Мертвая земля

Владимир Алонов, 2022

Порядочному человеку тяжело живется в мире, наполненном магией – за окном бушует война, а к порогу крадется страшная бестия… Благо, что есть в этом ужасном месте и те, кто готов встать на защиту простого люда за звонкую монету. Йоахим как раз один из таких. Он – уже давно не молодой колдун и последний выходец древнего ордена черной магии. Страх, смерть и скорбь – его постоянные спутники по жизни, а острый меч и огненный посох – главные друзья. Всю свою жизнь Йоахим только и делает, что охотится на чудовищ и пытается выжить среди ненавидящих его людей. Однако ничто не может продолжаться вечно, и одним ужасным днем, когда на краю гибели Йоахим встречает Судьбу, все меняется, ведь та открывает ему новый путь и надежду на счастье… Содержит нецензурную брань. Комментарий Редакции: Когда безлунная и полная чернильной тьмы тропа обретает линию света, все сумеречное пространство начинает преображаться, обретая диковинные образы. Но так уж ли они безобидны? Молчаливому Йоахиму предстоит узнать и это…

Глава 1. Я сожру твое сердце…

Он остановился и окликнул мальчика, пасшего гусей:

— Мне нужен староста деревни. — Крикнул мальчишке чужак.

Мальчик от неожиданного вопроса охнул и робко взглянул на пришельца. Ком подступил к горлу, он оцепенел от страха. Незнакомец был не меньше пяти локтей ростом, худощавый, бледный и пугающий. Пугало в нём его лицо, его шрамы, его правый незрячий глаз, который, как бы это не звучало странно, смотрел прямо в душу. Невзирая на дневную жару, он стоял перед ним в плотной кожаной куртке, поверх которой был натянут черный плащ с пятнами походной пыли и грязи, капюшон у него был спущен. Обеими руками незнакомец опирался на длинный овитый стальными прутьями посох, изголовье которого напоминало ребристое навершие булавы, а за ним, сердито фыркая, стоял столь же странный и ужасающий конь-альбинос с кроваво-красными глазами, навьюченный странным оружием и крюками.

— Ты глух? — Вновь обратился к мальчику чужак.

— А? С-староста? — Парнишка неуверенно заговорил. — С-староста Фефан?

— Ага, где он живет?

Мальчик дрожащей рукой указал на большой дом, стоящий поодаль от других с большим хозяйственным участком.

— И как это я сразу не догадался. — Ухмыльнулся незнакомец и еще раз взглянул на мальчика. — М-да, еще лет двадцать назад дети побоялись бы даже ухо повернуть в мою сторону. Видно померли те бабки, что страшные сказки своим внукам рассказывали.

Мальчик, словно вкопанный, остался стоять на месте, ноги отчего-то парализовало. Он не мог даже сдвинуться с места, о побеге и речи не шло. Незнакомец присел на корточки перед ним, их глаза оказались на одном уровне. Холодная испарина покрыла лоб парня, он затаил дыхание.

— Не стоит заговаривать с незнакомцами. — Прошептал чужак и сунул свою руку в сапог, где бандиты по своему обыкновению привыкли прятать ножи и кинжалы. — Зачастую они приносят с собой только худое. — Мальчишка весь задрожал. Незнакомец же лишь усмехнулся и в звериной быстроте выудил руку из сапога. — Лови!

Мальчик ахнул от испуга и поймал медяк на своей груди. Чужак же скривил неприятную улыбку и помотал головой. Он встал на ноги и натянул капюшон так, что теперь можно было увидеть лишь его гладко выбритый подбородок. Потеряв весь интерес к испуганному мальчугану, пришелец двинулся к указанной хате.

* * *

Имение у старосты было и впрямь знатным. Большой огород, поросший отчего-то сорняком и полынью, хлев на заднем дворе и дом, в котором, по меньшей мере, было комнат три, если не больше. Чужак явно пришел по адресу. Он привязал коня к колышку забора и подошел к двери. Тремя сильными ударами кулака по ней он вызвал гнев хозяина:

— Я ЖЕ СКАЗАЛ, ЧТО НЕ УБЕРУ ОБЪЯВЛЕНИЯ, ВАЛИТЕ ОТСЮДОВА, И НЕ СМЕЙТЕ ИХ СРЫВАТЬ, ТРЕКЛЯТЫЕ КМЕТЫ, ЧТОБ ВАШУ МАТЬ ЗА…

— Открывай, я пришел убить ведьму! — Попытался перекрикнуть мужицкий голос чужак.

Дверь со скрипом отворилась, за ней стоял толстый мужик лет сорока. Его шелковый сарафанец, подвязанный узорчатой опояской говорил о том, что он занимает высокое положение среди других крестьян, а круглое бородатое лицо только подтверждало это. Он огляделся по сторонам, будто проверяя, не засада ли это, а потом перевел взгляд на незнакомца.

— Убить? Хм, ну ладно, пошли в дом, господин. Обсудим это без лишних глаз.

В доме воняло хмелем и кислыми щами. Когда они уселись за стол, староста подозвал свою женушку, та подбежала к столу и разлила им пива, после чего тут же сбежала в другую комнату.

— Небось, опять молиться ушла. — Сказал староста, отхлебнув из кружки. — Так как вас звать?

— Йоахим. — Представился чужак.

Староста Фефан окинул своего гостя оценивающим взглядом. Тот выглядел странно, словно дед-друид напялил на себя все что можно и отправился в путь к подвигам, вряд ли такой мог помочь.

— Эх, Йохим…

— Йоахим. — Поправил его гость.

— Да-да, Йоахим, а уверены вы, что справитесь? Это ведь невесть что, эта работа для какого-нито венанди там, охотника на чудовищ, понимаете? — Фефан вздохнул. — Только чего-то они нашу деревеньку стороной обходят.

Йоахим даже не постарался прикрыть своей ухмылки.

— Ну, вам повезло. — Проговорил он и оттянул рукав потёртой кожанки, за ним скрывался странный выжженный символ в форме спиральной руны. — Я буду получше всякого венанди…

Староста ужаснулся, отпрянул от стола и чуть не свалился на пол. На лице его изобразился неприкрытый страх. Поджилки затряслись так, что даже Йоахим чувствовал распространяющуюся по полу вибрацию. Казалось, Фефан сейчас закричит, но вместо этого он, к счастью для своего гостя, медленно сглотнул ком страха и прикрыл рот трясущейся рукой.

— Ты… ты… — Повторял он, тяжело выдыхая слова.

Йоахим стянул капюшон и поправил сальные черные патлы, спавшие ему на глаза.

