Артефакты Махмуда – Пахлавона

Анатолий Cарычев

Удар молнии в самолет привел к переносу сознания одиннадцатилетнего мальчика живущего в городе Хиве в 1942 году. Схватки с бандитами, диверсантами предстоят маленькому мальчику в тяжелые военные годы не только в старинном городе Хиве, но и на берегу Аральского моря.

Глава седьмая

Смерть Блатного. Арест Гайрата. Праздник Нового Года. Вася получает еще одну работу.

Рано утром проснувшись от шаркающих осторожных шагов и громкого сопенья, Вася опасливо высунул голову из-под одеяла, и в тусклом свете, проникающем сквозь окно, увидел Гайрата, который присев на корточки, ковырялся в тумбочке Блатного.

Найдя темную бутылку, зубами выдернул пробку и на минуту присосался, не слыша крадущихся по коридору шагов.

«Я ничего не видел, ничего не слышал! Ничего не кому не скажу!» — решил Вася, забираясь с головой под одеяло.

Резкий рывок, и три сильных световых луча, видных даже сквозь толстое одеяло, заметались по палате.

— Стой на месте! Стреляем! Кто такой? — спросил высокий голос по-русски, с явными ошибками в произношении.

— Гайрат Набиулин! Больной! — бодро отрапортовал Гайрат.

И Вася счел своим долгом проснуться.

Он сел на койке и начал тереть глаза обоими руками, демонстрируя, что только что проснулся, с неудовольствием отмечая, что коньячный запашок от него идет.

— Ты кто такой? — спросил коренастый мужик в военной форме, с трехлинейкой, у которой был примкнут фирменный четырехгранный штык.

Откуда-то на память пришло крылатое выражение: «Штык трехлинейки — только колющее оружие!»

— Я Вася! Лежу здесь! — растерянным тоном, заявил Вася, закрывая лицо ладошками от яркого света плоских фонарей, отмечая отсутствие на рукавах у двух мужиков, знаков различия.

«Нет нарукавных знаков — рядовой состав!» — прозвучало в голове у Васи и сразу немного отлегло от сердца.

— Шарипов! Встать! — проорал прямо над кроватью Блатного хриплый голос здоровенного мужика с автоматом, у которого имелись малиновые петлицы двумя уголками.

«Командир отделения! И с ним два красноармейца!» — мгновенно определил Вася, сквозь пальцы, внимательно наблюдая за обстановкой.

Гайрата, тем временем, поставили на колени, и худощавый красноармеец вынимал из правого кармана сначала бутылку, потом носки, и в довершение серебряную ложку.

— Шарипов! Встать! — снова проорал мужик, дергая Блатного за левое плечо.

С глухим стуком скрюченный Блатной, вернее его тело, или еще вернее труп, фамилия которого, оказывается, была Шарипов, упал на пол. Этот стук сказал Васе, что отвечать Блатной не намерен и ни одна сила в мире не сможет заставить его сказать даже одну букву.

— Что случилось? — спросил хорошо поставленный командный голос.

— Пришли забирать Шарипова на допрос, а он помер!

— Нельзя было отпускать Шарипова из тюрьмы! — повернувшись назад, бросил Властный.

— Но он умер у нас в больнице, а не у вас! Вы сами же просили за него! — негромко сказал голос главного врача, которая, оказывается, стояла за дверью.

— Что с мальчишкой? — ткнув указательным пальцем в Гайрата, спросил Властный.

— Мародерничал, товарищ старший майор! — бодро ответил Здоровяк, становясь перед Властным, одетым в черный чапан, по стойке «Смирно».

— Мальчишку оставить, труп и все вещи Шарипова забрать!

— Но, — попробовал возразить Здоровяк.

— Приказ ясен? — с угрозой спросил Властный, жестом отправляя Гайрата в постель.

Через две минуты в палате остался только Властный, который поманил Васю из постели.

— Пойдем, посмотришь у меня свет! — шепотом приказал Властный, первым направляясь из палаты.

— Слушаюсь товарищ командир! — согласился Вася, одевая на ноги галоши, а на плечи старый больничный халат.

И только завязывая конец на поясе халата, Вася обнаружил в левом кармане смятый комок денег, размером с кулак взрослого мужчины.

«Если бы у меня деньги нашли, то вопросов было бы очень много!» — поругал себя за невнимательность Вася, одевая на плечо сумку, с электротехническими инструментами.

— Долго копаешься чудо — электрик! — громко выдал Властный, первым выходя из палаты.

