Портфолио не предлагать

Анна Санникова, 2020

Журналистка Анисья Тернавская решает покинуть провинциальный городок, куда в юности приехала за своим возлюбленным, и пытается найти работу в мегаполисе, но обнаруживает, что надо еще постараться, чтобы работодатели обратили внимание на портфолио, когда тебе уже 35+. Зато на личном фронте "возрастной" соискательницы развернулись нешуточные баталии вопреки прогнозам ее подруги. Никогда еще Анисья не оказывалась перед таким трудным выбором – за ее внимание сражаются бывший муж и новый знакомый. Роман с мистическими нотками и местами (весьма захолустными) с острым сюжетом.

Глава 13. Визитка из прошлого

Я достала шубу из пакета и положила на диван. Моя первая. Настоящая. И что я в ней нашла? Сейчас я не понимала, а тогда она просто затмила мой разум. Все в ней было прекрасно, особенно края карманов, отделанные кожей. Я потрогала чуть растрескавшиеся коричневые полосочки. Рука инстинктивно проскользнула внутрь и в мягком шелковом нутре нащупала пару монет и какие-то бумажки. Это оказались старые списки покупок, полустертые чеки и визитка, на которой шариковой ручкой был нацарапан номер телефона.

Я покрутила в руках визитку, вспоминая, по какому поводу ее сохранила. На ней были нарисованы речные трамвайчики и указан адрес, где можно заказать прогулку. Только добираться туда далековато — трамвайчики курсировали по Москва-реке. Я присмотрелась к номеру телефона — он тоже был московским. В начертании цифр угадывался почерк Гордея. Интересно, почему визитка оказалась в моем кармане? И в шубе, которую я уже давным-давно не надевала?

Я машинально достала телефон из кармана домашних брюк и набрала номер. Вместо долгих гудков заиграла классическая музыка, а через пару секунд приятный женский голос произнес “алло”. Меня прошиб пот, руки противно похолодели и я моментально нажала “отбой”. Вечер сюрпризов продолжался, навязчиво возвращая мысли о Гордее. Он явно что-то от меня скрывал. Хотя, казалось, какая теперь разница? Но, похоже, именно сейчас мне нужно было это понять. Ну, что ж, начнем с шубы…

Лето 2005 года, Вятанск

В тот далекий летний день я шла из редакции домой. Жара не спадала даже под вечер, а я вдруг вспомнила, что у меня никогда не было натуральной шубы. Однажды, когда я уже училась в институте, мама принесла полушубок, который ей отдали по знакомству. Белый, из мутона, с черными лепестками-вставками. Он был тяжелым, руки в нем поднимались с трудом, но это не имело никакого значения. Потому что уж лучше неуклюжий натуральный полушубок, чем искусственное чудовище со «стеклянными» ворсинками — только такие тогда и продавались в универмагах.

Полушубок уже давно износился и осел в родительском шифоньере в самом дальнем углу, а новую шубу Гордей покупать не хотел. Он формулировал это иначе — хотел, но не мог.

— Ася, мы недавно дом купили, какая шуба?

— Ну, такая мутоновая, темно-коричневая, с капюшоном…

Он даже не ответил, что подумает, как делал всегда, когда хотел увильнуть от моих грандиозных планов. А это означало, что про шубу надо забыть. Или как-то извернуться наизнанку самой, пока продавец согласился ждать, и заветный пакет еще стоял в углу моего кабинета.

За полчаса, что я шла до дома, муж успел превратиться в преступника, который лишил меня всех шуб на свете. И уже на подходе к дому я вспомнила, что никогда не была на море. А во дворе меня встретила Ева на трехколесном велосипеде, в футболке наизнанку, перепачканная шоколадом. Гордея во дворе не было. Мысли о море разбились о быт.

— Ева, золотце, а папа где? Ты почему одна?

Она махнула ручкой в сторону дома. Дверь была открыта настежь, на крыльце валялись игрушки. Не разуваясь, я промчалась по этажам, как спринтер, и с изумлением обнаружила, что в доме никого нет. Присела на краешек дивана в столовой и лихорадочно соображала: куда мог уйти Гордей? Под солнечным сплетением заныло. Сколько времени Ева бегает во дворе одна? А если бы сейчас пришла не я? Дальше я запретила себе фантазировать.

Когда отдышалась, то почувствовала знакомый запах. Его трудно спутать с чем-то другим — коктейль из водки, пива и закуски. Красная тряпка для моего обоняния. Тореро где-то рядом. И я уже била копытом. Безобидная, как мне казалось сначала, привычка Гордея выпивать по вечерам баночку-другую пива, превратилась в мой кошмар. Потом появились “чекушки”. Я пропустила момент, когда это произошло. Было что-то киношное в том, как он наполнял рюмку, как запрокидывал голову, а потом откусывал огурчик. Обычно даже не морщился. И никогда не оставлял бутылку на столе, а ставил под стол или за диван, смотря где сидел. И трудно было уследить, сколько там еще осталось. Иногда мне казалось, что она бездонна. Или их было две?

Я пригляделась и поняла — на ковре под покрывалом валяется Гордей. Он лежал на животе, как подбитый самолет, раскинув руки в стороны. Только ладошки и затылок оставались неприкрытым. Кажется, он не дышал. Я боялась к нему подойти и дотронуться, боялась увидеть его лицо. Из открытой двери доносился детский смех и какая-то дурацкая песня.

А потом в дом забежала Ева и села на него верхом. Гордей не шевелился.

— Папа спит, — сказала Ева.

— А что вы с ним делали? — спросила я.

— Картошку варили.

— А потом?

— А потом ели.

— А потом?

— Я ушла гулять.

— А папа?

— Он сказал, что скоро выйдет.

— Выходил?

— Я его ждала-ждала. А он уснул.

Ева, как кошечка, спрыгнула с него и забралась ко мне на колени.

— Мама, ты забыла снять туфли!

— Да, Ева, забыла.

— Наследишь, кто убираться будет? — важно спросила она, копируя мои интонации.

— Так тебе, наверное, придется, — ответила я устало.

— А я не могу, мамочка, я же еще маленькая, — возразила Ева. — только если с папой вместе.

— Да, было бы неплохо, а то я смотрю, вы тут повеселились.

Ева еще не понимала моей иронии. И про Гордея еще ничего не понимала, она думала, что папа устал. Я говорила с ней и не переставала следить за Гордеем, пытаясь уловить хоть какие-то признаки жизни. Вдруг он громко икнул и повернул голову в нашу сторону. Распухшее лицо напоминало другую часть тела, на которую обычно ищут приключений. И когда находят, то она выглядит именно так — помято, бугристо и разноцветно. Но я облегченно вздохнула: жив.

— Давай, Ева, чаю попьем, что ли…

— А там еще шоколадка есть, папа велел тебе оставить! — сообщила радостно дочь.

«Лучше бы он мозгов себе трезвых немножечко оставил!» — подумала я.

— А еще он громко разговаривал по телефону, — вспомнила вдруг Ева и выдержав паузу, добавила: — С какой-то тетей…

— Почему ты так решила? — я нервно начала теребить Евины кудряшки.

— Ну потому что дядей зайками не называют!