Я – контрабандист

Андрей Неклюдов

«Контрабандист работает по страсти, по призванию», – писал в свое время Ф. М. Достоевский. Герой повести петербургского писателя Андрея Неклюдова «Я – контрабандист», молодой ученый, оказался вовлеченным в этот нелегальный промысел совсем не по призванию, а в силу жизненных обстоятельств, из отчаяния. Никогда прежде он не предположил бы, что очутится вдруг в экзотической Южной Корее с умопомрачительной (по его понятиям) суммой денег в карманах и будет, как прожженный коммерсант, закупать и прятать от таможни в трюмах судна громадные объемы контрабандных товаров. Никогда не предположил бы, что окажется на грани катастрофы, что ему и его компаньонам будет реально грозить уголовное наказание… Автор исследует болезненное и печальное явление нашего времени – то, как борьба за выживание, погоня за добычей деформируют личность, ведут человека к профессиональной деградации. «Повесть написана ярко, сочно, в ней множество юмористических сцен. Но по прочтении последней страницы вспоминается знаменитый пушкинский вздох: боже, как грустна наша Россия!» (Елена Холшевникова «Просвещенные меценаты», СПб Ведомости, 25.02.1998)

СШИБКА КОЗЕРОГОВ

В один из вечеров квартира Олега наполнилась людьми, его компаньонами.

— О, уголовник Жупиков! — шутливо приветствовал Олег. — Туфли приволок. Смотри, Оля, это в который раз: берет на реализацию, а потом возвращает.

— Витек, мы бы уже давно их продали оптом, — возмущается Ольга. — А теперь они у нас будут валяться, десять пар.

Витек (он хозяин квартиры в соседнем подъезде, где Олег хранит товар), в очках, с усами пучочком под пухлым носом, делает виноватую и просительную гримасу. Олег смотрит на жену, и та со вздохом уносит туфли в комнату.

Появился худощавый, небольшого роста парень с серьезным, озабоченным, как будто слегка испуганным лицом — Шура Голощупов.

— Деньги принес, — доложил он.

— Шурик самый дисциплинированный: первый принес, — замечает Олег. — Что тебе брать, решил?

— Да, вот список… Папки — сто штук, женские блузки…

— Ладно, Шурик, я разберусь, — прерывает его Олег. — А вот и Макс! Максим Румянов, — представил мне Олег плотного круглолицего парня. — Мой самый надежный компаньон.

С самым надежным компаньоном также возникло разногласие по количеству числящихся за ним кожаных курток.

— Ты, Оля, забыла записать, — мягко, с улыбкой настаивал он. — Я за две куртки расплатился.

— Оля, — Олег испытующе уставился на жену. — Значит, ты что-то напутала. Максим же не станет обманывать.

Ольга порывисто встала и ушла из кухни.

Я понимал, что Олег проявляет уступчивость, не желая из-за куртки или из-за непроданных туфель ссориться с друзьями.

Все это были обычные дружеские «разборки», но подчас дело доходило и до серьезных конфликтов. Такая стычка произошла у Олега с Шурой Безбережным во время одной из наших деловых поездок по городу.

Олег вел машину. Шура сидел рядом с ним и жевал «Сникерс». Я умостился на заднем сиденье.

— На какую сумму ты собираешься меня зарядить? — не поворачивая к напарнику головы, задал вопрос Олег.

Шурик стал жевать медленнее.

— Тысяч на девять долларов, — столь же медленно проговорил он.

— Я могу взять у тебя только три, — сухо сказал Олег. — Ты же знаешь, Шурик, я у всех беру одну-две, максимум три тысячи.

— До этого ты брал у меня больше.

— А теперь приехал Вадим, ситуация изменилась.

— Мне кажется, — как будто с трудом выдавил из себя Безбережный, — о таких вещах надо предупреждать заранее.

— А что, ты бы тогда сам пошел? — спросил Олег с насмешкой.

— Не исключен такой вариант. А что мне остается делать? Ты же мне ставишь жесткие условия.

— Почему же? Есть и другие варианты, — возразил Олег. — Например: я привожу товар на тебя и на себя, а ты реализуешь.

— Так ведь и было.

— Разве? — хмыкнул Олег. — До сих пор было так: я иду в Пусан, там бегаю по магазинам, загружаю пароход, плачу за помещение, за таможню, рискую… А потом сам же все и продаю — и свой товар, и твой.

