Артефакты Махмуда – Пахлавона

Анатолий Cарычев

Удар молнии в самолет привел к переносу сознания одиннадцатилетнего мальчика живущего в городе Хиве в 1942 году. Схватки с бандитами, диверсантами предстоят маленькому мальчику в тяжелые военные годы не только в старинном городе Хиве, но и на берегу Аральского моря.

Глава восьмая

Резкий поворот в судьбе. Болезнь шофера майора. Предлагают построить теннисный корт с деревянным покрытием.

Мне плевать, что и как говорил Шарипов, но что ты хочешь этим сказать, пацан? — заорал Властный, вскакивая со своего кресла и нависая всей своей массой над маленьким одиннадцатилетним мальчиком каменной глыбой.

— Все зависит от количества денег, материалов и людей, которые вы можете вложить и задействовать, в эту площадку и способности организовать доставку и монтаж оборудования и материалов! — сделав испуганный вид, пояснил Вася, прикидывая, что двумя тычками пальцев вполне реально превратить эту тушу в беспомощный труп, или инвалида на всю оставшуюся жизнь. — Все, что ты скажешь, мальчик, и в любые сроки! — пообещал Властный, внимательно смотря на мальчишку. — Первым делом составим эскиз площадки, а потом смету! — вслух решил Вася, которому очень не хотелось возвращаться в детский дом НКВД. Взяв два листа желтой оберточной бумаги, Вася за три минуты нарисовал площадку, которая была установлена на столбчатом фундаменте, и поднял голову, ожидая мнения Властного.

— Интересное решение. Я такого строительства никогда не видел! — покачал головой Властный, и сделав шаг, подошел к окну, два раза крутанув ручку полевого телефона. — Дайте Савельева! — приказал Властный, а Вася, посмотрев в окно, в столбик считал количество двухдюймовых досок. Получилось шестнадцать кубов досок, плюс десять кубов бруса или бревен.

Властный, тем временем, глотнув чая, продолжил разговор по телефону:

— Найди утепленную форму для худенького десятилетнего мальчишки! Полушубок, шапку, сапоги, два комплекта! И шестнадцать кубов досок, плюс десять кубов бруса или бревен. Тонна цемента, сто метров двухсотмиллиметровых труб, пять метров катанки пятидесяти миллиметров диаметром, и два квадратных метра стали толщиной десять миллиметров. Поставь около новой теннисной площадки будку от бассейна, и дров привези машину. Эмку к больнице подай через двадцать минут! — прочитав заявку, приказал Властный, и остро посмотрел на Васю.

— Сделаешь, как обещал — станешь воспитанником части! Все лучше, чем в детском доме проживать! У нас усиленный паек, как у летунов, в действующей армии! — кинул два больших пряника, Властный, испытующе глянув на Васю. — А можно? — демонстрируя неподдельную радость, спросил Вася, смотря, как на тумбочке появляется толстая палка казы. — У нас все можно! — встряхнул головой, как необъезженный конь, Властный, резко махнув левой рукой, сверху вниз. — Нужен еще сварочный аппарат, токарь и человек сорок солдат, которые быстро выровняют площадку и разметят землю. — Я тебе пришлю два взвода строителей, только командовать будешь не ты, а лейтенант. Есть у меня один толковый и не болтливый! И даже один майор есть! Будешь сидеть в будке, и смотреть, как работают люди и давать ценные указания изнутри. Меня будешь звать старший майор или Сергей Михайлович, когда наедине. Вот только со сварщиками в городе у нас проблема. Придется искать в Ургенче и по окрестным городкам, — скривился Властный.