В седьмой палате, которая находилась в противоположном от кабинета главного врача, конце коридора, Властный жил один. Да и койка у него была пошире, и подлиннее Васиной, и заправлена цветастой курпачи[46], а на подоконнике находился настоящий электрический чайник литра на три.

— У меня что-то не работает электрический чайник. Посмотри, мальчик! — тоном не допускающим возражений, предложил Властный, усаживаясь в деревянное кресло, и закидывая нога на ногу, в ярко начищенных хромовых сапогах.

На подоконнике кроме чайника находился небольшой приемник «Телефункен»[47], черный полевой телефон, без номеранабирателя. И, самое главное кипа газет и внушительная стопка книг, четыре из которых были трудами Ленина, и даже третий том «Капитала» Маркса[48], с многочисленными закладками, что говорило о напряженной, или, по крайней мере, вдумчивой работе, над этой сложной, во всех отношениях, книгой.

— Сейчас посмотрим! — пообещал Вася, подходя к окну и вынимая из сумки небольшой немецкий тестер, размером с детский пенал. Десять секунд и чайник прозвонен. — Дело не в чайнике! — констатировал Вася, переводя на тестере переключатель в положение «V». Стрелка даже не шелохнулась. — Все дело не в чайнике, а в розетке! — пояснил Вася, приподнимая чайник, который оказался довольно тяжелым. Около кровати, с правой стороны, обнаружилась еще одна розетка, в которую Вася и воткнул вилку электрического чайника, который сразу зашумел. Вынув отвертку, Вася отвернул винт на крышке розетки и сразу увидел окисленные медные детали. Навернув на жало отвертки, кусочек бумажной наждачной шкурки, почистил сначала правое отверстие розетки, потом второе левое. — Слишком большая нагрузка на розетку и поэтому контакты окисляются! — пояснил Вася, проверяя тестером напряжение. Тестер показал сто восемьдесят вольт. — Розетка работает, но напряжение ниже нормы! — констатировал Вася, ставя крышку розетку на место. — Выпей со мною чая, мальчик! Тем более, что и чайник закипел! — предложил Властный, наклоняясь к тумбочке и вынимая из нее белый металлический поднос, накрытый зеленой шелковой тканью. Под тканью оказался небольшой плоский металлический чайник, куда была насыпана щепотка заварки, три пиалы, блюдечко с конфетами и печеньем и вазочка с медом, которая немедленно была подвинута к Васе. — Спасибо! — поблагодарил Вася, вытирая руки куском белой тряпки, который оторвал от большего, которым был накрыт вчерашний плов. — Где ты так научился работать с электричеством? — спросил Властный, наливая Василию половину пиалы, как, впрочем, и себе.

— Мамин друг научил. Он был электромеханик, и иногда брал меня на работу. Я ему помогал, и что-то в голове, по электрике, осталось. Мне нравится возиться с электричеством, — почти честно, ответил Вася, вспоминая свою фамилию на пакете с рентгеновскими пленками. Чем занимался на самом деле мамин друг, Вася не знал, но судя по набитым костяшкам на кулаках и железным пальцам Одиннадцатилетнего мальчика, его много тренировали, и обучали каким-то восточным единоборствам, что в сорок втором году прошлого столетия, как помнил Вася из прочитанной литературы, было большой редкостью. Но говорить об этом вслух не стоило, тем более совершенно незнакомому мужчине с явно чекистскими замашками.

Нельзя сказать, что Денис Никифорович не сталкивался с работниками специальных служб. Все-таки врач республиканской санэпидстанции в своей работе может столкнуться с чем угодно! И сразу перед глазами всплыла сюрреалистичная картина:

Денис Никифорович с заведующим лабораторией физических исследований сидят в кабинете заместителя Председателя Комитета Государственной Безопасности.

— Но, товарищи! Это же абсурд! Вы требуете замеры освещенности и вентиляции в камерах следственного изолятора! Нужны соответствующие допуски по Комитету, а это совсем не так просто и требует приличного времени для оформления! — с апломбом заявил генерал-майор, беря со стола два листка бумаги, тем самым показывая, что «высокая аудиенция» закончена.

— Спасибо за внимание! — встал из-за стола заведующий лабораторией физических исследований, и выдвинув вперед аккуратную бородку, двинулся к двери.

— Я вас не отпускал! Вы должны подписать акт рабочей комиссии! — в свою очередь вскочил из-за стола генерал-майор, оказавшись невысоким человеком, с нормальным туловищем и непропорционально короткими ногами.

— Я, в соответствии с санитарными правилами, должен осмотреть, совместно с врачом все помещения сдаваемого объекта, в том числе и подземные, провести замеры санитарно-гигиенических факторов, и если все в пределах норм, только тогда подписать акт рабочей комиссии.

