Обещание

Анастасия Максименко, 2023

Я ― штатный редактор на первый взгляд успешного книжного издательства. И своей работой, как и, в общем-то, размеренной, спокойной жизнью была вполне удовлетворена, если бы в один момент все не поменялось с известием об ушедшем с молотка издательстве, владельцем которого внезапно становится Кирилл Божнев. Вернувшийся из Штатов бизнесмен и мое самое яркое прошлое. Тот, кто один раз меня уже отпустил.

Глава 5

Удушливая паническая волна пробежалась по позвоночнику, руки задрожали, показывая мое волнение, и я поспешно опустила их под стол, стискивая пальцами сидение стула. Втянула носом воздух, куснув щеку в попытке справиться с привычной реакцией тела, над которой, увы, сейчас, похоже, была не властна.

Мысленно выругавшись, медленно повернулась к уже действующему боссу всех боссов, стараясь не тушеваться под проницательным и таким знакомым взглядом моего реального нереального безумия, в то же время ругая себя за глупую ситуацию. Но не признавать же факт нашего знакомства вот так, у всех на виду! Я нарочито равнодушно пожала плечами, вежливо улыбнулась:

— Нет, Кирилл Александрович, не думаю.

— Вы уверены? — понизив голос, уточнил мужчина, прислоняя к, чтоб его, сексуальным губам указательный палец.

Я прищурилась, склоняя голову набок, и наигранно пристально окинула мужчину взглядом. Носила бы очки, точно бы манерно поправила их. Ага, средним пальцем. Божнев недоверчиво хмыкнул, и я, всем нутром ощущая, что близка к провалу, сделала вид, что «вспомнила» и подпрыгнула, сложив губы в букву «о».

— Погодите! Это же вы!

— Я, — довольно усмехнулся мужчина, хладнокровно взглянул на заинтересованно наблюдающих за нами сотрудников. Те сделали лица попроще и быстренько отвернулись, сделав вид, что они совершенно не прислушиваются.

Ну-ну.

Я продолжала играть дурочку, с горечью понимая, что Кирилл меня все же, похоже, узнал. Но по какой-то причине не стал говорить об этом напрямую. Тоже пришел к решению, что ситуация неоднозначна? Или я себе и вовсе все надумала?

— Только почему… — нахмурившись, начал было он, но я не дала ему сказать, произнесла первой:

— Вы меня в эту субботу случайно, конечно же, сбили у ресторана «Гранд». Как же тесен мир.

Выдавила улыбку, кинув быстрый взгляд на коллег, и снова вернула внимание Божневу, успевая заметить тень разочарования на его лице, что в очередной раз доказывало, что, похоже, я была права. Но виду, естественно, не подала. Желает играть в игры, пожалуйста, мне и проще.

— И мне за это все еще стыдно, — усмехнулся мужчина. — Да, мир действительно тесен. Что же, как я вижу, моя помощь вам не понадобилась. В таком случае, будем знакомиться заново. Как ваше имя?

«Черт!» — снова выругалась я, мысли лихорадочно заметались, а нутро так и вопило: — «Шеф, все пропало, все пропало! Гипс снимают, клиент уезжает. А точнее, твой мозг, Ада!»

С другой стороны, он бы все равно узнал мое имя. Какая же странная ситуация. Может, он этого и ждет? Чтобы я сама призналась в нашем знакомстве? Вон как выжидательно щурит свои кофейные глазки, пока я тут мысленно мечусь, словно зверек-тушканчик в клетке. Но даже если сейчас и раскроет, что я — это я. Не стукнет же он меня планшетом по темечку, точно не взвалит на плечо и не вынесет дверь с ноги с боевым кличем:

«Ага! Вот ты и попалась, моя несносная Ириска! Все, теперь точно сожр… не отпущу!»

Да щаз-з. Только ботинки почистит и шнурки погладит, а, пардон, туфли у него без шнурков, это я успела заметить. Ну, значит, волосы назад пустит. Три ха-ха-ха. Скорее скорчит ухмылку на своих красивых слегка пухловатых губах, главное, в этот момент не смотреть на Божневский символ, только не на его сердечко.

Господи, как школьница, ей-богу.

— Ада? — с беспокойством в голосе позвал меня Дмитрий Михайлович.