— Варить, я немного могу. Там надо только винты и гайки прихватить! — улыбнулся Вася, — который в совершенстве владел сваркой не только на воздухе, но и под водой и даже умел варить потолочные швы, что являлось, да и сегодня является высшей квалификацией сварщика. В дверь коротко постучали, и сразу же вошла улыбающаяся медицинская сестра, с подносом закрытым белой салфеткой. — Вот он, где беглец скрывается! А мы его по всей больнице ищем! Гайрат сказал, что ты убежал и доел плов. — Сделайте здесь ему уколы и мы сейчас уезжаем! — приказал Властный нарезая белый хлеб крупными кусками, колбасу казы и ноздреватый сыр. — Но мальчику мы хотели поставить систему! — попробовала возразить девушка. — В тринадцать ноль — ноль мы приедем, и сделаете системы нам обоим! — распорядился Властный, уже одетый в военную форму, с двумя большими звездами на малиновых петлицах и такими же звездами на рукаве, кивнув головой на тумбочку. Вася не заставил себя долго упрашивать, схватив два куска казы и кусок хлеба, одновременно спустив штаны с правой ноги. Иголка была толстая и тупая, но Вася стоически терпел, уплетая колбасу, прекрасно понимая, что это царский завтрак. Властный заголил левый рукав и той же иголкой, правда, из другого шприца, ему вкололи желтоватое вещество. «Гигиена в исторической больничке на „уровне“! Тут и люэс[55] и гепатит можно подхватить запросто! Но в чужой монастырь со своим уставом не лезут!» — только успел подумать Вася, как раздался короткий автомобильный гудок. — Сразу в автомобиль и на заднее место! — приказал Властный, критически осматривая Васю, одновременно закатывая правый рукав форменной рубашки. Повинуясь кивку Властного, как выяснилось старшего майора ГБ, Вася выскочил из VIP палаты, заскочив по пути в свою, где показал кулак увлеченно роящемуся в тумбочке Василия Гайрату. — Тебя из больнички выписали за побег! Теперь здесь все мое! И твоя одежда, и кипятильники, и нычка Шарипова! — захохотал Гайрат, злобно щерясь гнилыми зубами. Вася еле удержался от контрольного взгляда на потолок, смотря на развороченную постель Блатного. — Я скоро вернусь, и если ты хоть гвоздь из моих вещей тронешь, то будешь плакать не только до обеда, но и после ужина! — пообещал Вася, ткнув пальцем Гайрата в плечо. От чего тот взвыл, как Жигуль при резком торможении. — Болеть будет до моего прихода! Пожалуешься — всю жизнь рука болеть будет! В обед боль сниму! Понял лох хивинский? — пообещал Вася, кинув первый взгляд на скрючившегося Гайрата, лицо которого было искажено болью, а второй, на нычку Блатного на потолке. Нычка была в порядке и гвоздь на месте. Выскочив на улицу, Вася прямо у входа обнаружил черную Эмку[57], с работающим мотором, с водителем которой, оживленно болтала толстая бабка в овчинном полушубке с высоким поднятым воротником. — Ты куда раздетый бежишь? — сходу начала нести службу бабка, повернув в сторону Васи широкое, красное лицо, закутанное в оренбургский пуховый платок. Действительно ветерок на улице был мало того, что приличный, так еще и с песком! Он больно сек тонкую кожу лица, и моментально охладив тоненькое тело Васи. — В машину! — буркнул Вася, вскакивая на широкую подножку, и двумя руками дергая за ледяную ручку двери. — На, малец, хоть шаль возьми! — предложила бабка, сдергивая с себя пуховую шаль. — Не надо бабушка! Никто мальца везти не собирается! Мы его в вашей больничке оставим! — попробовал отказаться водитель, зло посмотрев на Васю. Женщина все равно накинула платок на Васю, на что тот только благодарно кивнул. От ледяного холода, который вместе с сильным ветром, в секунду выдул все тепло, говорить не было сил.

Сам водила был в теплом овчинном полушубке, с двумя треугольниками[58] на рукаве и самодовольно улыбался, презрительно оттопырив нижнюю губу. Секунду спустя улыбку с лица надменного водителя, как тряпкой стерло. Он подхватился и пулей выскочил из автомобиля, став шустрым, как электровеник.

Водитель моментально открыл дверцу, но рукой преградил путь, и не думая пускать раздетого маленького мальчика внутрь. Секунду спустя, аккуратно прикрыл дверь автомобиля, окончательно отрезав путь к теплу, издевательски улыбнувшись, опустив прилично вниз правую губу.

Неторопливо подойдя к автомобилю, требовательно спросил, скривив рот на правую сторону:

— Куда лезешь, пацан?

«Старый парез[59] лицевого нерва. С помощью шиацу можно попробовать полечить! Но стоит ли рисоваться со своими лечебными способностями?» — сам себя спросил Вася. И не смог сразу дать однозначного ответа.

Изнутри постучали.

Водитель моментально открыл дверь, и ни слова не говоря, Вася, звонко стуча зубами, юркнул внутрь.

— Выпей горячего чая и рассказывай, что ты хочешь построить? — предложил худенький военный, с лысой, как полено, головой, откручивая колпачок с большого двухлитрового металлического термоса.

— Сей-час рас — ска — жу! — по слогам ответил Вася, все тело которого била сильная дрожь.

— Нам строителям, без горячего чая нельзя! — пояснил Лысый, наливая черный, как деготь чай в металлическую крышку, и вынимая из левого кармана пиалу.

