кабинет начальника расположен на втором этаже. Это искусственный этаж на правой стороне помещения. Всего несколько кабинетов. Всё остальное пространство открыто. Раньше здесь находились комнаты руководства предприятия, чтобы они могли видеть всё своё маленькое, но кипучее царство. Несколько кубиков со стеклянными стенами. Сейчас здесь сидит начальник стражи, его секретарша, бухгалтер и ещё какие-то гражданские службы.

На обширном поле первого этажа расставлены десятки столов, где болтают, пишут, допрашивают подозреваемых несколько дежурных оперативников. Остальные пустуют, их хозяева либо отдыхают, либо бегают по району, пытаясь разобраться с очередной поножовщиной в портовом кабаке.

Амелла поднялась наверх по железной лестнице, которая угрюмо громыхала под тяжестью её лёгких шагов.

Начальник портовой стражи Парело Бури очень гордится двумя вещами. Своей внешностью и тем, что он единственный районный начальник, вышедший из четвёртой волны. Причём, пробился сам с нуля. Точнее, с отрицательных значений. Высокий смазливый шатен, из тех, кого терпеть не могут другие мужики, но женщины рыдают от счастья. Ну, обычно рыдают. Потому что Амелла не выказала ни малейшего желания хоть чуть-чуть помлеть от удовольствия, и уж тем более предрасположенности к восхищению. Шеф Бурри встретил её с улыбкой, но прошло всего пять минут, и улыбка на красиво очерченных губах увяла.

И как такого самовлюблённого пижона сделали начальником столь криминального района, размышляла девушка. Он же словно со сцены театра сбежал. Везёт ей сегодня на самодовольных красавчиков.

Ну, конечно, думал Парело, древним все пути открыты, такая молоденькая, а уже полевой агент. Наверняка родственники подсуетились. У них везде связи, а уж Департамент судьбы вообще у них в кармане. Сразу видно, не пахала с двенадцати лет как он. У него три ножевых ранения и одно пулевое, а эта чистенькая мордашка смотрит на него как на убогого. Всё же, древние дико надменный народ. Хоть бы вторые дожали их, наконец, в Совете.

— Следствие ведут наши оперативники. Преступление совершено на нашем участке и отвечаем за него мы, — сухо сказал он, бросив попытки произвести впечатление на высокомерную девчонку.

— Никто не спорит. Но нам важны любые зацепки, чтобы вычислить правильного духа.

— Рано говорить о результатах. Мы не нашли ни ведьму, ни других одержимых. Прочёсываем район мелким гребнем, но пока пусто.

— Пострадавший говорил, что ощущал присутствие сильного духа, возможно владыки одного из Дворов.

Красавчик пожал плечами.

— Вряд ли. Либо архонт нацепил на себя кучу маскировочных амулетов, либо это просто сильный дух. Иначе у меня полрайона отправились бы в приют для одержимых.

— Архонты контролируют свою силу.

— Ну, это вашему департаменту виднее. Если что-то узнаем, тут же сообщим по обычным каналам.

— Убитых одержимых, полагаю, тоже пока не опознали.

Страж хохотнул, но невесело, с кривым лицом.

— Ох уж эта ваша пошлая привычка стрелять в лицо. Много крови, мозгов. Очень неэстетично для столь чистоплотного народа.

— Большинство людей, покалеченных силой духов вполне безобидны. Странные, чудаковатые, но безопасные. Зато опасное меньшинство проще остановить выстрелом в голову. Пули на них действуют, но они не чувствуют боли. Такой получеловек может накрошить кучу людей, даже нашпигованный пулями. А дырка в голове гарантирует безопасность окружающих.

— Всегда тяжело установить личность мелкой шпаны. Здесь каждый день новые лица, даже если эти лица не пробиты пулями. Но мы копаем. Опросили местных. Никто ничего не видел. Залётные птички.

— Они пришли в порт не рыбу ловить. Известно, чем они занимались?

— Мы догадались, что здесь у них дела, — с каменным лицом сообщил Парело. — Но пока ничего.

— Никто, никого и ничего. Негусто.

— Ранен наш товарищ, и мы работаем как проклятые.

— Что ж, благодарю за сотрудничество.

Амелла вышла из ангара и покатила обратно на работу. Бесполезно. Стражники никогда не горят желанием делиться информацией. А этот выскочка, похоже, недолюбливает древних, как большинство из них. В любом случае, её работа — допрашивать архонтов, а не налаживать связи со стражей. Завтра начинается настоящая работа. Первый допрос — лорд слепого случая.