Моргнув, посмотрела на недоуменно хмурящегося главного, точнее, уже заместителя главного, затем на притихших коллег, и неуютно поежилась, виновато улыбнулась.

— Простите, задумалась.

— Не могли вспомнить свое имя? — усмехнулся Божнев. — Понимаю, творческие люди — любопытный народ. Значит, вас зовут Ада?

Я вспыхнула и еще шире улыбнулась.

— Да, Ада Дмитриевна Нович.

Божнев как-то странно покосился на зама и кивнул.

— Хорошо, Ада Дмитриевна. С остальными ближе познакомимся по ходу работы. Сразу всех, вынужден признаться, я все равно не запомню.

Послышались приглушенные смешки. Но натянутые улыбки не дали обмануться, что заявление о «познакомиться в ходе работы», подкрепленное пристальным обманчиво доброжелательным взглядом вкупе с мягкой улыбкой, больше похожей на усмешку, пришлось сотрудникам редакторского отдела по душе.

— Вернемся к причине, по которой я попросил вас всех задержаться. Я осведомлен, что в вашем прошлом издательстве был узкий профиль работы с писателями. Насколько я помню из предоставленного отчета, издательство работало лишь с современным направлением. Я же хочу раздвинуть рамки, внедрив и фантастическое, историческое, и так далее, направления. Если кратко говорить, то концепция моего издательства будет идентична американской, с поправкой на русско-язычные произведения. Возможно, на следующий год мы возьмем и иностранную литературу с переводом. Но пока об этом говорить рано.

Божнев ненадолго замолчал, позволяя нам уложить сказанное в голове, и продолжил:

— Более подробно вы сможете ознакомиться с концепцией в сводке «БЭРОС», которую я лично выдам вам на, скажем так, собеседовании, — он нехорошо улыбнулся, и от этой улыбки у меня по спине прошел холодок. Уверена, не только у меня. — Еще один важный момент. Поскольку ваш отдел я решил перевести на административный этаж, вы все на неделю отправляетесь на дистанционную работу.

— Но! — попытался перебить Кира кто-то из коллег, но тут же сдулся под острым взглядом. Я даже услышала, как из человека воздух вышел, но не увидела, кем был тот смертник. Кто-то из мужчин.

— Я не люблю, когда меня перебивают. Усвойте это, пожалуйста, сразу. Так вот, еще раз повторю: редакторский отдел ввиду переноса на административный этаж отправляется работать на неделю удаленно. Но не стоит излишне радоваться, ежедневные отчеты о проделанной работе каждый из вас обязан отправлять на почту Дмитрию Михайловичу и дублировать мне. Контакт электронной почты вам скинет Дмитрий. На этом все. Рекомендую забрать из центра все ваши личные вещи, кроме имущества предприятия. Можете быть свободны.

Удрученные, задумчивые сотрудники медленно, подхватив свои вещи, бросая на Кира настороженные взгляды, потянулись к выходу, я тоже не отставала и, пропустив Иру вперед, пошла на выход, слыша за спиной бархатный голос биг-босса, пробежавшийся по телу табуном легких мурашей:

— Дмитрий, сообщите об удаленке отсутствующим сегодня на работе сотрудникам. И да, причину их нахождения вне рабочих стен я тоже знать хочу. В письменной форме. Также создайте корпоративный чат. Можно через вайбер или вотсап. Через вайбер удобнее? Как вам угодно. Мне не принципиально.

— Будет сделано, Кирилл Александрович.

Вздохнув, поборола жуткое желание обернуться и выскользнула наружу.

«Как же он все-таки изменился», — тоскливо подумала. Но в душе все трепетало от этой встречи. И я все еще не могла поверить, что он настоящий. А происходящее ― не мой очередной сон.

* * *

Божнев

Внимательно провожая взглядом Дмитрия, последним покидающего конференц-зал, мрачно усмехнулся, поднимаясь и разминая шею.

Для меня стало огромным и очень приятным сюрпризом, я бы даже сказал, двойным подарком то, что я, сам того не подозревая, выкупил предприятие, где работала Ада.

Несмотря на то, что вместе с ней на руководящей должности явно работал ее родственник. Правда, возможность того, что они были однофамильцами или скрывали свое родство, я не исключал, однако заметное внешнее сходство наталкивало на определенные мысли.