— Верно, бледноликий, человек без глаза, называй, как хочешь. Сейчас важно не это.

— Вас же… не осталось…

— Как видишь, один остался. — Послышался тихий смешок. — Я бы сказал лучший из всех…

Был слышен лишь женский шепот молитвы, доносящийся из другой комнаты, пораженный староста больше не смел говорить. Йоахим же его торопить также не стал, он облокотился на стол, уперся подбородком о скрещенные пальцы и с интересом стал рассматривать испуганную пухлую морду старосты. С такой, по его уразумению, явно можно было бы поиметь немало серебра…

— Ох, да хватит в штаны ссать! — Неожиданно воскликнул Йоахим. — Твоих детей я забирать не стану.

Эти слова прозвучали для Фефана, словно успокаивающее заклинание. Он, все еще тяжело дыша, пододвинулся обратно к столу и отпил пива.

— Некого уже забирать…

— Даже так? Ну, до этого мы еще дойдем. Сначала по порядку, у вас там написано про какую-то ведьму, одного лишь этого будет мало. Давай мне конкретику, и я посмотрю, что тут можно сделать.

Староста смял свой сарафанец у плеча в кулак, опустил голову и что-то прошептал — помолился, видимо, после чего снова начал говорить.

— Конкретика-то… будет конкретика. Ведьма у нас уже лет шесть обитает. Сначала она мало проблем доставляла — то курицу сворует, то псину местную загрызёт. Но всё ей прощалось. Люди тогда начали думать, что она нас защищает, у нас ведь в лесу после её прихода, ни волков, ни медведей не осталось, даже лисы посбежали, а это, вроде, небольшая уплата за её защиту.

Йоахим мысленно переругался. Он догадывался, что орудует здесь явно не ведьма, потому как сам нередко сталкивался с магессами-отступницами, практикующими запретные искусства. Они часто искали спасения в мелких деревушках и приносили немало бед, но это явно не тот случай.

— Небольшая уплата? — Йоахим побарабанил пальцами по столу, после пододвинул к себе кружку пива. — Думается мне, вскоре она начала расти?

— Ага. После кур пошли свиньи, после свиней — коровы, а после коров… — Староста шепотом выругался. — Один раз у нас девочка пропала… думали, потерялась или убежала. Отправились мы тогда всей деревней её искать. Ну и найти-то мы её не нашли, естественно, но потом, как заметили, что ведьма скот тащить перестала, поняли, какова её новая цена за наше спокойствие…

“А может и человек это?” — Подумал Йоахим.

— И вас цена такая устраивала, раз вы ее шесть лет терпели. — Подытожил он. — А как она выглядела?

Староста немного поразмыслил, а затем снова заговорил полутихим обреченным голосом.

— Как-как, ведьма, она везде ведьма. Ну, наша разве что пернатая, да с зубами сверкающими, я её сам-то ночью краем глаза видел. — Староста немного задумался. — Тут проблема в том, господин, что объявления попросту не было, я его только с неделю назад повесил, а до того люди мне не давали, отговаривали всё, они ведь до конца верить не прекращают, что эта паскуда нас оберегает.

— Повесили неделю назад? И что же стало причиной этого внезапного приступа смелости? — Йоахим потянулся к старосте. — Кажется, нам пора поговорить о ваших детях?

Староста ахнул от этих слов. Он схватил свою кружку и залпом допил ее содержимое. Рявкнув испугом и пивной отрыжкой, он снова заговорил.

— Я… я запрещал Веславке, дочери моей, играть далеко от дома, и она слушалась меня. — Голос старосты задрожал, он вытер слезу, стекшую ему на лицо. — Недели две назад она кормила курей близ дома и всё было, вроде, хорошо, но потом… крик… Я и стоял недалеко вроде, но, когда прибежал, её уже не было. Я сам-то супротив ведьмы никак не справлюсь, да и наши дурни всё пытаются меня остановить и отговорить. Мол, моя дочь — избранная! Она — ученица колдуньи, её преемница, которая тоже нас защищать будет. Я в этот бред не поверю ни за что, поэтому накалякал бумажек, грамотой я владею все-таки, развесил везде объявления написанные и вот, теперича мы тут с вами сидим. Вы поймите, Веславка мне дорога, что вам ваша же жизнь. — Староста, отпустив столь яркую аллегорию, вдруг замолчал, прикусив губу. Затем, поведя неуверенно взглядом вниз, он совсем тихо, почти шепотом, начал говорить то, что, видимо, побоялся бы сказать прилюдно. — Она-то, по правде сказать, и дочь мне не родная. Не можем мы с женой иметь детей, сколько раз пытались — ничего. Не знаю уж в ком тут дело, но когда мы совсем отчаялись, святой Мистиил благословил нас и преподнес подарок, корзинку под дверь, а в корзинке той орущая девчушка, — Староста перестал трогать свои слезы, те уже ручейком лились из его глаз.

— Вот, значит как. — Йоахим понимал, что “божественный подарок” — не более чем дочь какой-нибудь деревенской шальной девки, но рушить прекрасную сказку не стал. — Ведьма похищала только девочек?

— Да. — Утерев лицо, ответил староста.

— Когда она начала это делать и скольких детей утащила?

— Началось? Да года четыре назад, наверное, каждый год по девочке крала, последней дочку мою, две недели уж прошло…

— Понятно. — Сухо ответил Йоахим.

Они замолчали. Йоахим уставился на стол, по которому он пальцем описывал странные фигуры. Староста же смотрел пожирающим взглядом на гостя и выжидал от него ответов.

— Ну, так что, мастер? Что у нас здесь? — Не выдержал он после минутного молчания.

Йоахим ответил сразу же

— Не буду врать. — Грубо начал он. — Дела у вас — дрянь. Бестия, что здесь завелась, никакая не ведьма, — Он отстегнул от ремня небольшую книжку и показал старосте тварь, о которой тут же начал говорить. — Вот, ворожея, магией она владеет, но слабой, больше полагается на ловкость и силу, всех похищенных детей обращает в себе подобных, но на полное обращение уходит около двух лет, поэтому у вас как минимум три, а скорее всего и четыре монстра, и одна наполовину обращенная девочка с разумом курицы.

— Ох-ох-ох, не думал я, что всё так плохо, а дочка-то моя, её еще можно спасти? — С надеждой спросил староста.

— Да, скорее всего, если вы не солгали на счёт времени, но выйдет это вам дороже.

— Дороже? Так ведь раньше вы помогали людям только потому, что должны…

— Раньше и дети чудесным образом к нам попадали, теперь же, к вашему счастью, все иначе.

— Эх… сколько?