Обхватив обоими руками металлическую крышку — стакан, Вася, у которого громко стучали зубы, наклонился вперед, ловя каждую частичку тепла, выходящую из стакана.

— Сержант! Прибавьте отопление! Мальчик сильно замерз! — откинувшись на спинку сиденья, приказал Лысый.

— Зачем? И так жара, как в Африке стоит! — лениво ответил сержант, не поворачивая головы, и не двигаясь.

— Два наряда вне очереди за пререкания со старшими по званию!

— Не имеете прав! Я вама не подчиняюся! Сержанта ГэБэ не моги наказать! — громко завопил сержант, сильно тряся головой.

— Пять суток ареста! За пререкания со старшими и невыполнение приказа! — теперь уже рявкнул Лысый, поворачиваясь к Васе, который только сейчас ухитрился сделать первый глоток.

Подняв глаза, в зеркале заднего вида, Вася увидел страшную рожу сержанта, совсем перекошенную на правую сторону.

Из правого угла рта сержанта, текла белая слюна.

— Похоже, у сержанта приступ эпилепсии! — заявил Лысый, оттаскивая тело водителя на пассажирское сидение.

Скользнув на водительское место, Лысый осмотрелся.

И только положил руки на баранку, как зазуммерил телефон.

Лысый, показывая, что ему многое в машине известно, открыл бардачок, и вынул из него большую телефонную трубку.

— С Ильхамом снова плохо! — коротко доложил Лысый, вертя головой вправо и влево.

— Ты сможешь помочь без врачей? Парня выпрут из ГБ, а у него большая семья! — спросил старший майор озабоченным голосом.

— Есть один человек, который может помочь без огласки! — выпалил Лысый, кидая в зеркало заднего вида опасливый взгляд.

— Помоги моему парню! Я буду через час! — поступила команда, и Лысый убрал телефонную трубку в бардачок.

— Ты знаешь историю завоевания хивинского ханства русскими? — не поворачивая головы, спросил Лысый, явно пытаясь отвлечь внимание мальчика от происшествия с водителем.

«Водитель — это как член семьи! Почти все знает, и если не болтает, то цена ему очень высока!» — вспомнил Денис слова своего главного врача.

— Мне пока не рассказывали, — отозвался отогревшийся Вася, допивая сладкий чай.

— Весной тысяча восемьсот семьдесят третьего года под командованием Туркестанского генерал-губернатора Константина Петровича фон Кауфмана четыре отряда общей численностью около тринадцати тысяч человек выступили в поход одновременно с четырех направлений. Из Джизака[60], через Кызылкумы, из Казалинска[61], по берегу Аральского моря, с Мангышлака[62] через Устюрт[63] и из Красноводска через Каракумы.

До границ ханства не дошел только южный военный отряд, увязнув в зыбучих песках. Но остальные к двадцать восьмому мая, после неимоверных трудностей похода, с трех сторон окружили Хиву, начав обстреливать стены и ворота Дишан-Калы из артиллерийских орудий. Хан тайно выехал из столицы на земли туркменских племен, с помощью которых рассчитывал организовать сопротивление, но, вероятно, почувствовал, что йомудские вожди могут лишить его власти гораздо скорее, чем русские генералы, и скоро вернулся, чтобы двенадцатого августа в загородном саду у Гандемианских ворот заключить с Россией мирный договор, — не торопясь, рассказывал Лысый, теперь пробираясь по узким, не мощенным улицам, среди неказистых домишек, с плоскими глиняными крышами.

Неожиданно Вася вспомнил, как он лазал через дувал[64], на такую же крышу к соседу, воровать желтые маки, которые росли только у него по весне.

«Интересно, из какой памяти я выхватил это воспоминание?» — сам себе задал вопрос Вася, а вслух спросил, сначала льстиво заметив:

— Вы так интересно рассказываете! А дальше — то, что было?

— По условиям заключенного мира Российская империя не претендовала на поглощение Хивинского ханства, оставляя трон Мухаммед Рахиму-хану, также известному, как поэт Феруз. За это хан должен был признать себя «покорным слугою Императора Всероссийского» и уступить ему все земли по левому берегу Амударьи. И сразу, после заключенного мирного договора, земли по левому берегу Амударьи, стали доступны для русского судоходства, с правом организовывать там пристани и фактории. Все города и селения ханства объявлялись открытыми для русских купцов без торговых пошлин и прочих обложений. Кроме того, на территории ханства запрещались рабство и торговля людьми, что было официально объявленной целью военной кампании.