Но это в принципе меня не трогало, собственно родственные связи не порицались, самое главное, что я успел заметить: из-за этого факта к Аде относились без предубеждения, наоборот, в глазах, эмоциях и жестах коллег, направленных в ее сторону, было заметно уважение. И это меня радовало, хоть если бы ситуация была иной, я вполне смог ввиду теперь занимаемой мной должности это изменить. Но определенно был рад и горд, что никаких изменений или защиты, по крайней мере пока, не требовалось. Она свое место и положение заслужила сама.

Моя девочка.

Правда, называть ее своей я давно не имел никакого права. Но все же парой называл.

На губах расползлась счастливая улыбка от понимания, что я нашел ее. Спустя столько времени мы встретились вновь.

Когда же мы столкнулись на крыльце «Гранда», я, к своей досаде, действительно не узнал свою Ириску. И не из-за того, что она существенно изменилась. Выросла, черты лица стали взрослее, скулы острее, глаза больше и выразительней, и совсем не из-за краски на ресницах, а еще заметно похудела.

Последнему я был не слишком рад, надеясь, что, чтобы достигнуть этой худобы, она не голодала. Но сделал мысленную зарубку об этом моменте обязательно узнать.

Не хватало еще, чтобы Ириска страдала из-за моды или еще какой глупости.

Я не узнал ее, поскольку попросту даже и не вглядывался, кто передо мной. Для меня она была на тот момент всего лишь женщиной, пострадавшей из-за меня. Нахмурился, недовольно зашипел. Если бы я только был более внимательным…

Но что сейчас-то говорить? Я вздохнул, качнул головой, криво улыбнувшись.

Сегодня же, когда вновь увидел девушку и пообщался с ней, более внимательно разглядев, не узнать было невозможно. Да и как ее можно было забыть, когда она снилась мне практически постоянно, мучая во снах и не отпуская? Это было нереально.

Однако, видя в ее глазах панику, неуверенность и заметную нервозность, болезненную для меня попытку сделать вид, что мы не знакомы, я поддался ее игре, понимая, что наверняка она не хотела перед сотрудниками выставлять напоказ наше знакомство. Возможно, думая, что пойдут сплетни. Я мрачно хмыкнул, понимая, что сплетен в таком случае было бы действительно сложно избежать, как и косых взглядов. А может, она страшилась за свою репутацию? В общем, выдавать наше знакомство я не стал.

Хотя в тот момент мне хотелось иного. Подхватить, закинуть на плечо и унести туда, где мы бы могли… поговорить?

С губ сорвался смешок. Я видел словно наяву: резко поднимаюсь, пока она растерянно хлопает длинными ресничками и щурит зеленые глаза, пытаясь придумать отмазку, а затем рывок ― и она на плече, а я под ошарашенными взглядами сотрудников тащу ее к выходу, рыча в порозовевшее от смущения или наверняка гнева, ушко:

«Попалась, моя Ириска!»

Я с предвкушением улыбнулся. И все же она попалась.

Последнее, о чем я думал, когда переезжал обратно в свою страну ― это о том, что когда-нибудь действительно вновь пересекусь со своим наваждением, своей маленькой Ириской. Я не мог и мечтать о подобном.

«Ириска», — я облизнул губы, мечтательно прикрывая глаза, ощущая запах этих тянучих, сладких конфет.

Это прозвище еще с юности накрепко прибилось к ней. Девчонка с хвостиком и ириской во рту, она всегда норовила угостить всех этим сомнительным лакомством, безнаказанно подсаживая меня на эти маленькие сладкие конфеты. Она пахла ими.

Как же сладко она пахла.

Болезненно скривившись, стиснул подоконник до побелевших пальцев, прикрыл глаза. Уже тогда я хотел ее, запретную, недоступную и такую нежную, смешливую. Греховные мысли. Она была слишком юна. И я не имел права касаться ее. И не коснулся. Не мог запятнать ее своей похотью, прорывающейся в угоду гормонам.

Не мог и не стал.