— Я организовывал встречу, — веско вставил Безбережный.

— Встречал не ты один, встречали и остальные ребята. А ты так организовывал, что сам опаздывал на разгрузку. Было такое?

Шура мрачно молчал.

— Олег, — произнес он наконец, слегка заикаясь. — Ты мыслишь сейчас вне инфраструктуры. Ты забыл, как все начиналось, кто помог тебе наладить связи и кто тебя впервые зарядил валютой.

— Да, ты нашел тогда деньги! — запальчиво подхватил Олег. — И это было единственный раз. Дальше я вышел на Шмакина и занимал сам. В том числе и на тебя.

–…И кто тебе сделал «крышу», — продолжал Шура, словно не слыша напарника (речь шла, конечно же, о бандитской «крыше»).

— А плачу за «крышу» я. И веду все переговоры напрямую. Ты сделал «крышу», а я нашел выход на таможню. Инфраструктуру мы создавали оба.

— Но все равно у тебя претензии.

— Да, у меня претензии, — Олег резко крутанул руль, так что мы с Шуриком повалились набок. — Я считаю, что на данном этапе участие каждого из нас в деле не одинаково. Продавать ты не умеешь. Но и в Корею ходить ты не хочешь. Что ты сказал, когда мы вместе ходили? Что это дело не для тебя. Но и ничего нового за это время ты не придумал. Одни только разговоры о фирме, которой нет.

С заднего сиденья я слышал, как тяжело сопит Шурик.

— В таком случае… надо расходиться, — произнес он отчетливо.

— Шурик, — процедил Олег мрачно. — Ты же знаешь, что не стоит говорить мне такие вещи. Потому что я, конечно же, скажу: да, расходимся. Но ты прежде взвесь. Ведь ты таким образом становишься моим конкурентом. И конкуренция будет не в твою пользу: в Корее тебя не знают, помещения на судне у тебя нет… И с таможней тогда сам выкручивайся.

Я тягостно молчал, тем более что оба спорщика, похоже, совсем забыли обо мне. Когда же мы остановились у торговой площади и Олег отправился к одному из киосков, оставив нас в машине, Шура, которого я собирался было успокоить, повернувшись ко мне, промолвил:

— Вадим, ты не бери в голову. Месяц сейчас такой, для Козерогов напряженный. Да еще четверг. Вот из Олега и прет раздражение. Ничего, это даже на пользу — накопившийся пар выпустить.

Через пять минут, когда мы тронулись дальше, они уже болтали о всякой чепухе, главным образом о марках машин.

— Вон «поджеро» пошел. Зверь машина!

— Мне «ланд ровер» больше нравится.

— Ну, это слишком круто. На них только таможенники ездят.

И тому подобное.

Однако Олег, видимо, продолжал в уме незаконченный спор и вечером без всякого вешнего повода посетовал:

— Конечно, когда я приехал во Владик, я никого тут не знал, и Шурик со многими меня свел. «Мой контакт», как он выражается. Мол, я всем обязан ему и его «контакту». Но что мне теперь, до конца жизни его содержать? Я привожу ему товар, Ольга его продает заодно с нашим… Ладно, меня бы это утроило, если бы он постоянно не ставил себя так, как будто он главный, как будто на нем все держится. А на деле он в коммерции — ноль. По образованию он биохимик, ему бы пепсины свои изучать, а не бизнесом заниматься.

— А почему не изучает? — спросил я.

— Будешь изучать, когда институт закрыли! Да и пепсин этот, как я понял, никого сейчас не интересует.

«Та же история, что и с геологией», — невольно сравнил я.

По вечерам обычно Олег полулежал в кресле, с пультом от телевизора в руке, глубоко погруженный в свои мысли. Помнится, в первые дни я добивался от него, где взять вилку, на что хозяин утомленно усмехнулся:

— Вадик, ну ты и вопросы задаешь! Посмотри сам. Есть же они где-нибудь.

Поэтому в последний вечер перед рейсом я не стал допекать его расспросами о том, что необходимо брать с собой из вещей, и собирался по своему усмотрению: несколько рубах, свитер, вязаная шапка, полотенце… Большинство из этих вещей оказались совершенно не нужны.