Железо. Книга 2. Освобожденные от шлака

Андрей Но, 2022

Кровоточащий Каньон – место священное, а его жители следуют завещанной им высшей цели. Но нескончаемый голод, изоляция и моральное разложение уже давно склоняют аборигенов к мысли, что на самом деле цели никакой нет, место же – проклято. Растительности почти не осталось, а скалы будто окатило кровью, настолько высоко содержание железа в здешней руде. Сбежать из каньона невозможно: его осадили каннибалы, которых сдерживает на границе лишь доблесть братства Смотрящих в Ночь. Да и зачем сбегать, когда долг железу превыше всего? История племени продолжается. Тайна обитателей каньона под угрозой. Проигравший выборы в совет Венчура вместе с соискателями правды что есть сил расшатывает духовные скрепы. Среди Смотрящих в Ночь появляется предатель, а член воинского братства Жигалан всё глубже увязает во внутренних противоречиях. Вождю всё труднее оправдывать происходящее: даже у самых безоглядных его последователей наворачиваются на язык вопросы, на которые он может ответить только паникой и злостью. А воинам, охраняющим границу, стал досаждать чужак, которому невозможно противостоять: любая попытка что-либо предпринять в его присутствии оборачивается неудачей, что многие находят более чем странным. Вот-вот что-то произойдёт, и это чувствуют даже полоумные старики, не покидающие своих хижин. Но что именно?..

Глава 3. Проблемный новичок. Часть 1

Утром у выхода из штольни их уже поджидал коротышка. Каждому доставалось по шлепку жердью ниже спины и гортанный выкрик на незнакомом наречии вдогонку. Веселящий Стену встал на проходе и стал томно извиваться под ударами, потешно изворачивая и подставляя свой необъятный зад.

— Да!.. еще, давай еще!.. Мне это нравится!..

Коротышка скалился своими уродливыми зубами и хлестал того снова и снова, пока наконец не сдался. Ворчливо хохотнув, он оттолкнул шутника с прохода к остальным. Последним вылезшим из штольни шлепков жердью не перепало.

Похватав утварь, они последовали за надзирателем к какому-то новому месту. Окрестности тут были еще громче и оживленнее, гравий истоптаннее, мощно несло жаром из открытых плавилен у подножия. В длинных каменных траншеях с водой поблескивала какая-то странная, блестящая накипь. Трудяги здесь ходили в передниках и грубого кроя рукавицах из толстой, промятой кожи. На пришедших они поглядывали с пренебрежительной ленцой.

Спустившись к грязному, зашлакованному ручью, команда горняков съежилась в тени огромной махины, которую именовали сердцем карьера, домной. Та урчала и шипела, словно огромный живот, который по глупости до отказа набили пряностями. Водяное колесо было соединено со здоровенными мехами, и те безостановочно раздувались и сдувались, нагнетая воздух и раскаляя докрасна жерло рукотворной горы.

По другую сторону домны были расположены мехи поменьше — их в движение приводил горизонтальный вал с массивными поручнями, которые толкала уже не вода, а пятеро мужчин. Монотонная работа обратила их лица в камень — такой же тупой и равнодушный, покрытый липкой и серой пылью.

Вершина домны была обнесена опалубкой, по которой сновали погрузчики угля. Лопатами они забрасывали его в пылающее сопло, как можно дальше отворачивая замотанные полотнищами лица от стреляющих огненных брызг. Жирный дым с копотью непрерывно валил в небо. Мучавший Вохитику вопрос о том, откуда с утра на небосклоне берутся грязные, портящее настроение тучи, не покидающие каньон до самой ночи, отпал сам собой.

Снизу из фурмы неохотно вытекал тягучий, жизнерадостно красный, в точности как солнце, почти что полностью освобожденный Отец — он заполнял длинный желоб и застывал. Полученные чушки трудяги еле отрывали от жженного гравия и бросали в волокуши, а носильщики тащили их в плавильни для пудлингования — окончательного прощания железа с мерзкой и приставучей землей.

Вохитика зачарованно смотрел на эти силы, заставляющие непробиваемо твердое течь, как слезы, а жидкое вращать громадину, что превосходила габаритами хоган, в котором жила его семья, и млел. Конструкции здесь казались невероятными даже для сновидений, чего уж говорить про мальчика, который ранее не видел ничего сложнее дверного засова.

— Если что непонятно, то у меня спрашивай, — предложил Поганьюн, любуясь тем, как Вохитика беспомощно озирается по сторонам.