Как же она бесилась… Ссор впоследствии было не избежать. Я уже и не упомню так сразу, по какой причине мы расстались, только помню хлопнувшую перед моим носом дверь. И отчетливо слышимая, решительная просьба с глухими рыданиями, больно ранящая мою душу: больше ей никогда не звонить.

Тяжело вздохнул, прислоняясь разгоряченным лбом к прохладному окну.

Но она не понимала, что отпустить я не смогу. Это было выше моих сил. Более того, я не мог нарушить свое обещание. Я на протяжении года наблюдал за ее жизнью, чувствуя себя иногда маньяком. Записался на бокс, чтобы хоть немного выпускать пар в перерывах между учебой, подработкой, куда я вкладывал много сил, чтобы в той же степени заглушить боль, и сторонним наблюдением за жизнью своей девочки.

Это было очень тяжело. Особенно в первый год, когда она почти не покидала квартиры, отрешившись от всего мира. Спрятавшись и от него, и от меня в своем маленьком панцире. Но спустя чуть более года она наконец начала выходить в мир, поступила на учебу в университет, и я смог вздохнуть с облегчением.

И как же было горько видеть ее в компании другого. Такую смущенную, искренне улыбающеюся другому мужику. Это было похлеще удара под дых. Я осознал, что давно ей не нужен. Чего мне только стоило заставить себя уйти, не видеть той картины, как и гнать образы, возникающие перед глазами, чем моя девочка будет заниматься с другим этой ночью. Я готов был выть на луну от раздирающей ярости и боли, и в тот день напился до состояния чертей, топя в бокале тоску и разочарование. Разочарование в себе. Я корил себя за то, что не стоило спускать все на тормозах, нужно было просто брать свое.

Но было слишком поздно, я проиграл.

Как я оказался в тот день, а точнее ночь, в постели со знакомой, я совершенно не помнил. Рассказы друзей просто добили. Оказывается, я, напившись в хлам, сам утащил такую же вусмерть пьяную подругу жены друга — Марину, а дальше… Дальше через несколько недель Марина принесла мне тест на беременность и ошарашивающую новость — я стану отцом.

Речи об аборте и не шло. Я бы не позволил. Но и Марина не была против, заявив, что ребенка она рожать намерена, но держать при себе меня только из-за того, что его отец я — нет. И я был за это благодарен девушке, и по-иному, как исправить свой же косяк, поступить не мог. Законченным эгоистом я никогда не был.

И это несомненно важное событие поставило окончательную точку в наших отношениях с Адой. Я ее отпустил, правда, из сердца так и не смог, она давно и уютно поселилась в нем.

Быстрая свадьба, рождение ребенка прошли словно сквозь меня. А при мысли, что могло быть все по-иному, что вместо блондинки Марины с уже виднеющимися животом вел бы в загс Аду, беременную от меня, внутри все мучительно переворачивалось.

Но вновь моя жизнь кувыркнулась с рождением моей маленькой принцессы.

Моей Анны Розмарин. Моей маленькой веточки розмарина.

Мне уже было не до сопливых стенаний о своем идиотизме и мыслей об ошибках прошлого. Мой мир сконцентрировался на ней. Хрупкой маленькой девчушке, похожей на меня как две капли воды. И даже черта Божневых имелась: маленькое родимое пятнышко в форме сердечка на левой щеке.

В тот момент, держа на руках хрупкое тельце, я был по-настоящему счастлив.

Но не так долго, как того хотелось.

Решение уехать за границу было спонтанным. В Штатах у меня были родственники, а язык еще по школьной, а потом и университетской программе я знал более чем хорошо. Марина поначалу упиралась из-за незнания языка и того факта, как будет трудно устроить в чуждой стране дочь, и все же, под моими уговорами согласилась.

Мы переехали.

Если я наивно полагал, что с переездом я перестану видеть во снах Аду, я жестоко ошибся.

Горько усмехнулся, взъерошив пятерней волосы.

Нет, сниться моя девочка мне не перестала. Наоборот, начала являться во снах чуть ли не каждый день, мучая меня и попросту выводя своим фантомным присутствием. Засранка! Тихий невеселый смешок сорвался с губ.

Только работа, занятия спортом и мой ребенок не давали скатиться на дно. Что же касалось Мариши, все до простого банально. Мы изначально не имели никаких глубоких чувств друг к другу, и со временем еще больше охладели.

