Принц Модильяни

Анджело Лонгони, 2019

Мать звала его Дедо, друзья – Моди, а женщины – Принцем. Он прожил всего 35 лет – и это уже можно считать чудом: плеврит, тиф и неизлечимый в то время туберкулез не дали ему шанса. А он не собирался прикладывать усилий, чтобы хотя бы немного продлить свое существование. Он не хотел быть известным, не думал о деньгах, а упрямо жил так, как мечтал, – посвятив себя искусству. Он не подстраивался под моду, не принадлежал ни к одному течению, сам выбирал, с кем дружить и кем восхищаться. Он – Амедео Модильяни, неоцененный в свое время гений, а сегодня один из самых известных и популярных в мире художников. А это – биографический роман о его судьбе, его взглядах на искусство, его друзьях, покровителях и возлюбленных и, конечно, об уникальной художественной атмосфере Парижа начала XX столетия.

Розалия

— Каждый раз, когда я вижу итальянца, я таю. Ты откуда родом?

Хозяйка говорит с сильным акцентом, не оставляющим сомнений в ее чочарском происхождении; сама она, очевидно, из пригорода Рима.

— Из Ливорно.

— Ах, Ливорно! Красивый город. Я там никогда не была, но один друг мне сказал, что там живут неплохо. Но нет ничего красивее моего Рима и Чочарии, даже Париж с ними не сравнится.

Розалия Тобиа управляет трактиром «У Розали» на рю-Кампань-Премьер в Монпарнасе. Внутри — четыре прямоугольных мраморных стола с чугунными ножками, несколько табуретов и скамеек; заведение вмещает максимум человек двадцать. Кухня здесь по большей части итальянская, а клиенты — художники-голодранцы, рабочие и каменщики.

Джино Северини обнимает Розалию и звонко целует ее в щеку.

— Розалия нас любит. Иногда она нас кормит, а мы платим, когда можем.

— Черт тебя побери! Ваше «когда можем» означает «никогда».

— Не говори так! Как только у нас появятся деньги, мы тебе заплатим.

— Вот именно, это и означает «никогда».

Розалия изучающе оглядывает меня и улыбается.

— Скажите-ка мне, где вы его нашли? Такого симпатичного и порядочного. Какое он к вам имеет отношение? Вы же его испортите.

— Безусловно. Сейчас он буржуа, а через месяц станет таким, как мы.

— Не слушай их, — Розалия обращается ко мне. — Где ты живешь?

— В пансионате…

— Значит, они правду говорят, что ты буржуа.

— Я только что приехал, еще ничего не знаю о Париже.

— Бедняжка… И чем же ты тут хочешь заниматься?

— Я пока не знаю.

— Ой! Ты должен это узнать, и как можно скорее; если ты здесь никто, тебя разорвут на части. Если тебе будут говорить о богеме и искусстве, не слушай. Понятно? Это все неправда. У всех на уме только одно: поесть и пойти по бабам. И для того и для другого нужны деньги. Что вам приготовить? Феттуччине или фрикадельки?

Джино, самый голодный, громко объявляет о своем желании:

— Феттуччине для всех!

— Но сначала скажите, кто будет платить.

Джино и Мануэль поворачиваются ко мне. У меня нет выбора.

— Хорошо, сегодня я вас угощаю.

Розалия поднимается и удаляется на кухню.

— Что это за история с богемой?

Джино смотрит на меня изумленно.

— Ты не знаешь, что такое богема?

— Опера Пуччини.

— Да, но что это такое?

— Цыганская жизнь.

— Да, и это тоже… Но сегодняшняя богема здесь, в Париже, — что это?

— Я не знаю, расскажи мне.

— Это сама парижская жизнь — бедная, свободная, беспорядочная, нонконформистская…

Мануэль дополняет:

— Свобода, красота, истина и любовь.

— Что это означает?

— Представители богемы живут, основываясь на этих четырех ценностях.

Джино сменяет Мануэля, они перебивают друг друга и говорят возбужденно, как будто у них один голос на двоих.

— С одной стороны — наши авангардные идеи, а с другой — общество, не способное меняться.

— Какое отношение это имеет к свободе, красоте… и остальному?

— Нужно провоцировать буржуазию, ломать традиции.

— Каким образом?

— Провоцировать конфликт, развенчивая все предустановленные ценности. Прежде всего, деньги. Уничтожить важность, которую они всегда имели в искусстве. Нужно установить новые межличностные отношения, без помощи денег. Поэтому мы говорим о свободе, красоте, истине и любви.

— Амедео, нужно перестать думать, что хорошее искусство имеет одну цену, а плохое — другую. Наш враг — рынок.

— У художников, музыкантов и литераторов наконец-то появилась возможность покончить с традициями и правилами.

— То есть? С деньгами?

— Именно.

— А есть на что?

— Чтобы поесть, всегда найдется какой-то способ…

Мне сложно понять, о чем они говорят.

— Друзья, вы должны дать мне время все осознать. Мне нужно привыкнуть.

Розалия возвращается с тремя огромными тарелками феттуччине аль рагу. Джино повязывает салфетку вокруг шеи, как ребенок.

— Ваши феттуччине, пальчики оближете.

Розалия ставит тарелки на стол и садится рядом со мной.

— От мысли, что этот парень закончит как вы, у меня все внутри сжимается.

Конец ознакомительного фрагмента.