Парень с трудом подобрал слова, чтобы склепать из них худо-бедный вопрос, но к тому мигу Поганьюна уже не было на месте. Тот был горняком-тактиком, как Вохитике объяснили по пути к домне — ответственная должность, где работать больше приходится умом, нежели мускулами. По большому счету именно Поганьюн решал, где остальная команда будет долбить камень, как долго, насколько мучительно, и в какой позе — если, конечно, в дело не вмешивался коротышка, как это было вчера, из жажды заткнуть за пояс зазнавшегося горняка-тактика. Но заканчивалось это всегда одинаково. Надзиратель оказывался не прав, и ресурс команды оказывался растраченным впустую.

Вугулай, по всей видимости, был излюбленным помощником Поганьюна и стоял на подхвате, но сколько Вохитика за ним не следил, пока не было ясно, в чем именно заключались его обязательства. Но время от времени старик что-то бубнил, а Поганьюн восклицал от смеха, едва не роняя из рук мерило из шипа и бечевки.

Горняки стояли без дела, вздрагивая от выстрелов в печи и ожидая, пока Поганьюн прикинет место, где начинать вырабатывать штрек. Коротышку их бездействие сильно нервировало. Подойдя к одному вплотную, он оглушительно окликнул его прямо в лицо и пнул по мешку с углем, стоявшим у входа в плавильню. Тот непонимающе развел руками, за что надзиратель схватил его за шкирку, заставил схватить мешок и пальцем указал переставить его к соседнему входу в плавильню. Тот, глупо ухмыляясь, занялся бестолковым делом. Тем временем коротышка уже нащупал мутными глазками Вохитику.

— Вуйа-а-абчхорг-а-йа-хгуйа-а-а!.. — неодобрительно протянул он и поцокал языком, метя взглядом куда-то ему в лоб. Вохитику бросило в жар. Он даже приблизительно не понял причины его недовольства, а тот повторять не любил.

Три Локтя щелкнул пальцами мрачному юноше, прогнавшего вчера со спального места Вохитику.

— Гу-йа-а!..

Юноша с ходу понял, что от него хотят. Не заставляя себя ждать, он проворно зашагал к съездовому уступу.

— Пришло время наводить красоту, парень, — негромко подсказал Веселящий Стену. — Следуй за Руганом, ему поручили тебя сопроводить…

Вохитика без лишних слов потрусил за мрачным юношей. Тот шагал широко и быстро. Так они навернули два кольца вокруг пропасти, спустившись ко дну еще ближе. В самом низу щемились какие-то бараки, должники безостановочно сновали между ними, что-то таская на своих горбах.

Вохитика решил сделать вид, что вчера ничего не было, и нагнал провожатого для не дающего ему покоя вопроса.

— А куда мы идем?

Тот остолбенел, будто ему в спину швырнули камень, а не вопрос, и неверяще повернулся. В черных глазах сквозила ярость, которой бы позавидовал даже коротышка.

— Здесь громковато, да? — наконец выдавил он. Углы его рта были опущены, нос сутулился, кусочек левого уха отсутствовал, а желваки топорщили кожу даже сильнее, чем костяшки пальцев на сжатых кулаках. — В таком грохоте всякое может послышаться, не спорю… Так вот тебе явно послышалось, что я давал разрешение со мной заговорить.

Грохот вокруг был невообразимый, но Руган стоял достаточно близко, чтобы без труда различать его слова. И тем не менее Вохитике действительно показалось, что ему послышалось.

— Что? А разве нужно разрешение?

Лицо Ругана скривило еще ненавистнее, и он шагнул к новенькому вплотную, пытаясь взглядом вдавить его в землю.

— А мне надо как-то доказать, что оно нужно?

Наверное, в карьере тот же устав правил, что и у Смотрящих в Ночь, где Ждущие Закат снискивают разрешений от тех, кто выше их по званию. Отец его об этом не предупреждал.

— Ой… Я просто не знал… Прости меня.

Руган еще какое-то время пожирал Вохитику взглядом в упор. Наконец он отстранился от него с презрительной усмешкой и продолжил свой путь.

Вскоре они спустились к баракам и направились к ветхой пристройке с дырявой кровлей. У входа чесалась очередь из нескольких мужчин с крайне неопрятной шевелюрой. Их ладони то и дело хлопали себя с остервенением по голове.

— Чего толпитесь? Боитесь заходить что ли? — рыкнул на них Руган, прорубая себе дорогу тощими плечами. — Чего встал? — крикнул он Вохитике. Тот неуверенно последовал за ним под обомлевшими взглядами.

Внутри на перевернутой корзине сидел и корчился кто-то из носильщиков, судя по грубой, негнущейся циновке с прорезанным в ней отверстием для головы — так одевали эту братию, чтобы плечи и шея их представителей стирались от ноши не так быстро. По его рябым щекам и шее текли ручейки темной крови, заливая циновку, а над ним высился морщинистый старик с щербатым лезвием. Голова была наполовину обкромсана, а земляной пол усеивали клочки черных волос. Еще пара корзин у стены были доверху наполнены будущей набивкой подушек для малоимущих.