Йоахим скверно улыбнулся и достал из-за пазухи небольшие деревянные счёты, следом принявшись оговаривать все затраты.

— Тварь средней силы, поэтому за одну голову я возьму пять серебряников — Он сдвинул несколько костяшек в другую сторону. — Также мне придется приготовить зелья и специальное масло, это еще пять серебряников… — Йоахим о последнем, очевидно, соврал, но костяшки все равно сдвинулись с места. — Ну и два за износ стали, конечно, и, наконец, оплата риска. — Рука Йоахима вдруг замерла, и он пронзительно посмотрел старосте в глаза. — Спасти девочку ещё можно, но на это у меня остаётся всего лишь один, может, два дня. Придётся опустить время на полноценную подготовку и проведение ритуалов и выдвигаться завтра на рассвете, это сильно усложняет задачу.

— Я заплачу! — Завопил староста. — Сколько угодно!

— Это хорошо. Только… вы не знаете, где бестии могут отлеживаться, прятаться то есть. Есть ли здесь поблизости какой-нибудь грот или расселина?

Староста нахмурил брови и почесал лысый затылок.

— Хм… здесь в лесу, в половине версты к югу от деревни есть одна пещерка, там они, вроде как, и скрываются. — Ответил староста. — Говорят, раньше там еще жили те бандиты, но я не уверен…

— Какие еще бандиты?

Фефан, казалось, удивился сам себе.

— Ох, и почему я забыл рассказать о них, господин. До ведьмы же нашу деревню в страхе держали бандиты или мародеры, или эти… как ихних там… дезентиры, хрен этих ублюдков разберёшь… их во время затраханной Вечной войны расплодилось, словно мух у коровьего дерьма…

Слова старосты были наполнены болезненной злостью. Вечная война, о причинах начала которой помнят разве что только некоторые чародеи и остатки эльфийской знати, приближенные к королевским семьям, принесла людям много бед. И целые поколения семей мародеров — лишь малая их часть. Девяносто восемь лет войны (если откинуть все перемирия) смутно отразились на прогрессе Тримасковья и Андерлана — две империи, когда-то самые могущественные из всех порубленных королевств, превратились в два огромных выжженных поля, на которых царит чума, беззаконие и разруха. И даже, несмотря на пакт “О Вечном Прекращении Вечной Войны” люди до сих пор не могут поверить в её конец, говоря о том, что это просто передышка на несколько лет, просто два государя присели поточить мечи, и скоро вновь разгорится пламя войны…

Йоахим немного призадумался.

— Бандиты… хотелось бы поподробнее, возможно это поможет.

Староста Фефан потускнел и потупил взгляд, будто начал вспоминать то, что вспоминать совсем не хотелось. Ненадолго задумавшись, он начал свой рассказ.

— Они пришли за год до энтой… как вы её там назвали?

— Ворожея. — Ответил Йоахим.

— Да, точно, пришли и сказали нам, что они, видите ли, благородные господа, присланные нам на помощь милостивым Ванцеладом третьим… да славится же имя его в загробном царствии! — После почтения памяти короля, недавно ушедшего в небытие, староста вновь продолжил. — Но станут ли высокородные милорды носить варёную кожу и ржавую кольчугу? Вот и мы им тогда не поверили. Хотели, было тогда, их выгнать, надавить количеством, так сказать…

— Но?

— Но вилы мечу не помеха. Они просто вырезали дюжину наших мужиков, и народ успокоился. А после этого началось: жгли дома по пьяни, резали скот, трахали наших баб, и так целый год…

— О-о, даже год, а после, думается, пришла ваша пернатая ведьма и спасла всех? — Усмехнулся Йоахим.

— В какой-то мере. Одним вечером наш охотник, ну ловчий, не венанди…

Йоахим закатил глаза и вздохнул.

— Я понял.

— Ну, вот он нашел их тела с выжранными кишками у пещеры в лесу, а в глубине этой самой пещеры услыхал страшный мерзкий хохот… это все с его слов, во всяком случае. После него никто туда и не смел ходить, деревенские старухи тогда за неё вступились, они-то и сказали всем, что это лесная колдунья решила нас охранять и тревожить её нельзя, потому как гнев её можем вызвать. Так было записано в ихних книжках старушечьих…

— В книжках… вот где главная проблема… сразу бы попытались выкурить — может, до такого и не дошло. Хм, лучше книги эти сожгите. Ну а в остальном это всё, что мне нужно было знать. За риск вы мне заплатите 25 серебряников. И того у нас получается… вы за тварь рассчитываться в серебряных или медных монетах собираетесь?

— В серебряных. Но, если будет не хватать, отдам оставшуюся часть кунами.

— Хорошо, значит, готовьте пятьдесят два серебряника. Приду за ними уже после, то есть по факту дела. И да… последний вопрос… у вас здесь нет места, где можно переночевать одинокому путнику?

* * *

Узнав о таверне, расположенной недалеко от деревни, Йоахим поспешил снять себе там комнату, но, выйдя из хаты, стал свидетелем довольно странной картины: толстый рыжебородый мужик в холщевой рубахе и обритой головой, прибывший, по всей видимости, с норжского полуострова, кормил коня Йоахима яблоками и приговаривал что-то при этом ему на ухо.

— Ты что-то хочешь у него узнать? — Буркнул Йоахим, подойдя к лошади.

Посмотрев на него, мужик заметно повеселел.

— Ха, так это твой жеребец, друг? Прекрасный шайр, настоящий демон… я бы мог его у тебя купить за определённую…

— Вряд ли. — Перебил Йоахим и принялся отвязывать коня.

— Ну… Что? Постой! — Схватил его за рукав норжец. — Так ты ведь…

Йоахим с неожиданной быстротой вырвался из толстых рук и схватился за рукоять кинжала, закреплённого на поясе.

— У тебя какие-то проблемы? — Его слова наполнились безжалостностью и хладнокровием, а сам он был готов к любому повороту действий.

— О, нет. Ты не так меня понял! — Попытался тот оправдаться. — Просто… ха, сама судьба мне послала тебя! У меня есть к тебе деловое предложение, от которого ты не сможешь отказаться, ха-ха-ха!

— Что? — Смутился Йоахим. — Ещё работа? Свезло мне сегодня. Я тебя слушаю.

— Ох, нет, не здесь, друг. Мы могли бы переговорить в тутошней таверне, за парой кружек пива. — После последнего слова на бородатом норжском лице образовалась широкая улыбка.

Йоахим вздохнул и рывком запрыгнул на коня.

— Ну, я туда и направляюсь.

— Ха, чудно, встретимся там, через часок, мне еще нужно заглянуть к здешнему кузнецу, посмотрим, что он сделал с моей телегой, ха-ха!