— Вы не имеете права посещать наши подземные помещения! — сбился на фальцет генерал-майор.

— Почему? — деланно удивился зав лаб, перекатываясь с носки на пятку, сам явившийся инициатором осмотра подземных камер КГБ.

«Когда еще будет такая возможность? И будет ли она вообще когда-нибудь?» — уговаривал завлаб — провокатор.

— Это территория Комитета Госбезопасности! Мы на ней действуем по собственным законам и внутренним инструкциям! — с пафосом ответил генерал-майор.

Надо было поддерживать марку собственной организации, и Денис Никифорович вмешался.

Не вставая со стула, Денис Никифорович, лениво спросил:

— У вас финансирование на новое здание открыто?

— Никак нет! — четко, по-военному ответил генерал-майор, который в обычной обстановке и разговаривать не стал бы с человеком по имени Денис Никифорович.

— Значит, пока финансирование не открыто, новое здание находится под юрисдикцией города, и мы имеем полное право произвести необходимые замеры, как представители санэпиднадзора и члены рабочей комиссии.

— Пойдемте! Я лично проведу вас по новому зданию! — сдался, наконец, генерал-майор, рукой показывая на дверь.

— Ты знаешь, мальчик, что попал в очень интересную хивинскую больницу? — спросил Властный, явно относящийся к специальным службам, мгновенно выдергивая Васю из воспоминаний прошлой жизни. «Да и звание „Старший майор“ имели только органы НКВД и ГБ!» — всплыла откуда-то мысль в голове у Васи, который пока не мог осознать свое положение и попытаться осмыслить! Но одна только мысль о том, что он может прожить еще раз жизнь, зная наперед, что будет в стране, приводила Дениса Никифоровича в дикий восторг!

С одним, двумя, или тремя сознаниями в голове, протянуть достаточно сложно, но прожить еще одну жизнь — это здорово и прекрасно! «Такой шанс дается одному человеку из десяти! Нет, сотни миллионов людей!» — завопил внутренний голос в голове Денис Никифоровича. — Не знаю! Я вообще первый раз, по-моему, попал в больницу. Расскажите пожалуйста! — попросил Вася, сделав восторженное лицо, которое на Властного, подействовала как красная тряпка на быка.

— Расцвет Хивы, связанный со строительством монументальных архитектурных сооружений, происходил в восемнадцатом, девятнадцатом и начале двадцатых веков, когда Хивинским государством правила узбекская династия Кунгратов.

В конце девятнадцатого века[49] в ходе крупной войсковой операции под командованием Кауфмана[50] Российская империя аннексировала часть Хивинского ханства. Хива была взята российскими войсками[51]. В самом начале двадцатого века по инициативе премьер-министра хивинского ханства Ислам-Ходжи[52] в Хиве было организовано большое строительство. — Не может быть! Ведь Хивинское ханство было разорено после завоевания Россией! — деланно не согласился Вася, кивком головы благодаря, за налитый чай и горящим взором смотря на своего собеседника. — Ошибаетесь, молодой человек! Несмотря на занятие русскими войсками Хивы, власть хана осталась, как и деньги, которые у богатых хивинцев не были изъяты, как, впрочем, и у бедных. У многих хорезмийских купцов имелись счета не только в Ташкентских и Бухарских банках, но и за границей. Так что деньги у хивинцев, а тем более у ханских приближенных имелись! Только отменили рабство! Например, были построены медресе и минарет ханским визирем Ислом-Коджи, и эти здания получили в его честь названия, ставшие одним из символов города. Так же была построена городская больница[53], подарок цесаревичу Алексею Николаевичу Романову, городская аптека[54] и городская почта.

— Кто такой был цесаревич Алексей? — спросил Вася, впитывающий знания, как сухая губка воду.

— Больница была построена в честь наследника, Цесаревича, их императорского высочества — Великого князя Алексея, сына императора Николая Второго.

— Где стоит больница? — снова задал вопрос Вася, не отрывая взгляда от лица Властного.

— Больница и аптека расположены в Дишан-кале, то есть во внешнем городе.

Здание больницы занимает несколько кварталов, расположенных вдоль Ичан-калы. В его строительстве и отделке принимал участие знаменитый художник из Хивы Абдулла Балтаев.

Строка на майолике на стене, гласит «Больница цесаревича Алексея». Надпись выполнена на арабском и русском языке.

