Портфолио не предлагать

Анна Санникова, 2020

Журналистка Анисья Тернавская решает покинуть провинциальный городок, куда в юности приехала за своим возлюбленным, и пытается найти работу в мегаполисе, но обнаруживает, что надо еще постараться, чтобы работодатели обратили внимание на портфолио, когда тебе уже 35+. Зато на личном фронте "возрастной" соискательницы развернулись нешуточные баталии вопреки прогнозам ее подруги. Никогда еще Анисья не оказывалась перед таким трудным выбором – за ее внимание сражаются бывший муж и новый знакомый. Роман с мистическими нотками и местами (весьма захолустными) с острым сюжетом.

Глава 8. Он точно с Юпитера

Лето, Коромысловка, начало 90-х годов XX века

О нашей любви можно было написать роман, так говорили. Но мне казалось, что у нас как-то все неправильно. Хотя разве любовь может быть неправильной? Оказалось, что может. Он делал все не так. Долго думал. Молчал, когда я ждала ответа. И совсем-совсем меня не понимал.

Мы были с разных планет. И даже не с Марса и Венеры, нет. Пожалуй, он был с Юпитера — такой же большой и газообразный. Опереться на него было невозможно. А я была с Меркурия — маленькой юркой планеты, самой близкой к Солнцу. Она похожа на Луну, только внутри — большое и железное ядро. Перепады температуры на планете самые жестокие — от минус ста девяносто до плюс четырехсот градусов по Цельсию. В таком же диапазоне прыгали мои эмоции. Только успевай, оборачивайся. И он не успевал. Плыл по жизни — большой, спокойный и далекий от меня в своем газообразном состоянии. Какая уж тут любовь, тем более для книги. Проза жизни. И эта проза затягивала.

Его звали Гордей. Мы познакомились на деревенской дискотеке. Потом долго бродили по деревенским улицам. Потом оказалось, что это любовь. Он приходил, а чаще приезжал за мной в любую погоду. И это он постучал в окно бабушкиного дома тем дождливым вечером, когда я сидела на подоконнике. Много лет спустя я все так же ясно представляла эту картинку, будто пересматривала старый немой фильм с субтитрами.

Тогда мы впервые оказались вместе на старом кожаном диване со смешными откидными валиками под мелодию бешено популярной группы «Ласковый май». Небольшой квадратный магнитофон “Романтика” Гордей принес с собой под курткой, как запретный плод. Мы слушали его на самой низкой громкости, чтобы не разбудить бабушку. Но она ворочалась за стенкой и периодически покашливала. Эти звуки означали, что я сгорю в гиене огненной, ведь приличной девушке должно быть стыдно сидеть с парнем на диване. В ее представлении — это прямой путь, ведущий ко греху. Бабушка зря волновалась. Дальше несмелых поцелуев под страдальческий голос Юры Шатунова дело не шло. Пока мягкие губы Гордея касались моей щеки, а нестерпимые мурашки бежали до пяток, я не выдерживала и начинала его о чем-нибудь расспрашивать.

— Почему у тебя такое странное имя? — шептала я.

— У тебя тоже, особенно для городской девчонки, — отвечал он, досадливо отстраняясь, — Так у нас бабушек кличут.

Я пожимала плечами. Не знаю, о чем думали мои родители, выбирая мне имя. Они ждали мальчика. А родилась я — Анисья. Сразу с темной завитушкой на лбу и длинными ресницами. Акушерка еще в роддоме объявила меня красавицей. Но я так не считала, и каждый раз вздыхала, глядя в зеркало, пытаясь исправить восточный разрез глаз с помощью теней. О причудливых вопросах крови неплохо было бы спросить мою прабабушку, но она оставила без объяснений даже свою фамилию — Тернавская. Только сказала трем дочерям: “Девки, по возможности фамилию не меняйте!” Одна дочь, внучка и правнучка пожелание исполнили. Хотя мне и в голову не приходило изменить такую фамилию. Она, как крутой номер машины, сразу всем запоминалась.

А у Гордея была обычная фамилия — Савельев. Зато сам он казался необычным. Не красавец. Но что-то в его внешности завораживало и не отпускало. Возможно, большие печальные глаза в обрамлении длинных выгоревших ресниц. Лишь иногда в его взгляде мелькала радостная искринка, особенно, когда он смотрел на меня.

Место, где Гордей впервые меня разглядел, было в Коромысловке культовым. Сначала там стояла церковь. Большая и белая. С крестами, которые отражались на гладкой поверхности озера. Бабушка, когда была маленькой, мечтала в этой церкви венчаться. А в 30-е годы прошлого века купола разрушили. Много лет спустя пристроили помещения — получился сельский клуб с большим холлом для дискотеки, кинозалом и библиотекой. По вечерам возле главных дверей клуба происходило все самое интересное — подъезжали парни на мотоциклах и производили неизгладимое впечатление на девчонок. А они в свою очередь сражали парней сиреневыми тенями, розовыми лосинами и челками, взбитыми и уложенными, как конский хвост. У меня не было таких бомбических средств. Зато я умела танцевать и показывать характер.

— Что сегодня с музыкой? Ничего путного! — как-то крикнула я в сторону диджейского «пульта» — парты и магнитофона «Романтика», подключенного к двум мощным колонкам.

— А что ты хочешь? — спросил высокий белобрысый парень.

— Ну хотя бы Си Си Кетч или Сабрину!

— Щас сделаем! — спокойно ответил он.

И я тут же забыла о нем под оглушительные ритмы всемирно известного хита «Boys», мигающие цветные огоньки сотворяли свою Вселенную, и я была где-то там, за горизонтом, пока не нарисовалось лицо белобрысого. Из-за громкой музыки пришлось читать по губам:

— Провожу тебя потом?

— А не заблудишься? — подтрунила я.

Он усмехнулся и исчез. А после дискотеки вынырнул из толпы и молча пошел рядом. Мы обменялись нашими странными именами и отправились навстречу звездному небу по дороге, где вместо асфальта лежала пыль тысячелетий.

Почти каждый вечер он приезжал за мной на красном мотоцикле ИЖ «Юпитер-5». И когда мы мчались по дороге, деревенской или полевой, мое сердце замирало от восторга и страха. Ночной прохладный ветер трепал волосы, забирался под куртку, и я пряталась за широкой спиной Гордея, смыкая руки на твердом прессе. Звезды неслись за нами, и, казалось, еще много и мы полетим, как влюбленные на картине Марка Шагала…