Будни лейтенанта Барсукова

Борис Седых

Первые годы становления, как офицера, молодого лейтенанта – наиболее тяжелые, но вместе с тем наиболее яркие и запомнившиеся каждому, кто прошёл этот путь. Это история про Крайний Север, беззаветную любовь к морю и к своему делу, повседневную жизнь подводников на кораблях и на берегу, редкие праздники, крепкую дружбу, любовь, поиск своего места в жизни. Книга содержит нецензурную брань.

Позывной «Сейф»

Потом многие пытались приручить Сейфа, вложить в его мозг нужные навыки, но тот, подобно домашним питомцам, которые выбирают среди членов семьи для себя хозяина, признавал только Басю и отказывался кого-либо слушаться.

Однажды Бася заглянул в штурманскую рубку в то время, когда на вахте стоял прикомандированный с соседнего дружеского экипажа, тоже выпускник ВВМУПП, на год опытней, старший лейтенант Саня Киселёв. Дело в том, что по штату на «азухах» предусмотрено всего два штурмана, поэтому на длительные выходы в море всегда кого-то прикомандировывали, чтобы нести вахту в три смены.

Каково же было удивление Баси, когда он увидел Сейфа, околачивающего порог рубки.

— Сейф, ты что здесь толчёшься? Иди в гиропост!

— Меня тащ позвал.

— Саня, на кой тебе Сейф сдался?

— За тебя твою работу решил сделать, — Саня излучал оптимизм и хороший настрой, — у Сайфуллина в заведовании эхолоты, а он, как оказывается, не только принцип их работы не знает, но и глубину погружения от глубины места отличить не может.

У Баси невольно вырвался смех:

— Саш, ты с ума сошёл? — Бася с недоумением смотрел на коллегу, — для Сейфа это высшая математика, его мозг пока ещё не готов воспринимать столь сложные понятия, я тебе как его личный психотерапевт говорю.

— Ну, давай тогда проверим, — Сашка, очевидно, уже продумал методику и хотел на Сейфе её непременно испробовать.

С серьёзным лицом учителя продолжил:

— Так, Сайфуллин, — с этими словами ладонь левой руки выставил перед грудью, — это — подводная лодка, понял?

— Да, — ответил Сейф, зная что слова «Ничего не понимаю» застрянут болью в грудной клетке.

Саша той же ладонью изобразил рыбку, мол, лодка ещё и плывёт, Сейф кивнул в знак, что пока всё понятно.

Удовлетворённый ответом, Саня поднял ладонь правой руки и начал водить над левой ладонью, продолжая объяснение:

— Сверху, — он двигал правой ладонью вверх-вниз, — глубина погружения подводной лодки, — лицо Сейфа напряглось, две ладони с разной информацией были явным перебором, — а снизу — глубина места, которую и измеряет эхолот. Всё просто, понял?

Даже Басе, хорошо изучившего Сейфа, было очевидно, что задача стояла архисложная.

— Саня, да не трать на него своё время, потом я ему сам втолкую.

Но штурманец закусил удила, ему хотелось показать молодому лейтенанту, насколько опытней становится офицер в работе с личным составом всего через год службы.

— Понимаешь, Сайфуллин, — Киселёв перешёл на размеренную речь врача-логопеда, всё ещё сохраняя видимое спокойствие, — эхолот измеряет расстояние между лодкой и дном, — теперь правая ладонь прикомандированного стала дном, окончательно запутав штурманского электрика.

— Это глубин, — сказал Сейф, показывая на правую ладонь.

— Ну? — не понял Саня.

— А вы говорит дно.

Обескураженный Киселёв с недоумением посмотрел на Басю, на что тот только пожал плечами:

— Я лучше не буду вам мешать, пойду на ужин. Смотри, Сейф, не подведи меня, — и по-дружески пробил кистевым ударом матроса в плечо.

Сначала Барсуков спустился в гиропост, обменялся новостями с мичманами, затем забежал в каюту на верхней палубе второго отсека и переоделся в кремовую рубашку для посещения офицерской кают-компании, которая располагалась здесь же, во втором отсеке, но на средней палубе. И тут Басю осенило, ещё не сделано одно очень важное дело.

Он открыл переборочный люк, ведущий в соседний, первый торпедный отсек, и, просунувшись лишь наполовину, свистнул. На зов выглянул проверенный боец — торпедист Имангазиев.

— Газа, — Бася обратился к нему доверительным, заговорщицким тоном, — командир давно в гальюн ходил?

В первом отсеке располагался командирский гальюн, вход куда был заказан для всех членов экипажа.

Газа понимающе взял спрятанный на кабельной трассе ключ и отпер заветную дверь. Бася любил устроенность, поэтому всегда старался скрашивать свою жизнь маленькими радостями. Помимо того, что, сидя в гальюне, Бася получал максимально возможный в этой ситуации комфорт и сервис, особое очарование процедуре придавал зашкаливающий адреналин от страха быть застигнутым на месте преступления.

У него в голове постоянно крутилась картинка: как-то на ГКП вылез из своей норы — пульта ГЭУ — механический каплей, мозги которого чем-то переклинило, и он с обиженным видом вдруг при всех выпалил командиру:

— Товарищ командир, когда я третьего ранга получу, я уже год перехаживаю?

На что командир невозмутимо отозвался:

— Всего год? Д’Артаньян двадцать лет в капитанах ходил и не жаловался.

Посещение командирского гальюна могло стоить Басе минимум задержкой на год в присвоении очередного воинского звания… После безнаказанно прошедшего моциона Бася поужинал, в каюте опять надел куртку РБ с надписью «КЭНГ» и, уже совсем забыв про Сейфа, оставленного на растерзание коллеге уж сорок минут как, отправился на штурманскую вахту.

Первое, что ему бросилось на ГКП — смеющиеся лица старпома и вахтенного офицера, которых явно забавляли крики, доносившиеся из штурманской рубки. Они были явно в зрительном зале.

— Сайфуллин, у ёлок, вот это — лодка, твою медь, вот это — дно, бляха-муха, а это глубина, тля. Ты понял, баклан?

Сейф стоял молча, с понурым видом — чем-то он напоминал тихого и привыкшего к побоям хозяев ишачка, упрямо не желающего работать под всевозможными угрозами насилия.

— Ну как? У вас здесь всё нормально? — Бася с деланно миротворческим видом встал, уперев руки в бока, как рефери между враждующих сторон, одна из которых уже держала кулаки наготове.

— Игорь, ёшкин кот, — Саня был вне себя от гнева, — забирай его отсюда нахрен, иначе я его убью.

Басино лицо приобрело задумчивый вид профессора старой школы:

— Уважаемый камрад, только у меня одного есть золотой ключик, открывающий сознание Сейфа, — и как бы возвращаясь в земную реальность, он по-отечески пробил лёгкую двойку в грудь матроса, — вали отсюда, Сейф, я тебя потом всему научу…