— Но нужны же были врачи, санитарки, медсестры, которые займутся обслуживанием и лечением больных! Сейчас нас не очень лечат, а в начале века, где взять столько квалифицированного медицинского персонала? — профессионально заинтересованно спросил Вася, в котором санитарный врач двумя ногами наступил на голову, а скорее горлу, второго «Я».

«Интересно: кто сильнее? Кто возьмет верх? Лучше бы, конечно, эти двое, которые сидят у меня в голове мирно сосуществовали друг с другом! Да и десятилетнему мальчишке Васе дали бы место! Хотя человеческий мозг используется всего на один процент своих мощностей — так что место хватит всем!» — помечтал и решил Вася, просительно посмотрев на Властного, который не на шутку разошелся в своем рассказе о городе, историю которого прекрасно знал и любил.

— Больница первоначально была рассчитана на сто больных и лечили в ней два русских доктора, присланных из России.

Примечательно, что Сеид Ислам-Ходжа горячо поддержал идею создания при больнице женского отделения, понимая исключительную важность охраны здоровья матери и ребенка. Двадцать пятого октября тысяча девятьсот двенадцатого года он обратился к Асфандияр-хану с предложением пригласить для руководства отделением его дочь Уммы-Гульсум, которая работала врачом в селении Пап, что в Наманганском вилайете. Лишь четырнадцатого ноября хан направил послание дочери и поставил ее в известность о предложении вазир-и-акбара.

Уммы-Гульсум согласилась не сразу. Сославшись на отсутствие в Хиве необходимых условий для врачебной практики, невозможность назначить ей такую же высокую заработную плату, какую получает в Папе, она первоначально ответила отказом. Но затем чувство долга побудило принять предложение. Уммы-Гульсум Асфандиярова — первая в истории Хивы женщина, получившая специальное медицинское образование в России и уже имевшая пятилетний опыт практической работы, возвратилась на родину и внесла огромный вклад в развитие современного здравоохранения в ханстве, — закончил длинный экскурс в историю старинной больницы Властный, отпивая остывший чай из пиалы.

— Не знал я, что лечусь в такой знаменитой больничке! — вслух заявил Вася, включая электрический чайник в только что отремонтированную розетку, отмечая, как дернулся, при слове «больничка» Властный. Электрический чайник негромко загудел, показывая, что розетка работает нормально. — Ты не мог бы посмотреть освещение моего корта? Что-то там не так, — снова заваривая чай, спросил Властный, пристально посмотрев на Васю. — В такой холод играть в лаун — теннис[55] — героизм! — не остался в долгу Вася, вспомнив старое название большого тенниса, по которому у него, когда-то был первый взрослый разряд.

— Я сам не игрок, но вот мой командир — страстный любитель земляного тенниса, и когда к нам приезжает, то очень любит постучать ракеткой, — заявил Властный, с интересом посмотрев на Васю.

— Можно попробовать сделать деревянные корты, немного поднятые над землей. Отскок мяча, правда, другой, но что-нибудь можно придумать, чтобы уменьшить или выровнять отскок.

— Ты берешься сделать такие корты за неделю? — спросил Властный.

— Все зависит от полноты налитого стакана! — выдал Вася, и тут же схватил себя за язык.

Этого выражения в сорок втором году еще не знали в СССР.

— Не понял? Ты шутки со мной шутить вздумал, парень? — выдвинув вперед челюсть, и выкатив глаза, спросил Властный, наклоняясь вперед.

— Так говорил Блатной, который сегодня ночью умер, — втянув голову в плечи Вася, делая вид, что он страшно боится.

Глоссарий Курпачи[46] — матрас или одеяло ватные. Лицевая сторона курпачи делается из хан-атласа, пан-бархата, что добавляет готовому изделию приятную мягкость. Рисунок на курпачи обычно яркий и многоцветный. Обычно это яркий и повторяющийся орнамент. Прим автора.

Телефункен[47] — компания Telefunken из Германии — это один из основоположников современной радиоэлектроники и электроакустики. Третий том «Капитала» Маркса[48] — «Капитал. Критика политической экономии» К. Маркс. Весьма редкая книга.

[49] — точнее в 1873 году.

Кауфман[50] — Константин Петрович фон Кауфман — генерал-губернатор Туркестанского края.

[51] — 10 июня 1873 года

Ислам-ходжа [52] — премьер-министр Хивинского ханства в 1907 — 1911 годах.

[53] — первая в Хиве аптека была построена в 1910 году.

[54] — городская больница была построена в 1912 году.

Лаун-теннис[55] — земляной теннис, прошлое название большого тенниса, принятого в сороковые годы. Прим автора.