— Мы тут ждем вообще-то… — возмутился один из очереди.

— Ну вот и дождались меня. Подождете еще, и подольше от работы отдохнете сегодня, — обрадовал их Руган.

Но тех явно не соблазнял озвученный Руганом расклад. Они взвешивающе смотрели на наглеца и украдкой оглядывались, желая убедиться, что поблизости нет надзирателей. Руган тем временем помог должнику встать с корзины и повелительным кивком призвал Вохитику занять освободившееся место. Старик с бритвой казался равнодушным к происходящему — ухватив Вохитику за прядь, он начал ее грубо кромсать. Порог цирюльни перешагнула куча недовольных мужчин.

— Мы пришли первыми, — насупленно сказал тот, что был покрупнее, с сосульками грязных патл на лбу. — Валите отсюда в конец очереди…

Руган удивился.

— Когда надо было заходить — вы боялись. А сейчас пришел я, и сразу охрабрели? Я кажусь настолько безобидным? Мне что ли доказать обратное?..

— Тебе плитой голову отбили или что? В конец очередь валите, говорю…

Лезвие в руках старика неуверенно застыло.

— Мне тут ваших клятых разборок устраивать не нужно, — прошамкал он беззубым ртом. — Если неймется, идите передерните в канаву, а здесь мне ничего не надо…

— Делай свою работу, Олевик, — бросил Руган старику. — А до этих наверное дошли слухи, как я стригу, вот и рвутся сюда… Так и быть, могу вас всех подравнять. Мне даже бритва не нужна — ногами я машу будь здоров…

Он повернулся к ним полубоком, небрежно расставив ноги.

— Ну что, решили, кто первый? Не до ночи же мне здесь торчать… Рожу отпинаю так, что патлы осыпятся, как листья к зиме… Ну?!

Мужчина, которому он бросил вызов, гневливо водил нижней челюстью. Руган смотрел на него прямо и насмешливо. Не выдержав его взгляда, тот отвернулся и повлек за собой остальных на выход. Вохитика незаметно выдохнул. Драться собирался его провожатый, но руки почему-то дрожали у него. Сомкнув их в кулаки, он терпел треск отрываемых от головы прядей.

Но не успели ему отсечь и нескольких клочков волос, как мужчины вернулись. В их руках были зажаты ломы, заостренные клинья и ребристые камни, похожие на те, которыми его отец колол и шлифовал черепа.

— Олевик, выйди отсюда, — обратился к старику тот, с кем говорил Руган. — Если что, ты этих двух не видел. Шли, да не дошли. На карьере всякое случается…

— Ребят, ну вы что, как дети то…

— Уходи, говорю, старик, не то и тебя потом хватятся искать…

Демонстративно отбросив лезвие к корзинам, старик отряхнул ладони от волосни и с ворчанием поплелся подышать свежим воздухом. Но и Вохитика тоже не стал задерживаться.

— И куда вы ломанулись? — рассердился Руган. — Олевик, делай свою работу, будь ты проклят!

Старик притворился глухим и исчез в проеме. Вохитика обошел мужчин по дуге с примирительно вздернутой ладонью.

— Я тут ничего не решаю, дайте пройти, — проблеял он. Мужчины на него особо не смотрели, их тяжелые взгляды были прикованы к улыбающемуся Ругану. Зубы у того были на удивление ровные и белые. Удивительно, как он их еще с таким нравом не растерял.

Руган быстро подхватил брошенное стариком лезвие с пола.

— Что ж, убедили, стричь вас буду по старинке.

— Руган, пошли, — вырвалось у Вохитики.

— Этот урод останется, а ты вали, — решил мужчина с ломом в руке.

— Вы хотите к пудлинговщикам попасть?

— Мы хотим засунуть это, — трудяга потряс ломом у его носа, — в его зад…

— А сразу после этого к пудлинговщикам?

Мужчина снова яростно поводил нижней челюстью, переводя пылающий взор с трясущегося Вохитики, на застывшего с лезвием в руке Ругана.

— Да пусть даже и к ним, — наконец пожал он плечами и развернулся к своему обидчику. Вохитика выдернул свою голову в проем и крикнул.

— Старик возвращается. С Тремя Локтями.

Мужчины заколебались, а Руган окликнул своего подопечного:

— Чего врешь? Не порть нашу разборку. А если сил нет на нее смотреть, то беги к коротышке, поплачься ему о произошедшем…

Вохитика чуть не хлопнул себя по лбу от глупости Ругана. Он протянул цепь человеку, увязшему в Прощающих Холмах, а тот ее с пренебрежительным смехом отпнул от себя подальше.