— И чем еще нагрели русские Хивинское ханство? — снова задал наводящий вопрос Вася, увидев, стоящего справа старика с палкой, с небольшим тулупчиком в руках и переметной сумкой через правое плечо.

— Остановите, пожалуйста! Я ведь совсем голый! — громко попросил Вася, сильно застучав по спинке переднего сиденья.

Машина резко остановилась, даже немного пойдя юзом.

Вася, не спрашивая разрешения, выскочил, и, не замечая пронзительного ветра, рванул к старику.

— Сколько стоит? — спросил Вася, смотря на слезящиеся глаза старика.

— Сто рублей. Внук умер, а вещи, совсем новые остались.

— Держите деньги, отец! — выдернув из кармана деньги, Вася трясущимися от холода руками отсчитал сто двадцать рублей.

— Тут много, сынок! — замотал головой дед, смотря, как быстро Василий одел тулупчик.

— Вам деньги нужнее! — махнул рукой Вася, добавляя еще десятку.

— Тогда держи хурджумы! Там ичиги, учебники внука, тетради и фотоаппарат с какими-то штучками! — махнул рукой старик, повесил на правое плечо Васи два хурджума, быстро развернулся и скрылся за обвалившимся в середине, невысоким дувалом.

— Ты, что делаешь, босяк? Если с тобой что-нибудь случится, то старший майор мне голову отвернет и на фронт пошлет! — заорал лысый, останавливаясь перед Василием.

Резко схватив за правую руку, только потянул за собой, как Вася, совершенно машинально крутанул кистью, легко освободился и отрицательно качнул головой, отмечая, какой сейчас сильный ветер.

На всякий случай Вася высоко поднял высокий воротник, который полностью закрыл обнаженную голову от ветра.

Кожушок у лысого распахнулся, объявив одну большую звезду на малиновом фоне на петлицах воротника.

— Коржыны[64] зачем взял? — скривился Лысый, открывая перед Васей дверь автомобиля.

Как только Вася забрался внутрь, Лысый бегом обежал автомобиль, заскочил внутрь, и они снова тронулись.

— Надо же мне в чем-то хранить свои вещи! А тут прекрасная кожа и носить удобно. Я из хурджумов[65] себе ранец сделаю! — озвучил только что пришедшую мысль Вася, и льстиво напомнил:

— Вы не закончили свой рассказ о завоевании русскими Хивы!

— О последнем завоевании! — вскинул голову Лысый, и тут же продолжил:

— В заключение переговоров, которые больше напоминали капитуляцию, на Хивинское ханство налагалась позорная контрибуция в два миллиона золотых рублей «для покрытия расходов русской казны на ведение последней войны, вызванной самим ханским правительством и хивинским народом», но с возможностью рассрочки на неопределенное время. Так был установлен протекторат русских, устраивавший обе стороны и не дававший повода для демаршей основному сопернику России в колониальной экспансии — Великобритании, нагло подступавшей к берегам Амударьи через Афганистан.

Автомобиль, остановился перед высокими деревянными резными воротами и коротко гуднул.

— Ты сидишь в машине и никуда не выходишь! — предупредил Лысый передавая маленький Вальтер, который Вася моментально спрятал в левый карман, ощупав его чистоту.

На первый ощуп, грязи и песка в кармане не наблюдалось.

Вася, сейчас, точно знал, что может, из короткоствола, хорошо стрелять. С правой и левой и даже с двух рук.

Ворота чуть отворились, потом начали медленно распахиваться, и как только машина поехала вперед, въезжая в огромный двор, где стоял большой глинобитный дом, с плоской крышей, но без окон, в котором была открыта дверь.

В пяти метрах от правого угла дома, имелся большой тандыр, откуда вырывались высокие багровые языки пламени. Слева, в полуметре, находился очаг, высотой в пояс взрослого человека. С установленным на него огромным чугунным казаном, под которым тоже горел огонь. Левее красовалась здоровенная чугунная, узорного литья, шашлычница, на черных, металлических, столбчатых ногах, сплошь заставленная палочками шашлыка. Участок огораживал высокий, не менее трех метров высоты дувал[66], с оплывшей вершиной

Остановившись в пяти метрах от двери, Лысый выскочил, и сходу рванул в открытую деревянную дверь.

Судя по тому, что Лысому не препятствовали, его тут прекрасно знали.

Буквально через пять минут два здоровых амбала быстро подошли к машине, открыли переднюю пассажирскую дверь, и выволокли шофера на улицу, разложив прямо на чистой, глиняной земле.