С последними словами норжец незамедлительно развернулся и торопливо зашагал вглубь деревни, то и дело улыбчиво озираясь на Йоахима. Тот, в свою очередь, проводил его взглядом, развернул коня в противоположную сторону и, не переводясь с шага, направился к указанной старостой таверне…

* * *

Йоахим прождал норжца около часа. За это время он обдумал, что будет завтра делать — во сколько ему выдвигаться, какое оружие лучше приготовить и что сказать старосте, если спасти девочку не удастся… да, он всё решил…

— А вот и я, ха-ха-ха. — Уселся за стол норжец. — Эй, подруга, принеси нам с другом две кружки пива! И… вашей похлёбки, что ли!

— Я не голоден.

— Брось друг, я угощаю, да и их варево особенно хорошо на вкус!

Йоахим тяжело вздохнул.

— Хорошо…ты хотел что-то обсудить?

— Успеется. Мы же незнакомы. Я Лавдос Стерван, — Он протянул руку. — Купец в третьем поколении, прибыл сюда с Норжского полуострова.

Йоахим ответил ему рукопожатием.

— Йоахим, бледноликий или одноглазый человек, или же… впрочем, прозвищ у меня много, а вот времени не очень. — Он побарабанил пальцами по столу, подыгрывав тем самым мелодии неумелого барда, игравшего в углу зала. — Норжец купец? Странное сочетание.

— Ха-ха! В это мало кто верит, но моя семья променяла драккары на кнорры и стала продавать и покупать, вместо того чтобы воевать и грабить.

— Да? А что в этом захолустье тогда забыл торговец?

— Ну, в целом ничего. У моей телеги разболталось колесо, и я решил остановиться здесь, понимаешь… и остановился, на неделю, ха-ха, ну это даже хорошо… я встретил тебя. — Стерван широко улыбнулся после этих слов. — О, а вот и наше пиво…

Молодая девушка поставила им на стол две пинты и пару тарелок с горячей похлёбкой. Оба принялись за неё. Стерван был прав, похлёбка, действительно, оказалась хороша.

— А что здесь делаешь ты? — Поинтересовался у Йоахима норжец. — Какого-то доходягу неправильно закопали, и теперь он тревожит местных?

Йоахим слегка улыбнулся.

— Так просто мертвые не поднимаются из своих могил, у тебя неправильное представление о моем ремесле.

— Хах, ну а всё же, что здесь творится? Я слышал о ведьме и похищенной девчонке, но тут, как я понял, это запретная тема.

— Ты, в принципе, знаешь достаточно для понимания.

Норжец в ответ вопросительно помотал головой.

— Завелась бестия, похищающая детей. — Пояснил Йоахим.

— О как, ну и дела. А что может понадобиться чудищу в этой дыре?

— Может, у его телеги разболталось колесо…

— Ха! А что вполне, ха-ха-ха!

— Ты хотел что-то обсудить. — Довольно резко сменил тему Йоахим.

— Хм, да, только не знаю, как тебе это сказать…

— Прямо. — Йоахим откинулся на спинку стула. — Я же уже говорил, что у меня не так много времени?

Лавдос почесал свою бороду, повернулся к разносчице, верно собираясь что-то у нее спросить, но после резко передумал и махнул рукой.

— Эх, ладно! Чего и вправду сиськи мять! Понимаешь, я еду в Ригдомград, ну а земли Андерлана безопасными не назовешь…

Йоахим, поняв, в чем суть просьбы, сразу же оборвал норжца.

— Я не рында по найму.

— Ха! Да ты же меня даже не дослушал! — Воскликнул Лавдос и принялся усиленно уговаривать Йоахима. — Это будет выгодно для нас обоих. Ты же знаешь, до столицы много деревень. Деревень, где ты можешь найти работу… да и не стоит тебе расценивать это как наемничество, пусть это будет совместным путешествием, в конце которого ты получишь полный кошель золота! — Норжец вновь широко улыбнулся.

Последнее слово Стервана звучало убедительнее всех остальных. С деньгами у Йоахима в последнее время было и впрямь туго.

— А какая выгода для тебя? — Спросил он.

Норжец виновато уставился на дно кружки, будто бы ему внезапно стало стыдно, и заговорил уже тише, не так рьяно как прежде.

— Ну… я, конечно, и сам топором махать умею, только вот одного меня мародёры в крепком сне зарежут… а с тобой вдвоём нам никто не будет страшен!

— Нанял бы местных себе в помощь. — Фыркнул Йоахим.

— Не смеши меня! Эти бездари только дерьмо в сараях вилами раскидывать могут. — Повисла недолгая пауза. — Ну так чего, друг? Согласен?

— Хм… ну хорошо, но выдвигаться будем только после того, как я разберусь с бестией. Так что придется тебе задержаться здесь на еще пару деньков.

— Ха, договорились! Эй, повторите нам пива!

Йоахим взглянул в окно, на улице было ещё светло, но он уже чувствовал вечернюю прохладу.

— Нет, мне нужно отдохнуть. — Сказал он и слегка отодвинулся от стола, собираясь встать.

— Ну как знаешь, друг. — Норжец на секунду замолчал, а после кивнул за спину бледноликого. — А эти тоже к тебе?

Йоахим обернулся, в их сторону решительным шагом шла кучка крестьян. Один из них, тот, что шел впереди, бросил на стол небольшой мешочек.

— Это еще что? — Спросил Йоахим, в недоумении уставившись на упавшую мошну.

— Плата. — Крикнула старуха с краю. — За то, чтобы ты убрался отсюда!

— Убрался? Но я ведь только прибыл, и ваша беда ещё жива. — Йоахим отвел глаза к полу и коснулся тарелки с неоконченной похлёбкой — всё еще горячая.

— Да и кошель меньшеват! — Усмехнулся норжец.

— Бери, что есть, и проваливай, а о чаровнице и думать забудь! — Не унималась старуха.

Йоахим немного удивился.

— О чаровнице?

— Ты глухой шо ли?! Убирайся, а не то иначе мы тебя сами выпрем! — Ответил ему мужчина в кузнечном фартуке.

— Это заходит слишком далеко. — Совсем тихо проговорил Йоахим.