— Вы из команды Трех Локтей? — поднял брови мужчина с ломом. — Так у него там одни глиномесы, он других к себе и не берет… Тьфу!.. — сплюнул он под ноги Вохитики. — Мараться еще о вас… Валите оба, пока я не передумал.

Руган зашелся истерическим смехом.

— Передумал?.. Что?.. Кого ты пытаешься обдурить? Мертвецы не умеют передумывать, за них всё уже давно додумали и решили. А ты уже считай мертвец…

Вооруженные мужчины переглянулись.

— Твой дружок сдохнуть хочет? — обратились к Вохитике. — А ты заодно с ним?

Тот энергично помотал головой.

— Пошли, Руган…

— Я проводил тебя на стрижку и будь я проклят, если мы уйдем отсюда, не обрив твою башку…

— Я уйду, — заверил его Вохитика. — А ты можешь оставаться. Но только чего добьешься?

— Ты никуда не пойдешь, пока мы не закончим, — яростно процедил Руган.

Вохитика вышел из цирюльни и зашагал обратно к уступу. К его облегчению, недовольный, но невредимый Руган вскоре его нагнал.

— Ты меня подставил!..

Вохитика не сдержал возмущения.

— Нет, это ты подставил сам себя!.. С чего ради нам должны были уступать? Кто тебя дергал так с ними разговаривать?

Руган схватил и сжал его запястье, словно кандалами.

— Я напоминаю, что не разрешал тебе со мной заговаривать. А уж обсуждать мои решения и подавно. Мы возвращаемся.

Вохитика напряг руку, не давая себя сдвинуть с места.

— Старик все равно уже ушел.

С этим Руган поспорить уже не смог.

— А все потому что надо было сидеть, а не драпать чуть что, как тушканчик, — зло сказал он. — А когда старик дернулся уйти, тебе надо было выхватить у него бритву и приставить к его горлу… Почему ты этого не сделал, а?

— Потому что… Потому что не хочу к пудлинговщикам.

Руган фыркнул.

— Заладил ты со своими пудлинговщиками… Тебе туда как раз и нужно стремиться, хоть выковали бы из тебя мужчину…

— Там умирают, не протянув и зимы… Разве не так?

— Может и так, — неохотно согласился Руган. — Так что я не горю желанием подыхать там из-за такой бесхребетной тушки, как ты… Стой смирно.

Отпихнув Вохитику, он побежал в ближайший барак, а вернулся оттуда с зажженным факелом.

— Давай, сделай то, что ты так хотел в цирюльне!.. Закрой ладошками свое лицо, как девка при виде мокрицы…

— Ты что собираешься делать? — в ужасе спросил Вохитика.

— Делай, что говорю!

Вохитика прикрыл свое лицо ладонями, и Руган поднес к его шевелюре огонь. Волосы вспыхнули. Злое и короткое пламя пронеслось от его лба к вискам и затылку. Вохитика вскрикнул от жжения, охватившего всю его голову.

— Вот так, — удовлетворенно выдохнул Руган. Он хлопнул своего подопечного по лысине, стряхнув остатки пепла. — Куда ж лучше, чем ножом… Но нет, им же набивку для подушек подавай… Пошли, успеешь еще собой налюбоваться!..

Вохитика поспешил за ним, не отрывая трясущихся пальцев от новоявленной лысины.

— А этих уродцев надо подстеречь сегодня ночью, — злопыхал Руган, оглядываясь на Вохитику. — Надо же… Сдохнуть мне предлагали!.. Да после такого они теперь сами все передохнут!.. Пошли со мной после работы, поможешь мне удавить того, здорового!..

— Нет…

— Он плюнул тебе в ноги, — напомнил Руган. — И что, хочешь оставить это безнаказанным?

— Да.

Провожатый глянул на него с брезгливой подозрительностью.

— Это ж несправедливо. Ты что это, несправедливый, значит? — с вызовом спросил он.

Вохитика решил промолчать, тем более, что гул доменной печи уже был где-то поблизости. Они возвращались.

Доброй половины горняков уже не было на месте, как и коротышки. Оставшуюся горстку задействовали в подмогу к плавильщикам, но те только раздраженно отмахивались — рудокопы виновато таскались за ними второй тенью, мешаясь и путаясь в ногах. Руган не сбавляя ходу направился к тягачам, что вращали вал, и присоединился к тому, что похудее. Вохитика снова потерянно заозирался.

— Эй, лысый, сюда дуй! — крикнули ему сверху. Это был Поганьюн.