Она не выдержала первой. Ее признание в изменах я выслушал спокойно, более того, равнодушно, не почувствовав ничего.

Скорее даже наоборот — облегчение.

Разговоров о том, чтобы жить ради ребенка вместе, даже и не шло. И именно тогда во мне созрела идея плюнуть на многое и взять тайм-аут, переехав обратно на родину. Марина была не против, а наоборот даже за, при разговоре о том, что я желаю переехать на некоторое время в Россию. И с нескрываемой радостью заявила, что дочь обязательно должна поехать со мной. По ее словам — ребенок должен знать свои корни. А ей самой требовалось устраивать личную жизнь. Ребенок, по мнению и тем же словам бывшей жены, был откровенной помехой.

Я никогда не поднимал руку на женщин, но после таких слов в сторону моей малышки я едва сдержался, чтобы не выбить зубы бывшей. Не понимая, как она вообще даже допустила подобные мысли в сторону родной дочери.

За Розмарин было до тошноты обидно, моя малышка не заслуживала такой матери. Но была слишком мала и легка на подъем, чтобы остро воспринимать наш с ней переезд и холодность родительницы.

По итогу с бывшей женой мы пришли к согласию, подкрепленному деньгами, что Анну я буду привозить в Калифорнию по предварительной договоренности, и все остались довольны, если это можно назвать подобным словом.

Вернувшись на родину, я снял коттедж в десяти минутах езды от города, понимая, что Анне требуется больше чистого воздуха. И заботы вновь захватили с головой. Удаленная работа. Обустройство дома. Наем гувернантки особенно требовал жесткого отбора. Правда, с выбором няни последнее словно стояло за дочерью.

Что же, Анна Розмарин полностью пошла в меня, не переняв у матери почти ничего. Она выбрала для себя строгую, но дотошную женщину в годах, с кучей рекомендаций и, судя по нашим с ней вечерним разговорам-планеркам, была довольна жизнью. Мне еще оставалось найти для нее приличную начальную школу, надеясь, что образование здесь будет не хуже, чем в Штатах, где моя малышка ходила в подготовительный воскресный класс.

Дочь с младенчества прекрасно знала русский язык благодаря тому, что дома мы разговаривали исключительно на нем, а за его пределами ― на английском.

Так что найти для нее хорошую школу или лучше, наверное, гимназию не составит труда. В России я собирался заниматься тем, чем привык, и был приятно удивлен, что мне удалось через знакомых узнать о продаже издательства и почти всухую его выкупить.

Оставались мелочи. Привести его и дела в порядок. А также подумать о том, что мне делать с таким негаданным подарком судьбы, как моя сладенькая Ириска.

Я обернулся, упираясь пятой точкой в подоконник и скрещивая на груди руки, бездумным взглядом шаря по помещению, утыкаясь в то место, где совсем недавно сидела Ада.

— Что же мне делать с тобой, Ириска? — выдохнул в пустоту.

Каких-то конкретных действий прямо сейчас я предпринимать не собирался, не собирался на нее давить, но и наступать на те же грабли было глупо. Для начала нужно было понять, разобраться в себе и понаблюдать. Понять, какие чувства в отношении меня у нее остались и остались ли вообще.

Нахмурился.

От проскользнувшей мысли о дружбе у меня заныли зубы. Другом я точно быть не желал. Но и рассчитывать на что-то большое с наскока было неразумно.

Но одно я знал точно: то, что в тот раз мы встретились в «Гранде», большая удача, как и то, что случайное знакомство в самолете с хорошенькой стюардессой, навязавшей мне свой телефон и позвонившей в ту субботу, впоследствии так и не пришедшей на встречу — знак.

Все же любопытные иногда в жизни хитросплетения.

Вытряхнув из головы нерадостные мысли о прошлом, подхватил ключ от зала, собираясь пройтись по этажу и просмотреть кабинеты, как на руке завибрировали смарт-часы. Глянув на маленький дисплей, тут же расплылся в нежной улыбке, вытаскивая из кармана телефон. Настроение, как и обычно бывало, когда звонила дочурка, радуя своей улыбкой с экрана, подскочило на несколько градусов выше.

— Слушаю, котенок. Рассказывай, как дела?