— Чувой-то он там бубнит, деняк ему мало? — Из толпы вышел крепкий мужик с засученными рукавами. — Или колдует чего?! Ну-ка, ща я ему…

Тот попытался ударить, но Йоахим словно был готов к этому. Он выскользнул из-за стола, попутно развернувшись к толпе, и оплеснул обидчика горячим супом. Тот закричал и припал к полу, прижимая ладони к лицу. В таверне пошла суматоха. Тут же к драке подключились ещё несколько крестьян. Самого ближнего Йоахим схватил за рукав, потянул к себе и ударил в ухо, от чего тот потерял равновесие и свалился вслед за зачинщиком. Другой был подальше от них, и Йоахим, особо не раздумывая, пнул его в пах — он скрючился и застонал от боли, обрушивая в воздух проклятья самой разной масти. Кузнец оказался самым крепким и стал единственным, кто смог нанести Йоахиму хоть какой-то вред. Он схватил его за волосы и съездил кулаком прямо в челюсть. От этого бледноликий немного пошатнулся, но, быстро придя в себя, выкрутился, заломал руку кузнецу, толкнул его и проводил пинком в поясницу. Вся эта кутерьма и не думала прекращаться. Вдруг кто-то вытащил нож и понёсся с криками на Йоахима. К этому времени гнев уже порядком пробрал его тело и разум. Он сделал шаг назад, соединил ладони, будто концертируя всю свою мощь, и крикнул:

— Tiflos!

На секунду все замолчали, но дальше последовал протяженный крик.

— А-а-а, мои глаза! — Крестьянин, выхвативший нож, упал на пол и схватился за лицо. — Ты… ты ослепил меня! Чернокнижник! Колдун!

По испуганной толпе Йоахим сразу понял, что на этом представление можно заканчивать.

— Убирайтесь отсюда, иначе то же самое произойдёт с вами. — Он указал на ослеплённого бедолагу пальцем.

Толпа, все еще разъяренная и недовольная, нехотя разбрелась по углам. Йоахим наклонился к тому самому бедолаге.

— Будешь себя хорошо вести. — Прошептал он. — Зрение вернется через день или два. Усек? Да хватит стонать, не так уж это и больно.

Не услышав в ответ ничего, кроме непонятных ругательств, Йоахим встал на ноги, поднял со стола кошель и кинул его трактирщику.

— Это за погром.

Лавдос все это время сидел с открытым ртом. Не оправившийся от удивления, он попытался что-то промямлить и остановить Йоахима.

— До завтра. — Ответил на его бубнеж бледноликий и двинулся к своей комнате через крестьян. Никто не посмел его остановить…

* * *

Комнатка, которую Йоахим для себя снял, была не позволительно простой — круглый деревянный столик и кровать, набитая соломой и укрытая кабаньей шкурой. Здесь не расщедрились даже на стул или табурет, хотя они вряд ли бы нашли себе тут места.

Йоахим не стал особо расхаживать по крохотной комнате и сразу же лег на койку. Он должен был уже спать, но беспокойство его не отпускало. В логове врага нужно будет вести себя тихо, поэтому на завтра он приготовил для себя лишь два коротких кинжала и более всего рассчитывал на то, что они ему не пригодятся. Но если все-таки что-то пойдет не по плану, не будет ли этого слишком мало? Приготовить затирку, намазать масло или яду на острие кинжала — на это еще можно было найти время. Однако ингредиентов для них почти не оставалось, и жаба, душившая Йоахима, оказалась сильнее желания подстраховаться.

— Хер с ним… сам справлюсь, не привыкать. — Выругался Йоахим и развернулся к стенке.

Он закрыл глаза и уже вскоре забылся крепким сном.

* * *

Лучи солнца только начинали ползти по земле, и в густом лесу было еще довольно темно. Йоахим долго блуждал среди исполинских сосен в поисках этой самой пещеры. Казалось, она старалась убежать от него и отталкивала его всякий раз, когда он был рядом. Но вот, спустя час скитаний, он, наконец, нашел выверенную тропу и подобрался к небольшой круглой полянке, окружающей пещеру.

Йоахим встал перед её входом. Он не был особо большим и по своим очертаниям напоминал дверь в крестьянское жилище. Несмотря на непроглядную тьму, окружающую вход, Йоахим был уверен, что пещера эта уходит далеко вглубь под землю. Он оттянул рукав кожанки, коснулся знака на левом запястье и прошептал:

— Offine…

От боли Йоахим сжал зубы. Его левый глаз закрылся белой пеленой, а правый, напротив, перестал быть незрячим и принял желтый окрас. По своей форме он больше походил на кошачий чем на человеческий. Йоахим ещё раз взглянул на пещеру, теперь тьма не была для него преградой. Бледноликий тихо выругался. Он видел ступени, идущие далеко вниз. Пещера была явно непростой.

— Пора. — Йоахим шагнул вперёд.

Вокруг действительно стало четче и светлее, но Йоахиму было важно не это. Глаз кошки, деформированный по форме и увеличенный по размеру, хоть помогал лучше ориентироваться во тьме, но все же обладал существенными недостатками: из-за слабости мышц он не мог поворачиваться в стороны и обладал некоторой близорукостью — иными словами намного проще сейчас было зажечь факел. Но, в противовес всем изъянам, тонкое кошачье зрение могло улавливать незаметные людям следы магии. Именно по ним сейчас следовал Йоахим. Он шёл плавно, бесшумно, осматривая каждый закуток. Пусто. Пусто. Снова пусто. Туннели пещеры были на удивление длинными, но чем дальше заходил Йоахим, тем меньше он удивлялся: эта самая пещера оказалась руинами первых эльфов — древнего народа, что давно уже почил в памяти, оставив после себя лишь крупицы зазнавшихся эльфов, завладевших неимоверной властью и силой. Таких склепов Йоахим повидал уже немало, и хотя многие ученые и маги ими восхищались, для него они были лишь очередным затруднением — запутанные эльфийские опочивальни умерших были излюбленными укрытиями для волколаков, мороев, кикимориц и других подобных монстров. К счастью тому или нет, ворожеи не переносили соседства с чужеродной нечистью.

С каждым шагом Йоахим все сильнее чувствовал импульсы магии, и вскоре ему послышалось чье-то сопение. Бледноликий прошёл недалеко вперёд, знак на его груди, являвшийся для него чем-то вроде шестого чувства, начал малость зудеть. Он прошел ещё дальше, ещё и ещё. Ведомый своим чутьём, Йоахим вошёл в какое-то помещение, бывшее, по всей видимости, чьей-то могилой, он осмотрелся по углам и увидел… на полу лежало два обездвиженных тела. Он тихо подкрался к ним и спустился на колени. Первое было девочкой, когда-то было. Её лицо оказалось сильно обезображено: на месте носа находилось лишь две дырки, а зубы, волосы и даже уши отпали. Но, невзирая на это, само тело продолжало жить — грудь то и дело тяжело поднималась и опускалась, вот что он слышал все это время.