Еще через три минуты, Лысый вышел из дверей, с маленьким человечком лет под семьдесят. Человечек, украшенный здоровенной зеленой чалмой на голове[67] только взглянул на водителя, разложенного на земле и начал действовать. Короткое движение вращательного типа маленького человечка, и появился ляган, на который было погружено пять косушек[68] ослепительно белого плова, четыре куска зажаренного мяса, укрыто четырьмя тонкими здоровенными лепешками, завернуто в белую ткань и положено в автомобиль. Слева от Васи, как будто его в автомобиле не существовало. Лысый уселся на место шофера, а около лежащего на улице водителя начали колдовать и делать какие-то пассы три человека.

Мотор сразу завелся и, круто развернувшись, автомобиль выехал за ворота.

Глоссарий к восьмой главе

Люэс[56] — латинское название сифилиса. Может передаваться как половым путем, так и контактным, тем более, при инъекциях разным людям, через одну иголку. Прим автора.

Эмка[57] — ГАЗ М-1, «Эмка» — советский легковой автомобиль, серийно производившийся на Горьковском автомобильном заводе с 1936 по 1942 год. Стоял на вооружении в советской армии и использовался для обслуживания начальства еще довольно долгое время после окончания Великой отечественной войны.

Два треугольничка[58] — сержант ГБ.

Парез лицевого нерва[59] — заболевание нервной системы, развивающееся за несколько дней совершенно неожиданно для больного. Недуг сразу заметен — возникает асимметрия мышц на одной половине лица, что меняет внешность человека не в лучшую сторону. Чаще всего причиной пареза становятся простудные инфекции верхних дыхательных путей, но есть и еще несколько провоцирующих болезнь факторов. Парез лицевого нерва можно полностью устранить при том условии, если заболевший человек вовремя обратится за медпомощью и полностью пройдет курс терапии. Джизак[60] — крупный среднеазиатский город, расположен на реке Санзар, у северного подножия гор Нурота, в южной части Голодной степи, в 180 км к юго-западу от Ташкента, в 90 км к северо-востоку от Самарканда. Казалинск[61] — (каз. Қазалы) — город в Казалинском районе Кызылординской области Казахстана. Административный центр и единственный населённый пункт Казалинской городской администрации. Город расположен на правом берегу реки Сырдарья. Железнодорожная станция Казалинск на железной дороге Оренбург — Ташкент (участок Кандыагаш — Арысь), основанная в 1903 году, находится в 12 км севернее города, на территории районного центра — посёлка городского типа Айтеке-Би (бывш. Новоказалинск).

Мангышлак[62] — Полуостров Мангышла́к (Мангистау, каз. Маңғыстау) — полуостров на восточном побережье Каспийского моря в Казахстане. Такое же название носит примыкающее к полуострову плато, восточнее переходящее в плато Устюрт. В северной части Мангышлака выделяется полуостров Бузачи, омываемый водами Мангышлакского залива, а также заливов Мёртвый Култук и Кайдак. На западе в Каспийское море вдаётся полуостров Тюб-Караган; южнее Мангышлака располагается Казахский залив. На территории полуострова располагается Мангистауская область Казахстана.

В дореволюционной России и в СССР данный регион носил название Мангышлак. В современном Казахстане с начала 1990-х используется название Мангистау. Устюрт[63] — Устюрт — пустыня и одноимённое плато на западе Средней Азии (в Казахстане, Туркменистане и Узбекистане), расположенное между Мангышлаком и заливом Кара-Богаз-Гол на западе, Аральским морем и дельтой Амударьи на востоке. Площадь ок. 200 000 км². Основной ландшафт представляет собой глинистую полынную и полынно-солянковую пустыни, юго-восточная часть плато — глинисто-щебнистая пустыня. Большая часть этого плато покрыта растительностью, переходной от подзоны северных (полынно-солянковых) пустынь к подзоне южных (эфемерово-полынных) пустынь. В физико-географическом отношении Устюрт является самодеятельным округом Мангышлак-Устюртской провинции северной подзоны пустынь. В центре плато расположена возвышенность — увал Карабаур.

Дувал[64] — глиняный забор, которым бедные и не очень бедные люди огораживали свои земельные участки в Средней Азии

Коржыны[65] — корзины, хурджумы, конские седельные сумки. Прим автора. Хурджумы[66] — седельные лошадиные сумки.

…зеленой чалме[67] — знак того, что человек совершил паломничество (хадж) в Мекку, то есть он может прибавлять к своему имени слово «Хаджи». Прим автора.

Коса [68] — национальная посуда, похожая на большую пиалу. Очень удобно есть и первое и вторые блюда. Да и для салатов такая посуда широко используется. Прим автора.