О, мои несносные боссы!

Анна Милтон

Взрывоопасная. Сексуальная. С острым язычком. – Ты ничуть не изменилась, Дана, – шиплю ей в губы, скольжу ладонью по напряженной шее. Чувствую, как под моими пальцами яростно пульсирует сонная артерия. Пташка в ужасе, но нужно отдать ей должное. Она непроницаемо бесстрастна снаружи и умудряется смотреть на нас свысока, позорно опущенная на четвереньки перед ненавистными боссами, которых когда-то унижала и ставила на колени перед собой. Лишь слабое подергивание верхней губы выдает ее дискомфорт. На Дане нет колготок, тугая офисная юбка задрана до середины бедра. Парни скалятся, ожидая своего череда протащить мерзавку через унижения. Но я только разогрелся. – Ты поплатишься, – обещаю Дане и оттягиваю ее нижнюю губу. Она ругается и плюется в меня. Я смеюсь. – Тебе конец, дорогая.

Глава двенадцатая

ДАНА

Я вновь прикипаю к старой привычке. Дымлю как паровоз. Выжидаю каждую свободную минутку, чтобы сбегать в курилку и подышать никотиновым дымом. Это отвлекает, помогает разгрузить мозг на короткий промежуток времени. Иначе не вывезу пыток Кирсановых.

Папа бесился, когда я курила в прошлом. И я бросила, потому что мне не нравилось, как желтели ногтевые пластины, к тому же появились отдышка и кашель. Но я любила и скучала по ритуалу, с которого начинала каждый день. Чашка американо и сигаретка. Простая эстетика в самозабвенном вреде здоровью.

Я увлеклась пагубным пристрастием в старших классах. Все началось с баловства. Затем переросло в попытку насолить маме и провоцирование скандалов. Закончилось тем, что я пыталась укуриться до смерти после того, как гроб с ее телом опустили в двухметровую яму.

Феликс, черт его подери, не дал мне самоуничтожиться. И я долгие месяцы… годы задавалась вопросом, почему он не позволил этому случиться? Прекратил бы мучения: свои, его братьев, мои. Я паразит, и меня нужно было устранить. Разве нет?

Перешептывание сотрудниц, дымящих в сторонке, выдергивает из воспоминаний. Я рассеянно моргаю и сосредотачиваю взгляд на маленьком огне на конце сигареты. Тонкая струйка дыма тянется вверх, к открытой створке форточки. Я тушу бычок о пепельницу.

Офисные клерки в юбках трещат обо мне. Теперь я слышу. Что-то о моем денежном состоянии и притирках с Кирсановыми, которые меня на дух не переносят.

Разворачиваюсь к трем девицам. Блондинка, рыжая и брюнетка. Состав местной ВИАгры?

— Вместо того, чтобы болтать у меня за спиной, подошли бы и спросили обо всем лично, ― складываю руки на груди, обращаясь к рыбам. Почему рыбам? Потому что их лица выглядят глупо. Глазки широко распахнуты, рты смыкаются и размыкаются. Сразу всплыла ассоциация с аквариумными рыбками, на которых занимательно иногда смотреть через стекло, чтобы скрасить тоску. ― А если фантазируете, то делайте это качественно. Не мешайте мое имя с пресными сплетнями. Побольше интриги, девочки.

Не дожидаясь, пока курочки-дурочки созреют для достойного парирования, я демонстрирую надменную улыбку и иду прямо на них. Девушки рассыпаются в разные стороны, освобождая дорогу к выходу.

По компании медленно распускаются слухи. О моем настоящем, о моем прошлом… Я была содержанкой? Элитной шлюхой? Папик бросил, оставив ни с чем, а добрые самаритяне приютили меня под свое крылышко по старой дружбе? Скукота.

А может я тайная родственница Кирсановых? Иначе почему они терпят мое вопиющее поведение? Или у меня припрятан ребенок от одного из них? И путем шантажа я потребовала дать мне унизительную работу, кров и деньги на дорогущие шмотки и салоны красоты, чтобы ответить им, кто именно является отцом, и позволить видеться с отпрыском. Хорошо, уже становится забавно.

Конец ознакомительного фрагмента.