— Её уже не спасти. — Обнадёживал себя Йоахим.

Он достал кинжал, слегка оттопырил голову полуворожеи и легким движением руки перерезал ей тонкое горло. Убедившись в ее смерти, Йоахим обратил своё внимание на другое тело. Тоже девочка, разве что без видимых изъянов. Чистый и здоровый ребёнок. “Дочь старосты” — понадеялся он. За чужую девчонку денег ему не видать. Внезапно Йоахим осекся. Со спины ему послышались нечеловеческие крики. Стало ясно, где-то есть ещё один вход. Действовать нужно было быстро. Он осмотрел девочку более внимательно, попытался выдернуть волосы и пошатать зубы. К его счастью, попытки оказались тщетными. Значит, метаморфоза ещё не началась.

— Хорошо… — Прошептал Йоахим сам себе.

Он достал из кармана зеленую мутноватую склянку и влил ее содержимое в рот девочке. Теперь Йоахиму оставалось лишь надеяться на то, что снадобье сработает как надо и освободит её от летаргического сна… надеяться на то, что ещё не слишком поздно. В любом случае, ему было необходимо отнести девочку к старосте. Он закинул её на плечо и стал выбираться из эльфийских руин…

* * *

Йоахим опрокинул бесчувственное тело на стол. Староста весь задрожал.

— Она? — Тихо бросил Йоахим, не глядя Фефану в глаза.

— Д-да… Веслава… что с ней, она умерла?

Йоахим выдохнул — старания прошли не зря.

— Нет. — Он заговорил куда быстрее. — Просто спит. Я дал ей снадобье, она очнётся ночью, может, завтра. Возможно, будет кричать, не стоит этого бояться. — Йоахим сунул старосте пузырёк с тёмной густой жижей. — Натрите себя этим.

— Но зачем? — Старосту полностью побрал страх.

— Надо. И вот ещё. — Он дал ему железную чашу и пучок сушеных трав. — Зажгите их перед входом.

— З-Зажечь? Зачем? Когда? — С последним словом голос старосты надломился. Он чуть ли не перешел на визг.

— Вечером. Вы поймете, когда это нужно будет сделать. Они придут сюда… я забрал у них вашу дочь, и они вернутся за ней. — Йоахим явно спешил. — Если меня убьют, дух трав не даст им приблизиться к вашему дому, а экстракт могильника, что вы натрете на себя, не позволит им учуять ваш запах. — Йоахим глубоко вздохнул. — Это выиграет вам немного времени на побег, не потеряйте его…

— Что? Побег… убьют? Но ты же сказал, что эта тварь средней силы!

Йоахим резко выпрямился, сделал пару шагов к старосте и взял его за плечо. Он уставился на испуганные глаза Фефана. Только сейчас тот увидел, каким глазом всё это время на него смотрел бледноликий, ему стало ещё страшнее.

— Умирать легко… — Тихо и церемонно процедил сквозь зубы Йоахим. — Намного легче, чем жить… Мне нужно идти. Делайте, как я сказал, и у вас появится шанс на спасение.

Ноги Фефана вдруг подкосились, и он упал на колени. В хате воцарилась гробовая тишина.

— Да-да. Разумеется. — Тихо и робко ответил староста, когда за Йоахимом уже с шумом захлопнулась дверь.

* * *

Йоахим сидел на полу в своей комнате, облокотившись на деревянную стену. Взгляд его, теперь уже человеческий, был сильно затуманен, а рот приоткрыт, будто у умалишенного. Послышался скрип двери и Йоахим тихо переругался — забыл закрыться на щеколду. В комнату с беспокойным и немного злым выражением лица ворвался Лавдос Стерван.

— Что здесь происходит? — Начал возбужденный норжец. — Крестьяне в страхе прячутся по домам, повсюду крики и паника! Объяснись!

— Паника… ее стоило навести. — Голос Йоахима медленно и тяжело тянулся. — Страх заставил старосту дрожать, и теперь он будет более щедр.

— Чего? Что ты несешь?

— Ты же торговец, Лавдос, и должен ведать простейшими способами манипуляций над людьми…

— Я не понимаю! — Норжец уже начал переходить на крик, но вдруг он заметил в, каком состоянии пребывал Йоахим. — О Боги, ты пьян?!

Теперь было понятно, почему все сторонились и боялись таких, как он. Йоахим сидел на скрипучем дощатом полу в одних лишь штанах, и было видно, как его тусклая бледная кожа обтягивала сухие мышцы торса и рук. Все его тело было иссечено темными шрамированными рунами, самая большая из которых красовалась на его груди и являлась ничем иным как дважды перечеркнутым кругом. Он поднял руку, которую, словно темная лоза, опутывали черные вены, и помотал пустой бутылкой.

— Ага, почти. — Йоахим криво улыбнулся. — У трактирщика здесь чудесная медовуха. Аргх… после заката сюда нагрянут бестии, над которыми здесь все так пекутся. Тебе стоит переждать эту ночь в таверне.

— Нагрянут бестии? И ты решил по этому случаю напиться?! Мать твою, Йоахим! Что же теперь делать…

Из угла Йоахима послышался глухой смешок.

— Хватит ныть, Лавдос… Я убью тварей, и завтра мы отправимся в Ригдомград, как и собирались.

— Да ты стоять хоть можешь? Колдун! Убийца чудовищ хренов!

Последние слова сильно задели бледноликого. Он привстал и немного потянулся вперед. Надменная улыбка, наконец, пропала с его худого лица.

— Скажи, что, по-твоему, необходимо для того, чтобы стать бледноликим?

Лавдос стоял молча и злобно глядел на пьяного Йоахима.

— Отвечай, Стерван! И я успокою тебя своим ответом!

Поджав губы, тот все-таки решил подыграть ему.

— Э-э, сила, ловкость? — Йоахим помотал головой. — Черт тебя дери! Ладно… Магия…

— Ха-ха-ха… да… теперь верно, магия. Посмотри на меня, посмотри на эти знаки, посмотри… — Йоахим резко вскинул руку, разбил бутылку об стену и отколовшимся горлышком порезал себе ладонь. — Посмотри на мою черную кровь! Я и есть чертова магия! И только мне здесь по силам убить пернатых ведьм! — Йоахим выдохнул последнее слово злости и вновь откинул голову к стене. — Просто мне нужно скоротать время до вечера, чем бутылка в этом не помощник?

Ошарашенный этим скверным представлением норжец ничего не ответил и тихим шагом начал пятиться обратно к выходу.

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Йоахим. — Сказал он уже за дверью и следом же, сильно хлопнув ею, скрылся из комнаты Йоахима.

— Я тоже надеюсь, друг…

* * *

Солнце скрылось за горизонтом. Начинало темнеть. Йоахим, не смыкая глаз, глядел в сторону лесной чащобы и ждал прихода бестий. К этому времени он уже практически отрезвел — черная кровь вывела из него все токсины алкоголя, не оставив места даже похмелью. Он перевел взгляд на свою перемотанную ладонь.

— Аргх… эта выходка явно была лишней…

Йоахим, скрестив ноги, сидел на крыльце дома старосты. Он не стал надевать свою кожанку, вместо нее он обошёлся толстым жилетом и лоскутами кожи, которыми закрыл свои знаки на теле, а взамен мечу и кинжалу он приготовил для себя длинный рожон. Его лезвие было острее бритвы, а древко, выполненное из странного, немного красного дерева — гибким и прочным, словно сталь.

Внезапно и не без того серое небо затмила стая из тысяч ворон и грачей. Их карканье заполонило округу, заглушая все остальные звуки деревни. Йоахим тяжело поднялся на ноги. Он заметил, как со стороны леса пополз черный густой туман.

— Ты-ы-ы. — Из тьмы вырвался скребущий ухо мерзкий голос. — Ты-ы украл её у нас. Верни, верни, верни-и-и! — Туман подползал к нему всё ближе. — Ищи себе другу-у-ую девчонку…

— Мерзкие твари. — Прошептал Йоахим, после чего сразу перешел на крик. — У тьмы я хозяин!

Он со всей силы ударил древком о деревянный крылец дома, от чего по воздуху прошла необъяснимая волна, рассекающая, словно нож, темный туман. Бестии явились перед ним во всей своей отвратной красоте. Их голые тела, на манер людской одежды, укрывали вороньи перья, а длинные носы можно было легко перепутать с клювом больной птицы. Худые облезлые тела с выпирающими костями были не отличны друг от друга, но на их округлых черепах еще сохранились редкие волосы. Одна седая тварь, две темненьких и одна рыжая. Эти волосы имели похищенные девочки, до того, как их обратили в монстров. Йоахим старался об этом не думать. Он отвергал все мысли, способные вызвать у человека сочувствие. Четыре сгорбленных силуэта немного всполошились, испугавшись выпущенной волны, но спустя секунды продолжили ползти вперед. Йоахим пошел навстречу им, готовясь к началу схватки.

— Из-з-зольда… — Старая бестия вдруг остановилась на месте и посмотрела на ползущую рядом ворожею. — З-з-займитес-с-с им…

Ворожея послушно двинулась вперед, за ней последовали и две другие. Волнение нисколько не тронуло Йоахима. Бестии старались его окружить и вели себя с ним так же, как и со всеми своими жертвами, однако бледноликий таковой не являлся. Рогатина в его руках закрутилась в разные стороны, путая бестий. Те явно не догадывались, с какой стороны придется удар, и чувствовали себя в безопасности на почтительном расстоянии от Йоахима. Внезапным взмахом руки он совершил скачок за спину крайней ворожеи и, не медля, воткнул рожон ей сзади в грудь, тем самым разорвав ее сердце и легкие. Издав приглушенный всхлип, бездушное тело соскользнуло с рогатины. Следом с визгливым ревом налетели две другие бестии, самая старая же, предвидя опасность, еще дальше потупилась в сторону. Увидев это, Йоахим выругался — нагнать ее у него возможности не было. Защищаясь от нападок молодых ворожей, он вновь завертел рогатиной. Твари действовали упорно — размахивали когтями и выкрикивали мелкие заклятия, насылающие воронов на бледноликого и разбрасывающие землю вокруг него. Йоахиму пришлось отступить немного в сторону. Он выжидал и не торопился атаковать. Наконец, одна из бестий запнулась на камне. Йоахим, подловив удачный момент, в эту же секунду воткнул рогатину в уродливую морду твари и сразу, выдернув древко, с разворота ударил плоской стороной лезвия по другой бестии. Та взвизгнула и отлетела в сторону. Наступать на него она больше не намеревалась — удар холодной стали отбил у нее всякое желание на это. Несмотря на короткий, но довольно опасный поединок, разум Йоахима оставался холоден и ясен, он не забывал о своей главной цели. Оглядевшись по сторонам, Йоахим от злости поджал губы. Старая бестия, оставившая на него свой молодняк, в это время скреблась в дверь дома старосты, пытаясь пробраться внутрь и утащить оттуда самое ценное, что там есть.

— Глупая затея. — Тихо проговорил Йоахим. — Дом слишком хорошо защищен. Ты сможешь забраться туда, только если…

Йоахим раскрыл рот в страшном изумлении. Внезапно дверь дома отворилась, и тут же чьи-то руки сунули маленькую девочку в когтистые лапы ворожеи. Та, схватив ее, в мгновение ока унеслась прочь от взора бледноликого.

— Конченый идиот! — Вырвалось у Йоахима.

Более не желая тратить своего времени, Йоахим оторвал от пояса небольшой мешочек и сразу же бросил его в еще не оправившуюся от удара ворожею, он развязался прямо перед ней, освобождая облако серебряной пыли. Тварь завизжала и припала к земле. Ее кожа дымилась и выжигалась от частичек серебра. Разъяренный Йоахим двинулся в сторону дома, ткнув по пути рожон в тело корчащейся твари. С ее последним вздохом деревня замолкла, даже черная туча птиц рассеялась в воздухе.

Ошарашенный староста стоял на пороге своего дома с протянутыми руками, словно не замечая подходящего к нему Йоахима. Уже спустя несколько секунд бледноликий вывел его из транса мощным ударом кулака по челюсти.

— Ты спятил! — Закричал Йоахим. — На кой черт отдал девчонку!

— Она стучалась… кричала. Ох-ох-ох не стоило злить госпожу. Какой же я дурак. — Староста с надеждой посмотрел на Йоахима. — Может она еще простит нас?

— Ты не дурак…. — Йоахим чуть наклонился к лежащему Фефану и сплюнул на его круглую морду. — Ты бесхребетная падаль, что отдала свое же чадо в руки чудовища.

Йоахим посмотрел на свет исходящий из двери. Немного поодаль от порога, словно подражая своему мужу, без чувств лежала жена старосты. Под ее глазом синела гематома. Он подошел к женщине, пощупал пульс, проверил зрачки и вновь обернулся к старосте.

— Даже супруга тебя не остановила?

— Марфа…

— Жива, к твоему несчастью. — Йоахим немного поразмыслил, после чего бросил рогатину и подобрал свой посох, оставленный им перед битвой в доме старосты. — Слушай сюда, олух. Если ты думаешь, что так все просто закончится, и ты отвяжешься от меня… аргх… я убью ведьму и снова верну девчонку тебе, хоть такая падаль как ты этого и недостойна! Так что, сука, готовь монеты, ясно?!

Староста судорожно закивал головой. Йоахим еще раз выругался, проверил свой кинжал на поясе и вышел на улицу. Все пошло совсем не по его плану, тварь оказалась намного умнее, чем он думал…

* * *

Спустя час Йоахим, наконец, добрался до эльфийских руин. Брать коня и подвергать его опасности в лесной чащобе, он не решился. Да и торопиться смысла не было — бестия, скорее всего, унеслась в свое логово на магическом ветре, и догнать ее было попросту невозможно. Йоахим еще раз посмотрел на чернеющий вход в подземелье. Непроглядная тьма. Даже кошачий глаз, которому все же было необходимо хоть немного света, не мог здесь помочь. Он наклонил изголовье посоха к своему рту, и совсем тихо что-то прошептал, после чего резко отстранил его. Стальное изголовье загорелось ярким желтым пламенем, способным осветить путь даже самому безнадежному путнику. Йоахим шагнул во тьму. Он пошел уже выверенной тропой к тому самому месту, где нашел девчонку в прошлый раз. Огонь освещал коридор на несколько шагов вперед, но бестии он не видел. Вдруг эхом со спины прокатился звериный старушечий хохот. Йоахим обернулся — никого. Твари, видимо, прорыли для себя здесь достаточно нор, которые сейчас искусно использовала старая ворожея. Бледноликий находился в ее власти. Она пыталась запугать его, вывести из себя, чтобы потом напасть из-за спины. Йоахим не мог этого допустить.

Острожной поступью, он быстро добрался до нужного помещения и вошел внутрь — на полу валялось лишь то изуродованное создание, чьи страдания он успел прервать этим утром. Вдруг за входом послышался шорох. Йоахим быстро развернулся, но увидел лишь проносящуюся тень, следом послышался крик ребенка. Кажется, снадобье подействовало слишком быстро, и девчушка уже успела отойти от сна. Йоахим схватился за посох левой рукой, а правой вытащил свой кинжал и двинулся в ту же сторону, куда последовала тень. Снова хохот, и еще один, и еще, и еще… казалось, уже десяток тварей насмехались над Йоахимом, загнанным в угол.

— Оставь свои иллюзии, я иду. — Процедил он.

Йоахим дошел до конца коридора. Он посветил вперед посохом. Последняя арка была входом в большой зал. Усыпальница эльфийских королей, как понял Йоахим. На полу сидела, прижав колени к груди, заплаканная Веслава. Она подняла голову на свет и помотала головой, но Йоахим и без этого уже все понял. Его загнали в ловушку. Казалось, он был в опасности в узком темном коридоре, но там ему было легче ответить ворожее, ведь та могла напасть лишь с двух направлений, да и прибить ее к стене не составило бы труда. Здесь же на стороне бестии были ловкость и внезапность, и в широком круглом зале ей было где развернуться. Йоахим напряг слух, ворожея не выдавала себя. Откуда она нападет? Бледноликий шагнул вперед. Девочка сидела в самом центре помещения, она вся тряслась, не только Йоахим чувствовал присутствие опасной твари. Он медленно подошел к Веславе, легким движением руки заставил посох парить в воздухе, освещая большой зал, и наклонился вперед, делая вид, что хочет помочь девочке подняться. На самом же деле он подготовился к атаке, стиснул кинжал, напряг ноги и корпус. Единственное его уязвимое место — спина, именно поэтому ему было необходимо совершить быстрый разворот и контратаковать бестию.

— Мне страшно, дядь. — Прошептала заплаканная девочка.

Йоахим ничего не ответил. Послышался скрежет когтей о каменные блоки, а затем сзади стремительно вознесся гнилой возглас твари:

— Я УБЬЮ ТЕБЯ! Я СОЖРУ ТВОЕ СЕРДЦЕ!

В мгновение ока Йоахим развернулся и сразу же рубанул перед собой. Он рассек воздух и почувствовал ее спиной… “Снова иллюзия” — мелькнуло у него в голове. Даже магический скачок не помог бы ему — мышцы были напряжены до предела, а в разуме царил настоящий хаос. Он попытался развернуться и отскочить назад, но успел лишь выставить руки, защищая лицо и шею. Бестия влетела челюстями в свободный от вареной кожи участок предплечья. Йоахим взревел от боли. Ворожея все сильнее вгрызалась в руку, дробя лучевую кость, и размахивала при этом длинными руками, пытаясь добраться до его глаз. Он упал на спину, кинжал выпал из его рук. Когти уже чувствовались на его шее, а челюсти и не думали размыкаться над правой рукой. “Конец” — подумал Йоахим. В отчаянной попытке он потянулся за другим кинжалом, закрепленным в ножнах на ноге, но тело предательски слабело, а свободная рука не могла дотянуться до эфеса. Разум его уже мутился, и картинка перед ним становилась все менее четкой, когда он увидел над собой небольшой размытый силуэт. “Веслава” — догадался он. Девочка подхватила из воздуха его посох и неловко попыталась ударить им. Удар вышел слишком слабым и медленным, но пламя опалило пернатую спину твари. Ворожея от неожиданности слегка ослабила хватку, и Йоахим в последнем рывке вырвал кинжал из ножен и саданул им прямо в череп бестии, тот прошел насквозь, она в мгновении обмякла и распустила челюсти. Однако облегчения Йоахим совсем не почувствовал. Тяжело дыша, он опрокинул с себя уродливое тело. Его рука превратилась в настоящее месиво и держалась лишь на остатках кожи и мяса. Он потерял так много крови, что сил практически ни на что не оставалось. Йоахим полез левой рукой в нагрудный карман и вытащил оттуда толстостенный пузырек с черной жижей, одну половину содержимого он вылил себе на раздробленную руку, а другую выпил одним глотком. Дыхание его стало прерывистым.

— Веслава… — Тяжело проговорил он. — Подбери посох и выйди по коридору… он прямой, никуда не заворачивай, ни в коем случае… там безопасно… главное… выйти…

Йоахим не услышал ничего в ответ. Возможно, девчонка робко кивнула ему, но его взгляд был направлен лишь в потолок. Свет начал двигаться и уже через несколько секунд пропал из зала. Йоахим остался в полной темноте. Внезапно он почувствовал, как второй его глаз ослеп и покрылся белой пеленой. Все тело задрожало, а после резко замерло, и он заснул, не зная, проснется ли завтра…